они усп?ютъ выпросить позволеніе и обв?нчаться.
М-ръ Пикквикъ пріостановился и кр?пко закупорилъ мщеніе въ своей богатырской груди.
— Далеко ли до станціи? — спросилъ м-ръ Уардль одного изъ ямщиковъ.
— Шесть миль или около того: такъ, что ли, Томми?
— Н?тъ, братъ, врешь: слишкомъ шесть миль. Онъ вретъ, сэръ, до сл?дующей станціи будетъ гораздо больше шести миль.
— Д?лать нечего, Пикквикъ; пойдемте п?шкомъ.
— Пойдемте, пойдемте! — отв?чалъ этотъ истинно-великій челов?къ.
Одинъ изъ ямщиковъ поскакалъ верхомъ за новыми лошадьми и экипажемъ; другой остался среди дороги караулить усталыхъ коней и разбитую карету. М-ръ Пикквикъ и м-ръ Уардль бодро выступали впередъ, окутавъ напередъ свои головы и шеи огромными платками для предохраненія себя отъ крупныхъ капель дождя, который лилъ теперь обильнымъ потокомъ на грязную землю.
Глава X. Чудное безкорыстіе и н?которыя другія весьма зам?чательныя черты въ характер? м-ра Альфреда Джингля
Есть въ Лондон? н?сколько старинныхъ гостиницъ, служившихъ н?когда главными квартирами для знаменитыхъ дилижансовъ, — въ т? счастливые дни, когда дилижансы играли главную и существенную роль въ исторіи сухопутныхъ путешествій. Въ настоящее время, посл? всесильнаго владычества жел?зныхъ рельсовъ, осирот?лыя гостиницы превратились въ скромныя подворья для сельскихъ экипажей, и столичный житель почти знать не хочетъ о ихъ существованіи, исключительно полезномъ для однихъ провинціаловъ.
Въ модныхъ частяхъ города ихъ н?тъ и быть не можетъ при настоящемъ порядк? вещей, и путешественникъ, отыскивая какой-нибудь изъ подобныхъ пріютовъ, долженъ забраться въ грязныя и отдаленныя захолустья, оставшіяся здравыми и невредимыми среди всеобщаго б?шенства къ нововведеніямъ всякаго рода.
Въ квартал? Боро за Лондонскимъ мостомъ вы можете, если угодно, отыскать полдюжины старыхъ гостиницъ, въ совершенств? удержавшихъ свою физіономію давно прошедшихъ временъ. Это большія, длинныя, закопт?лыя кирпичныя зданія съ галлереями и фантастическими переходами, способными доставить ц?лыя сотни матеріаловъ для страстныхъ и страшныхъ пов?стей въ сантиментальномъ род?, и мы не преминули бы обратиться къ этому обильному источнику, еслибъ намъ пришло въ голову разсказать фантастическую сказку.
Поутру на другой день посл? событій, описанныхъ въ посл?дней глав?, на двор? гостиницы 'Б?лаго Оленя', что за Лондонскимъ мостомъ, на соррейской сторон?, долговязый малый, перегнутый въ три погибели, ваксилъ и чистилъ щеткой сапоги. Онъ былъ въ черной коленкоровой куртк? съ синими стеклянными пуговицами, въ полосатомъ нанковомъ жилет? и с?рыхъ брюкахъ изъ толстаго сукна. Вокругъ его шеи болтался красный платокъ самаго яркаго цв?та, и голова его украшалась б?лою шляпой, над?той набекрень. Передъ нимъ стояли два ряда сапоговъ, одинъ вычищенный, другой грязный, и при каждомъ прибавленіи къ вычищенному ряду, онъ пріостанавливался на минуту отъ своей работы, чтобъ полюбоваться на ея блестящій результатъ.
На двор? 'Б?лаго Оленя' не было почти никакихъ сл?довъ кипучей д?ятельности, составляющей обыкновенную характеристику большихъ гостиницъ. Три или четыре громоздкихъ воза, которыхъ верхушки могли бы достать до оконъ второго этажа въ обыкновенномъ дом?, стояли подъ высокимъ нав?сомъ, распростертымъ по одну сторону двора, между т?мъ какъ другой возъ, готовый, повидимому, начать свою дальн?йшую по?здку, былъ выдвинутъ на открытое пространство. Въ главномъ зданіи трактира пом?щались нумера для прі?зжихъ, разд?ленные на два длинные ряда темной и неуклюжей галлереей. Изъ каждаго нумера, какъ водится, были проведены по два звонкихъ колокольчика, одинъ въ буфетъ, другой въ кофейную залу. Два или три фіакра, одинъ шарабанъ, дв? брички и столько же тел?гъ покатывались, безъ всякой опред?ленной ц?ли, по различнымъ частямъ широкаго двора, и, вм?ст? съ т?мъ, тяжелый лошадиный топотъ и храпъ давалъ знать кому сл?дуетъ о присутствіи отдаленной конюшни съ двумя дюжинами пустыхъ стойлъ, по которымъ безпечно разгуливалъ самодовольный козелъ, неизм?нный другъ и сов?тникъ усталыхъ коней. Если къ этому прибавить еще съ полдюжины людей, спавшихъ на открытомъ воздух? подъ нав?сомъ сарая, то читатель получитъ, в?роятно, довольно полную картину, какую дворъ
Раздался громкій и пронзительный звонокъ, сопровождавшійся появленіемъ смазливой горничной на верхнемъ конц? галлереи. Она постучалась въ дверь одного изъ нумеровъ, вошла, получила приказаніе и выб?жала на противоположный конецъ галлереи, откуда было открыто окно во дворъ.
— Самъ!
— Чего? — откликнулся голосъ челов?ка въ б?лой шляп?.
— Двадцать второй нумеръ спрашиваетъ сапоги.
— Скажите двадцать второму нумеру, что сапоги его стоятъ смирно и ждутъ своей очереди.
— Не дурачьтесь, пожалуйста, Самъ: джентльменъ говоритъ, что апоги нужны ему сейчасъ, сію минуту! Слышите ли?
— Какъ не слышать васъ, соловей мой голосистый! Очень слышу, ласточка вы моя. Да только вотъ что, касатка: зд?сь, видите ли, одиннадцать паръ сапоговъ да одинъ башмакъ, который принадлежитъ шестому нумеру съ деревянной ногой. Одиннадцать сапоговъ, трещетка вы моя, должны быть приготовлены къ половин? девятаго, a башмакъ къ девяти. Что за выскочка двадцать второй нумеръ? Скажите ему, сорока вы моя, что на все бываетъ свой чередъ, какъ говаривалъ одинъ ученый, собираясь идти въ кабакъ.
И, высказавъ эту сентенцію, долговязый малый, перегнувшись въ три погибели, принялся съ новымъ рвеніемъ за свою работу.
Еще раздался звонокъ, и на этотъ разъ явилась на галлере? почтенная старушка, сама содержательница 'Б?лаго Оленя'.
— Самъ! — вскричала старушка. — Куда онъ д?вался, этотъ пучеглазый л?нивецъ. Вы зд?сь, Самъ. Что-жъ вы не отв?чаете?
— Какъ же мн? отв?чать, сударыня, когда вы сами кричите? — возразилъ Самъ довольно грубымъ тономъ. — 'Молчи и слушай', говорилъ одинъ философъ, когда…
— Молчи, пустой болтунъ! Вычистите сейчасъ же вотъ эти башмаки для семнадцатаго нумера, и отнесите ихъ въ гостиную, что въ первомъ этаж?, пятый нумеръ.
Старушка бросила на землю башмаки и ушла.
— Пятый нумеръ, — говорилъ Самъ, поднимая башмаки и вынимая кусокъ м?ла изъ своего кармана, чтобъ сд?лать зам?тку на ихъ подошвахъ. — Дамскіе башмаки въ гостиной. Это, видно, не простая штучка!
— Она прі?хала сегодня поутру, — сказала горничная, продолжавшая стоять на галлере?,- прі?хала въ почтовой карет? вм?ст? съ джентльменомъ, который требуетъ свои сапоги. И вамъ лучше прямо приниматься за свое д?ло и не болтать всякаго вздора: вотъ все, что я вамъ скажу.
— Что-жъ вы объ этомъ не объявили прежде? — сказалъ Самъ съ великимъ негодованіемъ, отд?ляя джентльменскіе сапоги отъ грязной группы ихъ товарищей. — Я в?дь прежде думалъ, что онъ такъ себ? какой-нибудь скалдырникъ въ три пени за чистку. Вишь ты, джентльменъ и леди въ почтовой карет?! Это, авось, пахнетъ двумя шилингами за разъ.
И подъ вліяніемъ этого вдохновительнаго размышленія м-ръ Самуэль принялся за свою работу съ такимъ пламеннымъ усердіемъ, что мен?е ч?мъ въ пять минутъ джентльменскіе сапоги и башмаки знатной леди сіяли самымъ яркимъ блескомъ. Полюбовавшись на произведеніе своего искусства, онъ взялъ ихъ въ об? руки и немедленно явился передъ дверью пятаго нумера.
— Войдите! — воскликнулъ мужской голосъ въ отв?тъ на стукъ Самуэля.
Онъ вошелъ и отв?силъ низкій поклонъ, увид?въ предъ собой леди и джентльмена, сид?вшихъ за столомъ. Зат?мъ, поставивъ сапоги y ногъ джентльмена, a башмаки y ногъ знатной дамы, онъ поклонился еще разъ и попятился назадъ къ дверямъ.
