И Л Ж
И Л
З Д Е С В О Т А
В Р О.
М-ръ Пикквикъ сид?лъ, потирая руки, и съ невыразимымъ наслажденіемъ смотр?лъ на сокровище, отысканное имъ. Честолюбіе его было теперь удовлетворено въ одномъ изъ самыхъ главныхъ пунктовъ. Въ стран?, изобилующей многочисленными остатками среднихъ в?ковъ, въ б?дной деревушк?, поселившейся на классической почв? старины — онъ… онъ… президентъ Пикквикскаго клуба, открылъ весьма загадочную и во вс?хъ возможныхъ отношеніяхъ любопытную надпись, ускользавшую до сихъ поръ отъ наблюденія столькихъ ученыхъ мужей, предшествовавшихъ ему на поприщ? археологическихъ разысканій. Драгоц?нный камень долженъ будетъ объяснить какой-нибудь запутанный фактъ въ европейской исторіи среднихъ в?ковъ, и — почему знать? быть можетъ, суждено ему изм?нить самый взглядъ на критическую разработку историческихъ матеріаловъ. М-ръ Пикквикъ смотр?лъ во вс? глаза и едва в?рилъ своимъ чувствамъ.
— Ну, господа, — сказалъ онъ наконецъ, — это даетъ р?шительное направленіе моимъ мыслямъ: завтра мы должны возвратиться въ Лондонъ.
— Завтра! — воскликнули въ одинъ голосъ изумленные ученики.
— Завтра, — повторилъ м-ръ Пикквикъ. — Ученый св?тъ долженъ немедленно воспользоваться отысканнымъ сокровищемъ и употребить вс? свои усилія для опред?ленія настоящаго смысла древнихъ письменъ. Притомъ есть y меня въ виду другая довольно важная ц?ль. Черезъ н?сколько дней, городъ Итансвилль будетъ выбирать изъ своей среды представителей въ парламентъ, и знакомый мн? джентльменъ, м-ръ Перкеръ, приглашенъ туда, какъ агентъ одного изъ кандидатовъ. Наша обязанность, господа, явиться на м?сто д?йствія и вникать во вс? подробности д?ла, столь дорогого для всякаго англичанина, уважающаго въ себ? національное чувство.
— Отлично! — воскликнули съ энтузіазмомъ его друзья.
М-ръ Пикквикъ бросилъ вокругъ себя испытующій взглядъ. Пламенное усердіе молодыхъ людей, столь ревностныхъ къ общему благу, распалило его собственную грудь благородн?йшимъ энтузіазмомъ. М-ръ Пикквикъ стоялъ во глав? пылкаго юношества, онъ это чувствовалъ и зналъ.
— Господа, предлагаю вамъ окончить этотъ день пирушкой въ честь и славу науки! — воскликнулъ президентъ вдохновеннымъ тономъ.
И это предложеніе было принято съ единодушнымъ восторгомъ. М-ръ Пикквикъ уложилъ свое сокровище въ деревянный ящикъ, купленный нарочно для этой ц?ли y содержательницы трактира, и посп?шилъ занять за столомъ президентское м?сто. Весь вечеръ посвященъ былъ заздравнымъ тостамъ и веселой дружеской бес?д?.
Было уже одиннадцать часовъ, — позднее время для маленькой деревушки, — когда м-ръ Пикквикъ отправился въ спальню, приготовленную для него заботливой прислугой. Онъ отворилъ окно, поставилъ на столъ зажженную св?чу и погрузился въ глубокомысленныя размышленія о достопамятныхъ событіяхъ двухъ посл?днихъ дней.
Время и м?сто были удивительнымъ образомъ приспособлены къ философическому созерцанію великаго челов?ка. М-ръ Пикквикъ сид?лъ, облокотившись на окно, сид?лъ и думалъ. Бой часового колокола, прогуд?вшаго дв?надцать, впервые возвратилъ его къ д?йствительному міру. Первый ударъ отозвался торжественнымъ звукомъ въ барабанчик? его ушей; но когда смолкло все и наступила тишина могилы, м-ръ Пикквикъ почувствовалъ себя совершенно одинокимъ. Взволнованный этой внезапной мыслью, онъ разд?лся на скорую руку, задулъ св?чу и легъ въ постель.
Всякій испыталъ на себ? то непріятное состояніе духа, когда ощущеніе физической усталости напрасно вступаетъ въ безсильную борьбу съ неспособностью спать. Въ этомъ именно состояніи находился м-ръ Пикквикъ теперь, въ глухой полночный часъ. Онъ повертывался съ бока на бокъ, щурилъ и сжималъ глаза; пробовалъ лежать спиною внизъ и спиною вверхъ: все безполезно! Было ли то непривычное напряженіе, испытанное въ этотъ вечеръ: жаръ, духота, водка и коньякъ, странная постель, или другія какія-нибудь неразгаданныя обстоятельства, только мысли м-ра Пикквика съ неотразимой силой обращались на фантастическіе портреты въ трактирной комнат?, и онъ невольно припоминалъ волшебныя сказки самаго фантастическаго свойства. Проверт?вшись такимъ образомъ около часа, онъ пришелъ къ печальному заключенію, что ему суждено совс?мъ не спать въ эту тревожную ночь. Досадуя на себя и на судьбу, онъ всталъ, обулся и набросилъ халатъ на свои плечи. 'Лучше какое-нибудь движеніе, думалъ онъ, ч?мъ безплодныя мечты, лишенныя всякой разумной мысли'. Онъ взглянулъ въ окно — было очень темно; прошелся вокругъ спальни — было очень т?сно.
Переходя тревожно отъ дверей къ окну и отъ окна къ дверямъ, онъ вдругъ припомнилъ въ первый разъ, что съ нимъ былъ манускриптъ пастора. Счастливая мысль! Одно изъ двухъ: или найдетъ онъ интересное чтеніе, или будетъ скучать, з?вать и, наконецъ, уснетъ. Онъ вынулъ тетрадь изъ кармана своей бекеши, придвинулъ къ постели круглый столикъ, зажегъ св?чу, над?лъ очки и приготовился читать. Почеркъ былъ очень странный, и бумага во многихъ м?стахъ почти совершенно истерлась. Фантастическое заглавіе заставило м-ра Пикквика припрыгнуть на своей постели, и онъ бросилъ вокругъ себя безпокойный взглядъ. Скоро, однакожъ, ученый мужъ успокоился совершенн?йшимъ образомъ, кашлянулъ два-три раза, снялъ со св?чки, поправилъ очки и внимательно началъ читать: 'Записки сумасшедшаго'.
'Сумасшедшій — да! Какимъ неистово ужаснымъ звукомъ это слово раздалось въ моихъ ушахъ въ давно-бывалые годы! Помню смертельный страхъ, насильственно вторгшійся въ мою молодую грудь, помню бурливое клокотаніе горячей крови, готовой застыть и оледениться въ моихъ жилахъ при одномъ этомъ слов?, и помню я, какъ замиралъ во мн? духъ, и кол?на мои тряслись и подгибались при одной мысли о возможности сойти съ ума!
'Какъ часто въ глухой полночный часъ, проникнутый судорожнымъ трепетомъ, я вставалъ со своей постели, становился на кол?ни и молился долго, пламенно молился, чтобъ всемогущая сила избавила меня отъ проклятія, тягот?вшаго надъ родомъ моимъ! Какъ часто, отуманенный инстинктивною тоской среди веселыхъ игръ и забавъ, я вдругъ удалялся въ уединенныя м?ста и проводилъ самъ съ собою унылые часы, наблюдая за ходомъ горячки, начинавшей пожирать мой слабый, постепенно размягчавшійся мозгъ. Я зналъ, что зародышъ б?шенства былъ въ моей крови, что оно глубоко таилось въ мозгу моихъ костей, что одно покол?ніе нашего рода окончило свой в?къ, не бывъ зараженнымъ этою фамильною чумой, и что я первый долженъ былъ начать свой особый, новый рядъ б?шеныхъ людей. Такъ было прежде, и, сл?довательно, — я зналъ, — такъ будетъ впереди. Забиваясь по временамъ въ уединенный уголъ шумной залы, я вид?лъ, какъ вдругъ умолкали веселыя толпы, перемигивались, перешептывались, и я зналъ, что р?чь ихъ идетъ о несчастномъ челов?к?, близкомъ къ потер? умственныхъ силъ своей духовно- нравственной природы. Заран?е отчужденный отъ общества людей, я молчалъ, скучалъ и думалъ.
'Такъ прошли годы, длинные-предлинные годы. Ночи въ зд?шнемъ м?ст? тоже иной разъ бываютъ очень длинны; но ровно ничего не значатъ он? въ сравненіи съ тогдашними ночами и страшными грезами печальныхъ л?тъ тревожной юности моей. Больно вспоминать про т? годы, и грудь моя надрывается отъ страха даже теперь, когда я воображаю мрачныя формы чудовищъ, выставлявшихъ свои гнусныя рожи изъ вс?хъ угловъ моей одинокой спальни. Склоняясь надъ моимъ изголовьемъ и передразнивая меня своими длинными языками, они гомозились вокругъ моихъ ушей и нашептывали съ дикимъ, затаеннымъ см?хомъ, что полъ того стараго дома, гд? умеръ отецъ моего отца, обагренъ былъ его собственною кровью, которую исторгъ онъ самъ изъ своихъ жилъ въ припадк? б?шенаго пароксизма. Напрасно затыкалъ я уши и забивалъ свою голову въ подушки: чудовища визжали неистово и дико, что покол?ніе, предшествовавшее д?ду, оставалось свободнымъ отъ фамильной маніи, но что его собственный д?дъ прожилъ ц?лые десятки л?тъ, прикованный къ ст?н? жел?зною ц?пью и связанный по рукамъ и ногамъ. Чудовища называли правду — это я зналъ, хорошо зналъ, Я отыскалъ вс? подробности въ фамильныхъ бумагахъ, хотя ихъ тщательно старались отъ меня скрывать. Ха, ха, ха! Я былъ слишкомъ хитеръ, н?тъ нужды, что сумасшедшій.
