'Манія, наконецъ, обрушилась надо мной всею своею силой, и я удивился, отчего мн? прежде было такъ страшно сойти съ ума. Теперь вступилъ я въ большой св?тъ, пришелъ въ соприкосновеніе съ умными людьми, говорилъ, острилъ, д?лалъ предположенія, проекты, и привелъ въ исполненіе множество нел?пыхъ плановъ, озадачившихъ своею оригинальностью дальновидныхъ мудрецовъ. Я см?ялся до упада въ тиши своего кабинета, и никто въ ц?ломъ мір? не подозр?валъ, что голова моя страдала размягченіемъ мозга. Съ какимъ восторгомъ поздравилъ я себя, что ум?лъ такъ искусно провести, надуть и одурачить вс?хъ своихъ любезн?йшихъ друзей, вид?вшихъ во мн? остряка и прожектера, готоваго работать вм?ст? съ ними на общую пользу! О, если бы знали они, съ к?мъ вели свои д?ла! Случалось, иной другъ об?далъ со мною за однимъ столомъ съ глаза-на-глазъ и беззаботно веселился, выпивая тостъ за тостомъ за мое 'драгоц?нное' здоровье; какъ бы побл?дн?лъ онъ и съ какою быстротою ринулся бы вонъ изъ дверей, еслибъ могъ вообразить на одну минуту, что любезн?йшій другъ, сид?вшій подл? него съ острымъ и блестящимъ ножомъ въ рукахъ, есть никто другой, какъ сумасшедшій челов?къ.
'Сокровища перешли въ мои руки, богатство полилось черезъ край, и я утопалъ въ океан? удовольствій, которыхъ ц?нность стократъ увеличилась въ моихъ глазахъ отъ сознанія, что я съ такимъ искусствомъ ум?лъ скрывать свою зав?тную тайну. Я получилъ въ насл?дство огромное им?ніе. Законъ, даже самъ стоглазый законъ, приведенный въ заблужденіе, поручилъ сумасшедшему управленіе землей и капиталомъ, отстранивъ ц?лые десятки разумныхъ претендентовъ. Куда смотр?ли проницательные люди, гордые своимъ здравымъ разсудкомъ? Куда д?валась опытность законов?довъ, способныхъ открывать проблескъ истины во мрак? заблужденій?
'У меня были деньги: — за мной ухаживалъ весь св?тъ. Я моталъ свое золото безумно, — каждый прославлялъ мою щедрость. О, какъ унижались передо мной эти три гордые брата! Да и самъ отецъ, с?довласый старецъ, — какое уваженіе, почтеніе, снисходительность, благогов?ніе ко мн? съ его стороны! У старика была дочь, y молодыхъ людей — сестра; вс? пятеро не им?ли иной разъ ч?мъ накормить голодную собаку. Я былъ богатъ, и когда меня женили на молодой д?виц?, улыбка торжества озарила веселыя лица убогихъ родственниковъ, воображавшихъ въ простот? сердечной, что замысловатые ихъ планы ув?нчались вождел?ннымъ усп?хомъ. Дошелъ чередъ и до моей улыбки. Улыбки? Н?тъ, я см?ялся, хохоталъ, рвалъ свои волосы и катался по ковру передъ брачной постелью, упоенный своимъ блистательнымъ усп?хомъ. Какъ мало думали они, на какую жертву была обречена молодая д?вица!
'Думали? — Зач?мъ имъ думать? Какая нужда вс?мъ этимъ господамъ, что сестра ихъ связала свою судьбу съ сумасшедшимъ мужемъ? Что значило для нихъ счастье сестры, противопоставленное золоту ея супруга? Что могло значить легкое перо, бросаемое на воздухъ моей рукой, въ сравненіи съ золотою ц?пью, которая украшаетъ мое т?ло?
'Въ одномъ только я ошибся жестоко, несмотря на всю свою хитрость. Бываютъ иногда минуты умственнаго омраченія даже съ т?ми, которые, какъ я, лишены своего природнаго разсудка. Голова моя была въ чаду, и я стремглавъ низринулся въ разставленныя с?ти. Не будь я сумасшедшій, я бы, в?роятно, понялъ и догадался въ свое время, что молодая д?вушка — будь это въ ея власти — согласилась бы скор?е закупорить себя въ свинцовомъ гроб?, ч?мъ перешагнуть за порогъ моихъ мраморныхъ палатъ съ титуломъ нев?сты богача. Поздно узналъ я, что сердце ея уже издавна посвящено было пл?нительнымъ формамъ розоваго юноши съ черными глазами: — разъ она произнесла его имя въ тревожномъ сн?, убаюканная злов?щей мечтой. Узналъ я, что ее съ нам?реніемъ принесли въ жертву, чтобы доставить кусокъ хл?ба гордымъ братьямъ и старому отцу.
'Теперь я не могу помнить лицъ, очертаній и фигуръ; но я знаю, молодая д?вушка слыла красавицей и вполн? заслуживала эту славу. Она прелестна, я это знаю. Въ св?тлыя лунныя ночи, когда все покойно вокругъ и я пробуждаюсь отъ своего сна, я вижу, какъ въ углу этой самой кельи стоитъ, безъ словъ и безъ движенія, легкая прозрачная фигура съ длинными черными волосами, волнующимися на ея спин? отъ колыханій неземного в?тра, и съ блестящими глазами, которые пристально смотрятъ на меня, не мигая и не смыкаясь ни на одно мгновеніе. Уфъ! кровь стынетъ въ моемъ сердц?, когда я пишу эти строки, — ея это форма, ея видъ и осанка. Лицо ея бл?дно, глаза блестятъ какимъ-то св?томъ, но я помню и знаю, что вс? эти черты принадлежали ей. Фигура не двигается никогда, не морщитъ своего чела, не хмуритъ бровей и не д?лаетъ гримасъ, какъ другіе призраки, наполняющіе эту келью; но она страшн?е для моихъ глазъ, ч?мъ вс? эти духи, терзавшіе меня въ давно-истекшіе годы. Изъ могилы вышла она, и св?жее дыханіе смерти на ея чел?.
'Ц?лый годъ почти наблюдалъ я, какъ лицо ея бл?дн?ло со дня на день; ц?лый годъ почти я видалъ, какъ слезы текли по ея печальнымъ щекамъ безъ всякой видимой причины. Наконецъ, я все узналъ. Она не любила меня никогда — этого я отнюдь не подозр?валъ: она презирала мое богатство, ненавид?ла блескъ и пышность, среди которой жила — этого я никакъ не ожидалъ. Она любила другого. Объ этомъ я никогда и не думалъ. Странныя чувства забились въ моей груди, и мысли, одна другой мрачн?е и страшн?е, вихремъ закружились въ моемъ размягченномъ мозгу. Я далекъ былъ отъ того, чтобы ненавид?ть ее, хотя ненависть къ предмету ея любви съ дикимъ буйствомъ заклокотала въ моемъ сердц?. Я жал?лъ о злосчастной жизни, на которую обрекъ ее холодный эгоизмъ безчувственной родни. Я зналъ, что б?дственные часы ея жизни сочтены неумолимой судьбой, но меня мучила мысль, что ран?е своей смерти она, быть можетъ, произведетъ на св?тъ злосчастное существо, осужденное, подобно мн?, выносить страданія насл?дственнаго умопом?шательства… и я р?шился убить ее.
'Н?сколько нед?ль я раздумывалъ, какому роду смерти отдать предпочтеніе. — Сперва я подумалъ объ отрав?; потомъ мн? пришла мысль утопить мою жертву; наконецъ, я остановился на огн?. Нашъ громадный домъ объятъ пламенемъ, a жена сумасшедшаго превратилась въ уголь и золу, — какая поразительная картина! Я долго лел?ялъ эту мысль и хохоталъ до упаду, представляя себ?, какъ разумные люди станутъ относиться къ этой штук?, ничего въ ней не понимая, и какъ ловко они будутъ проведены хитростью сумасшедшаго! Однакожъ, по зр?ломъ размышленіи, я нашелъ, что огонь непригоденъ для моей ц?ли. Бритва заняла все мое вниманіе. О! какое наслажденіе испытывалъ я день за днемъ, натачивая ее и представляя въ своемъ воображеніи тотъ рубецъ, какой будетъ сд?ланъ ею на ше? моей жены.
'Наконецъ, явились ко мн? старыя чудовища, которыя и прежде руководили моими д?йствіями, и на разные голоса прошептали, что пришла пора д?йствовать, и положили мн? въ руку открытую бритву, Я кр?пко сжалъ ее, быстро вскочилъ съ постели и наклонился надъ своей спящей женой. Ея лицо было прикрыто рукой; я осторожно отодвинулъ руку, и она упала на грудь несчастной женщины. Видимо, жена моя плакала недавно, потому что на щекахъ ея еще оставались незасохшія капли слезъ. Ея бл?дное лицо было кротко и спокойно и въ то время, какъ я смотр?лъ на него, оно озарялось н?жной улыбкой. Я осторожно положилъ руку на плечо. Она вздрогнула, но еще во сн?. Я наклонился ниже… Она вскрикнула и пробудилась.
'Одно движеніе моей руки — и звукъ навсегда бы замеръ въ ея груди. Но я испугался и отступилъ шагъ назадъ. Ея глаза пристально смотр?ли на меня, и не знаю, отчего это случилось, но только ея взглядъ производилъ во мн? чувство трепета и смятенія. Она поднялась съ кровати. Я задрожалъ, бритва была y меня въ рук?, но я не могъ пошевелиться. Она стала медленно отступать къ двери, продолжая смотр?ть на меня своимъ спокойнымъ, пристальнымъ взглядомъ. Приблизившись къ двери, она обернулась. Очарованіе исчезло. Я подскочилъ впередъ и схватилъ ея за руку. Она вскрикнула разъ и другой и упала на полъ.
'Теперь я мотъ убить ее безъ всякаго сопротивленія, но въ дом? уже была произведена тревога. Я услышалъ стукъ шаговъ на ступеняхъ л?стницы. Я вложилъ бритву въ футляръ, отперъ дверь на л?стницу и громко позвалъ на помощь.
'Пришли люди, подняли ее и положили на кровать. Ц?лые часы не приходила она въ себя, a когда пришла и къ ней воротилась способность говорить, она потеряла разсудокъ, стала дика и даже свир?па.
'Призвали докторовъ. Великіе люди подкатили къ моему подъ?зду на прекрасныхъ лошадяхъ, и жирные лакеи стояли на запяткахъ ихъ каретъ. Н?сколько нед?ль сряду бодрствовали они при постели моей больной жены. Открылся, наконецъ, между ними великій консиліумъ, и они сов?щались въ другой комнат? съ торжественною важностью, обращаясь другъ къ другу на таинственномъ нар?чіи врачебнаго искусства. Посл? консультаціи, одинъ изъ самыхъ знаменитыхъ эскулаповъ предсталъ передо мной съ глубокомысленнымъ лицомъ, отвелъ меня въ сторону, сд?лалъ ученое вступленіе, сказалъ въ ут?шеніе и назиданіе н?сколько краснор?чивыхъ словъ, и объявилъ мн?, сумасшедшему, — что жена моя сошла съ ума. Онъ стоялъ со мною y открытаго окна, и его рука лежала на моемъ плеч?. Стоило употребить весьма легкое
