Посл? знаменитаго бала на дач? м-съ Гонтеръ пикквикисты въ продолженіе двухъ сутокъ оставались въ Итансвилл?, терп?ливо дожидаясь изв?стій отъ своего достопочтеннаго вождя. М-ръ Тоиманъ и м-ръ Снодграсъ должны были еще разъ довольствоваться развлеченіями въ гостиниц? 'Сизаго медв?дя', между т?мъ какъ м-ръ Винкель, повинуясь уб?дительнымъ просьбамъ, продолжалъ украшать своимъ присутствіемъ гостепріимный домъ журналиста, посвящая вс? свои досуги угожденіямъ и обществу прелестной леди. Случалось иной разъ, что самъ м-ръ Поттъ присоединялся къ ихъ дружелюбной бес?д?. Глубоко погруженный въ умозрительныя и практическія соображенія относительно сокрушенія «Журавля» и вс?хъ безпокойныхъ враговъ доброд?тельной «Синицы», м-ръ Поттъ весьма р?дко снисходилъ съ высоты своего умственнаго величія къ общему уровню толпы; но теперь, проникнутый истиннымъ уваженіемъ ко вс?мъ вообще сочленамъ учен?йшаго клуба, великій челов?къ спускался довольно часто со своего возвышеннаго пьедестала и ходилъ по ровной земл?, прим?няясь къ понятіямъ и нравамъ обыкновенныхъ смертныхъ.
Таково было отношеніе журналиста къ своему столичному жильцу. Однажды м-ръ Винкель, упоенный сознаніемъ своего внутренняго благополучія, сид?лъ въ столовой съ газетою въ рукахъ, сладко мечтая о счасть? пользоваться благосклонностью хорошенькой миледи. Вдругъ дверь столовой отворилась и затворилась съ какою-то судорожною посп?шностью, и въ комнату вошелъ м-ръ Поттъ, красный, какъ изжаренный гусь. Легко представить изумленіе м-ра Винкеля, когда Поттъ, съ презр?ніемъ отвергнувъ его руку, заскрежеталъ зубами и прошип?лъ задыхающимся голосомъ:
— Змій!
— Сэръ! — воскликнулъ м-ръ Винкель, судорожно вскочивъ со стула.
— Змій! — повторилъ м-ръ Потгь, возвышая и вм?ст? подавляя свой голосъ. — Вы змій, сэръ, пресмыкающійся змій!
Мудреная задача. Если не дальше какъ въ два часа утра вы стояли съ вашимъ пріятелемъ на самой дружеской ног? и если потомъ этотъ самый пріятель, увид?вшись съ вами въ половин? десятаго, величаетъ васъ зміемъ, пресмыкающимся зміемъ, то, ужъ само собою разум?ется, надобно придти къ заключенію, что въ этомъ промежуточномъ времени случилась какая-нибудь непріятность, недоразум?ніе, или что-нибудь въ этомъ род?. Такъ, по крайней м?р?, думалъ м-ръ Винкель. Онъ бросилъ на м-ра Потта изумленный взглядъ и старался разгадать по чертамъ его лица, что именно должно происходить въ его душ?. Но разгадать нельзя было ничего, и м-ръ Винкель въ свою очередь сказалъ изступленнымъ голосомъ:
— Змій, сэръ! Змій, м-ръ Поттъ! Что вы подъ этимъ разум?ете? Вы шутите, сэръ!
— Шучу, сэръ! — воскликнулъ м-ръ Поттъ, д?лая грозное движеніе правою рукою. — Шучу, сэръ! Но н?тъ, я буду спокоенъ, сэръ; я буду неподвиженъ.
И въ доказательство своего спокойствія м-ръ Поттъ упалъ въ кресло, продолжая скрежетать зубами.
— Почтенн?йшій! — сказалъ м-ръ Винкель.
— Почтенн?йшій! — перебилъ м-ръ Поттъ. — Какъ вы см?ете называть меня почтенн?йшимъ, сэръ? Какъ вы см?ете смотр?ть мн? прямо въ глаза?
— Очень хорошо, сэръ, если ужъ на то пошло, — возразилъ м-ръ Винкель, — какъ вы см?ете называть меня зм?ей и смотр?ть мн? прямо въ лицо?
— Очень см?ю, потому что вы пресмыкающаяся зм?я, сэръ.
— Докажите это, сэръ! — съ жаромъ сказалъ м-ръ Винкель. — Докажите это!
Злобная улыбка исказила лицо почтеннаго издателя «Синицы», когда онъ вынулъ изъ кармана утренній листокъ «Журавля». Бросая газету черезъ столъ, онъ указалъ м-ру Винкелю пальцемъ на какой-то параграфъ.
М-ръ Винкель взялъ газету и прочелъ: 'Вс?мъ изв?стно, что одинъ изъ нашихъ гражданъ, унижающій собою достоинство челов?ка и писателя вм?ст?, осм?лился, въ продолженіе посл?днихъ выборовъ, д?лать гласно обидные и гнусные намеки на частную жизнь и д?ла посл?дняго нашего кандидата, м-ра Фицкина, который — мы см?ло утверждаемъ это — непрем?нно добьется достойной чести быть нашимъ представителемъ. Любопытно было бы знать, что собственно хот?лъ разум?ть этотъ гнусный итансвилльскій гражданинъ? Ничего, разум?ется: злоба осл?пила его глаза, и онъ — мы ув?рены — безъ всякаго опред?леннаго смысла принялъ на себя позорную роль клеветника. Что сказалъ бы этотъ злод?й, еслибъ мы, подобно ему, забывая вс? условія приличія и чести, вздумали поднять зав?су, которая, къ счастью, скрываетъ его частную жизнь отъ общаго осм?янія и позора? Что подумалъ бы онъ, еслибъ мы р?шились указать и привести въ изв?стность, и объяснить факты и такія обстоятельства, которыя, впрочемъ, безъ того изв?стны вс?мъ и каждому въ нашемъ город?, кром? этой деревянной головы, засоренной нел?п?йшимъ вздоромъ и хламомъ, гд? н?тъ бол?е никакого м?ста для св?тлой челов?ческой мысли? Что, если мы пом?стимъ на столбцахъ нашей газеты начало остроумнаго стихотворенія, только-что полученнаго нами отъ одного изъ нашихъ почтенныхъ корреспондентовъ?
М?дный лобъ.
— Что значитъ этотъ прип?въ, сэръ? — сказалъ м-ръ Поттъ торжественнымъ тономъ. — Не узнаете ли вы собственное имя въ этомъ гнусномъ пасквил?? И какую лучшую рифму вы можете прибрать къ слову уродъ?
— Рифму къ слову уродъ? — воскликнула м-съ Поттъ, предупредившая своимъ прибытіемъ в?роятный отв?тъ ошеломленнаго пикквикиста. — Неужели ты затрудняешься, мой другъ? Уродъ — м-ръ Поттъ: чего лучше? ха, ха, ха! — Здравствуйте, м-ръ Винкель: какъ ваше здоровье?
И съ этими словами м-съ Поттъ, озаренная радужною улыбкой, протянула свою руку молодому челов?ку; но лишь только взволнованный пикквикистъ хот?лъ притронуться къ н?жнымъ пальчикамъ прелестной леди, м-ръ Поттъ грозно вскочилъ со своего м?ста.
— Прочь, сударыня, прочь! — закричалъ раздраженный издатель итансвилльской 'Синицы'.
— М-ръ Поттъ! — воскликнула леди.
— Несчастная! — зарев?лъ б?шеный супругъ. — Взгляните, сударыня, на этотъ пасквиль. Кто этотъ м?дный лобъ? В?дь это я, сударыня, я… 'м?дный лобъ среди семьи своей безстыдной!' Чье это имя съ тремя зв?здочками. Ваше, сударыня, ваше!
Изрыгая такимъ образомъ б?шеное пламя, м-ръ Поттъ неистово бросилъ къ ногамъ своей супруги роковой листокъ 'Журавля'.
— Честное слово, сэръ, — сказала изумленная м-съ Поттъ, нагибаясь поднять листокъ. — Честное слово, сэръ.
М-ръ Поттъ невольно вздрогнулъ и обомл?лъ подъ вліяніемъ подозрительнаго взгляда своей супруги. Съ этой минуты, казалось, мужество оставило его однажды навсегда.
Ничего, повидимому, н?тъ и быть не можетъ страшнаго въ этой маленькой сентенціи: 'Честное слово, сэръ', когда вы читаете ее на бумаг?; но еслибъ вы вид?ли и слышали, съ какимъ ужасающимъ эффектомъ были произнесены эти три слова! М-ръ Поттъ долженъ былъ понять, что мрачныя тучи собираются на домашнемъ горизонт? и что ему не миновать свир?пой грозы. О, какъ онъ проклиналъ себя въ эту минуту.
