смерти, онъ наслаждался миромъ и спокойствіемъ, которыхъ онъ — малый ребенокъ — не зналъ на земл?,- но все же они были ему отцомъ и матерью, и потеря его залегла глубоко въ ихъ души.
'Смотря теперь на изм?нившееся лицо матери, было не трудно предсказать, что смерть скоро прекратитъ и ея горькія испытанія и невыносимыя страданія. Двое тюремныхъ товарищей мужа несчастной женщины не захот?ли усугублять своимъ присутствіемъ его скорбь и горе и предоставили ему одному каморку, которую занимали съ нимъ втроемъ. Б?дная его жена перешла къ нему сюда, и вотъ потянулась тамъ, безъ мученій, но и безъ надеждъ, медленно угасая, ея страдальческая жизнь.
'Однажды вечеромъ она лишилась чувствъ на рукахъ своего мужа. Когда онъ поднесъ ее къ открытому окну, чтобы оживить ее св?жимъ воздухомъ, св?тъ луны упалъ ей прямо на лицо и указалъ на такую разительную перем?ну въ ея чертахъ, что несчастный, какъ слабое дитя, дрогнулъ подъ бременемъ удручавшаго его горя.
'— Посади меня, Джоржъ, — слабо произнесла она. Онъ исполнилъ ея желаніе, и, с?въ возл? нея, закрылъ себ? лицо рукой и залился слезами.
'— Мн? тяжело покинуть тебя, Джоржъ, — сказала она, — но на то Божія воля, и ради меня ты долженъ спокойно перенести разлуку со мною. О, какъ я благодарю Бога за то, что Онъ взялъ къ себ? нашего мальчика! Малютка счастливъ, онъ теперь на неб?. Что бы онъ сталъ д?лать тутъ, безъ своей матери?
'— Ты не должна умереть, Мери, не должна, возразилъ ей мужъ, вставая. Онъ принялся ходить взадъ и впередъ по комнат?, нещадно ударяя свою голову сжатыми кулаками, потомъ снова с?лъ возл? больной и, поддерживая ее въ своихъ объятіяхъ, прибавилъ бол?е спокойно:
'— Ободрись, моя милая, прошу тебя, ободрись. Ты нав?рное поправишься.
'— Никогда уже, Джоржъ, никогда! — отв?чала умирающая женщина. — Пусть меня похоронятъ возл? моего б?днаго мальчика: но об?щай мн?, если ты выйдешь когда-нибудь изъ этого ужаснаго м?ста и разбогат?ешь, ты перевезешь насъ на какое-нибудь мирное сельское кладбище, далеко, далеко, — какъ можно дальше отсюда, — гд? бы мы могли спокойно лежать. Милый Джоржъ, об?щай мн?, что ты это сд?лаешь.
'— Сд?лаю, сд?лаю, — проговорилъ онъ, страстно кидаясь на кол?ни передъ нею. — Но скажи мн? еще слово, Мери… хотя взгляни… разъ взгляни…
'Онъ замолкъ, потому что рука, обвивавшая его шею, вдругъ отяжел?ла и отверд?ла. Глубокій вздохъ вырвался изъ груди умиравшей; губы шевельнулись и на лиц? мелькнула улыбка, но губы эти были бл?дны, и улыбка см?нилась неподвижнымъ мертвеннымъ взглядомъ… Онъ остался одинъ на земл?.
'Въ эту ночь, среди безмолвія и одиночества своей жалкой каморки, стоя на кол?няхъ возл? трупа своей жены, несчастный призвалъ Бога въ свид?тели страшной клятвы; съ этой минуты онъ посвящалъ себя одному д?лу: мести за смерть жены и сына, съ нын?шняго дня и до посл?дняго своего издыханія; онъ обрекалъ вс? свои силы на служеніе одному этому д?лу; месть его должна быть медленною и ужасною, ненависть нескончаемою и ненасытимою. По всему міру должна она пресл?довать т?хъ, кого она нам?титъ своими жертвами.
'Глубочайшее отчаяніе и почти нечелов?ческое напряженіе произвели такія страшныя перем?ны въ его т?л? и въ чертахъ его лица, что его товарищи по несчастію отшатнулись съ испугомъ, когда онъ проходилъ мимо нихъ учащенными шагами. Глаза его налились кровью, лицо было мертвенно бл?дно, станъ согнулся, какъ бы подъ бременемъ л?тъ. Онъ почти насквозь прокусилъ себ? губу въ пылу своего душевнаго страданія, и кровь, капавшая изъ раны, текла по его подбородку и запятнала его рубашку и галстукъ. Онъ не проронилъ ни слезы, не испустилъ ни одного звука жалобы, но его блуждающій взглядъ и безпорядочная торопливость, съ которою онъ ходилъ взадъ и впередъ по двору, обличали сожигавшій его внутренній жаръ.
'Тюремное начальство заявило ему, что необходимо немедленно же увезти т?ло его жены изъ тюрьмы. Онъ выслушалъ это требованіе съ полнымъ спокойствіемъ и согласился съ его разумностью. Почти вс? тюремные обитатели собрались для печальныхъ проводовъ; они посп?шно разступились по сторонамъ, при появленіи вдовца; онъ быстро прошелъ впередъ и сталъ одиноко въ небольшомъ отгороженномъ пространств?, примыкавшемъ къ пом?щенію привратника; толпа отошла оттуда, по инстинктивному чувству деликатности. Медленно подвигались впередъ люди съ тяжелымъ гробомъ на плечахъ. Въ толп? господствовало мертвое молчаніе, нарушавшееся только жалобными восклицаніями женщинъ и шарканьемъ ногъ носильщиковъ по плитамъ. Они дошли до того м?ста, на которомъ стоялъ мужъ умершей, и остановились. Онъ положилъ руку на гробъ и, машинально поправивъ на немъ покровъ, далъ знакъ идти дал?е. Тюремные сторожа, стоявшіе въ с?няхъ, сняли свои шляпы при вынос? гроба, и черезъ минуту дверь тюрьмы затворилась за нимъ. Вдовецъ посмотр?лъ тогда безсмысленно на толпу и грохнулся о земь.
'Хотя въ теченіе многихъ нед?ль посл? этого онъ пролежалъ дни и ночи въ жесточайшей горячк?, его не покидали ни на минуту сознаніе его потери и воспоминаніе о данной клятв?. Передъ глазами его проходили сцены за сценами, м?ста см?нялись м?стами, происшествія происшествіями, выт?сняя другъ друга со всею сумятицею бреда, но вс? они стояли въ какой-нибудь связи съ его главною умственною задачею. То онъ плылъ по необъятному морю, надъ нимъ стояло кроваво-багровое небо, подъ нимъ бушевали волны, вздымаясь, точно горы, кипя водоворотомъ вокругъ его утлаго судна. Впереди его плылъ еще другой корабль, тоже выдерживающій борьбу съ разъяренными стихіями. Паруса y него вис?ли клочьями по мачтамъ, палуба была покрыта испуганными людьми, которые по очереди одинъ за другимъ становились жертвами высокихъ волнъ, покрывавшихъ палубу и увлекавшихъ за собою все, что попадалось имъ по пути. Наконецъ, волны поднялись еще выше и ц?лая ревущая масса воды ринулась на корабль со всесокрушающею быстротою и силою, оторвала y него руль и раздробила все судно до самаго киля. Изъ громаднаго водоворота, образованнаго гибнувшимъ кораблемъ, раздался крикъ, — предсмертный крикъ сотни утопавшихъ людей, слившійся въ одинъ страшный вопль, — крикъ до того громкій и пронзительный, что онъ раздался надъ воемъ враждовавшихъ стихій и звучалъ, звучалъ до т?хъ поръ, пока, казалось, пронизалъ собою воздухъ, небо и воду. Но что это такое? — вотъ показалась старая, с?дая голова, она поднимается надъ поверхностью моря и бьется съ волнами, меча взгляды предсмертной тоски и громко вопія о помощи?… Взглянувъ на нее, онъ спрыгиваетъ съ своего корабля и плыветъ къ ней сильнымъ размахомъ. Онъ достигаетъ ея: онъ бокъ-о-бокъ съ нею. Да, это т? черты. Старикъ видитъ его приближеніе и тщетно старается изб?жать встр?чи съ нимъ. Но онъ кр?пко стискиваеть старика и тащитъ его подъ воду. Ниже, ниже съ нимъ, на пятьдесятъ лотовъ глубины! Старикъ борется слаб?е и слаб?е, наконецъ, остается недвижнымъ. Старикъ, убитъ, убитъ имъ; клятва его сдержана.
'Идеть онъ потомъ по жесткимъ пескамъ безграничной пустыни, одинокій и босой. Песокъ царапаетъ ему ноги и осл?пляетъ его; мелкія, тончайшія пылинки садятся въ поры его кожи и раздражаютъ его почти до б?шенства. Громадныя массы того же песку несутся передъ нимъ в?тромъ и, пронизанныя лучами палящаго солнца, возвышаются въ отдаленіи подобно огненнымъ столбамъ. Остовы людей, погибшихъ въ этой ужасной пустын?, лежатъ раскиданными вокругъ на всемъ пространств?, которое можно окинуть глазомъ; все осв?щается злов?щимъ св?томъ и повсюду, въ пред?лахъ челов?ческаго зр?нія, встр?чаются одни только предметы ужаса или омерз?нія. Тщетно стараясь произнести крикъ испуга, съ языкомъ, прилипшимъ къ гортани, сп?шитъ онъ впередъ, какъ безумный. Поддерживаемый сверхъестественной силой, онъ мчится по пескамъ, пока, наконецъ, не падаетъ безъ чувствъ на землю. Какая восхитительная прохлада оживляетъ его? Откуда исходитъ это отрадное журчанье? Вода! Д?йствительно, вотъ источникъ; св?жая, чистая струя б?житъ y ногъ путника. Онъ припадаетъ къ ней губами и, протянувъ на берегу бол?вшіе свои члены, впадаетъ въ сладостное забытье. Его приводитъ въ себя шумъ чьихъ-то приближающихся шаговъ. С?дой старикъ плетется тоже къ ручью, чтобы утолить свою мучительную жажду. Это опять онъ! Путникъ вскакиваетъ, охватываетъ его руками и не допускаетъ къ ручью. Старикъ борется сильно, судорожно, молитъ допустить его къ вод?; — старикъ проситъ только одну каплю ея для спасенія своей жизни! Но онъ мощно удерживаетъ старика и жадно любуется его агоніей; потомъ, когда безжизненная голова старика склоняется на грудь, онъ отталкиваетъ отъ себя ногой этотъ ненавистный трупъ.
'Когда кончилась его горячка, и сознаніе вернулось къ нему, онъ проснулся къ жизни богатымъ и свободнымъ; ему объявили, что отецъ его, желавшій, чтобы онъ издохъ въ тюрьм?,- ж_е_л_а_в_ш_і_й! Тотъ самый, который допустилъ, чтобы существа, бывшія для узника дороже его собственной жизни, умерли отъ лишеній и сердечной тоски, противъ которой безсильны вс? л?карства, — этотъ самый челов?къ былъ
