направляемся. – Жак ответил спокойно, видимо зная, как она отреагирует.
– От вашего дома?! – вскрикнула Сэнди, не веря своим ушам. Как можно было в это поверить? – Вы везете меня к себе домой? Даже не сказав… не спросив, согласна ли я? – Она была в ярости.
– Что бы вы предпочли – чтобы я вам сказал или вас спросил? – услышала она ледяной тон Жака.
– Немедленно поверните машину. – Она бросила гневный взгляд на его профиль, но не дождалась ответа. – Вы слышали, что я сказала? Я хочу вернуться.
– Вы вернетесь. Несколько позже. – Жак блеснул белозубой улыбкой, показавшейся Сэнди в темноте еще ярче, чем всегда. – Я всего‑навсего хочу показать вам, где живу, – продолжал он. – Ведь это не преступление? На приеме у Лемэров мне стало ужасно скучно, а ночь еще только начинается. Если мы сейчас вернемся, родители забеспокоятся, почему так рано. Подумают, что у нас размолвка. – Последние слова были сказаны с иронией, которую Сэнди, конечно же, уловила.
– Меня мало беспокоит, что они подумают, – проворчала она. – Я хочу домой.
– Не повторяйте одно и то же, не будьте занудой. – Он протянул эти слова в своей обычной манере, в то же время забавляясь ее раздражением. – Я покажу вам, как живу, мы выпьем чашечку‑другую кофе, как цивилизованные люди, и, может быть, даже поговорим спокойно, без драки. Или, что касается последнего, я слишком размечтался?
– Вы не имели права везти меня сюда, не спросив моего согласия, – процедила Сэнди. – Никакого права.
– Я знаю.
Это заявление заставило ее резко повернуться к Жаку, и она снова увидела улыбку, приводившую ее в ярость.
– Однако, спроси я вашего разрешения, мы оба знаем, чем бы это кончилось. Разве не так?
– Вы просто несносны. – Впрочем, Сэнди понимала, что дело сделано и теперь единственный выход – сохранить остатки достоинства.
– Это для меня тоже не новость.
Слова Жака выражали такое самодовольство, что ей захотелось выбрать у него местечко почувствительнее и стукнуть изо всех сил. Но поскольку «феррари» мчался со скоростью более семидесяти миль в час, да еще среди ночи, Сэнди ограничилась сердитым «Гм!», после чего высокомерно вздернула голову и застыла в горделивой позе.
Через несколько минут аллея сузилась, сменилась сельской грунтовой дорогой, проехав по которой они увидели распахнутые кованые решетчатые ворота и вскоре оказались внутри двора. Он был так широк, что вмещал даже пруд, в котором плавала какая‑то домашняя птица. Как только машина въехала во двор, пруд ярко осветился – будто днем.
– Вот мое жилище, – сказал Жак, остановив машину.
Сэнди увидела огромный, широкий и длинный крестьянский дом, крытый тростником и сложенный из камня медового цвета. Благоухающие розы и вьющийся плющ наполовину скрывали стены. Дом выглядел так, словно был построен давным‑давно и простоит еще века. Старинный облик усиливали окна, прикрытые решетками, и двери из темного дерева. В верхнем этаже из‑под тростниковой крыши как‑то застенчиво выглядывали окошки. Там же, наверху, приютились балкончики, густо заросшие бугенвиллеей с нежно‑сиреневыми и пунцовыми цветами.
– Боже, как здесь красиво! – воскликнула Сэнди, порывисто повернувшись к Жаку. – Чудесно! Наверное, здесь очень приятно жить.
– Да. – Темные глаза смотрели на нее испытующе, а губы сложились в улыбку – он был явно доволен произведенным эффектом. – Здесь все не так роскошно, как в замке, но я люблю этот дом.
– А мне здесь нравится больше, чем в замке, – объявила Сэнди, не подумав, а потом густо покраснела. – Нет, я не хочу сказать, что замок ваших родителей хуже, но здесь уютнее, здесь…
– Я с вами совершенно согласен. – Он прервал поток ее сбивчивых слов кивком головы. – А теперь пройдемте внутрь.
Несколько гусей подошли вразвалку к Сэнди, негромко гогоча, – видимо, возмущались столь поздним визитом. Сэнди взвизгнула при их приближении, но гуси были мирные и ее не тронули. Только внимательно осмотрели, а потом сбились в кучу и ушли, бормоча что‑то, как старухи‑сплетницы.
– У вас здесь гуси и утки? – удивилась Сэнди.
– Когда я купил ферму, они здесь и жили, – сказал Жак, открывая массивную дверь. – Потом я привык к их присутствию. Моя жизнь не позволяет мне заводить домашних животных, потому что я иногда по несколько дней не бываю дома. Но гуси и утки чувствуют себя прекрасно, у них есть пруд и пища, которую я оставляю. Женщина – она живет в деревне, в двух милях отсюда, – раза два в неделю наводит порядок в доме. А в основном я справляюсь сам.
– Понимаю. – Сэнди не спросила, что заставляет его по несколько дней отсутствовать, работа или развлечения: видимо, не хотела слышать ответа.
Сэнди примерно представляла себе, как выглядит дом французского фермера, и не ошиблась: здесь были побеленные известкой стены, покрытые картинами в рамках, и потолки с тяжелыми балками. Пушистый темно‑розовый палас покрывал пол всех комнат на первом этаже, обставленных антикварной мебелью темного дерева. Огромная кухня, снабженная всеми современными удобствами, в то же время сохранила свой старинный облик. Что касается удобств, то здесь была даже электрическая посудомойка, спрятанная в деревянный шкаф с резными дверцами.
Все было устроено очень разумно, поражало гармоничностью и создавало впечатление уединенного уголка для отдыха, как и обещал внешний вид дома. Сэнди вдруг почувствовала раздражение: почему Жак выбрал себе такой дом? Лучше бы у него была холостяцкая «берлога» или шикарная городская квартира вблизи ночных увеселительных заведений. Но зачем ему эта старинная ферма с ее уединением? Однако тот факт, что в голову ей пришли подобные мысли, вызвал у Сэнди еще большее раздражение. Какое мне дело? Пускай живет, где хочет, мне нет до него дела!
– Сэнди, вы снова хмуритесь.
– Что? – Стряхнув с себя оцепенение, Сэнди увидела, что Жак стоит посреди большого квадратного холла с лестницей, ведущей наверх, и пристально на нее смотрит.
– Да, вы снова хмуритесь, – повторил он серьезно. – Я собирался спросить вас, хотите ли вы увидеть спальни, но меня остановило мрачное выражение вашего лица.
– У меня нет причины хмуриться, – ответила Сэнди, но это прозвучало неубедительно. – Ваш дом меня совершенно очаровал, и я, разумеется, посмотрю спальни, если вас это не затруднит.
– Вам, наверное, что‑то пришлось не по душе, – повторил Жак. Не шевелясь, он ждал, когда она подойдет.
– Да нет, я же сказала, – оживленно ответила Сэнди и взглянула ему в глаза с деланной улыбкой.
– Наверное, вы решили, что этот дом не соответствует вашим представлениям обо мне. – На сей раз его интуиция превзошла все ожидания. – Вы предполагали увидеть совсем другое жилище?
– Ничего подобного. – Сэнди никогда не умела врать, а сейчас это было особенно трудно – под его испытующим взглядом.
– Не думаю, что вы говорите правду, но вы заметили однажды, что имеете право держать свои мысли при себе. – Голос его был спокойным, потом он сделал шаг ей навстречу и обнял за талию. – Как случилось, что у такой хрупкой женщины сердце из стали? И мужской ум?
