Он огорошил меня, раздавил своим признанием. Мне одновременно стало и стыдно за наши с Карлом общие подозрения, и радостно, оттого что по большей части они все же не подтвердились, и грустно, потому что в этот момент я кое-что понял для себя. И прежде чем мы оба все же соизволили заткнуться и уснуть, я сказал то, о чем до сих пор не жалею:
– Можешь думать что хочешь, но я уже не смогу без тебя, Андрей. И если это действительно называется дружбой, ни о чем не жалею…
Жизнь делает такие кульбиты, что я за ней не успеваю. Я ведь уже говорил, как сильно раздражал меня Алиэль, даже после того как мне удалось поговорить с Андреем, когда наш болезный психолог отлеживался в лекарском крыле. Я все время подсознательно ждал от светлого очередного подвоха, предательства, унижения. Дождался. Подвоха, но совсем не такого, какого ожидал. И это стало для меня такой неожиданностью, что я растерялся. Да-да, растерялся и лишь много позже понял, что все не так просто, как думалось в первые дни в классе «колокольчиков». Те чувства, которые проснулись во мне, были иными. Не такими, какие я испытывал к веренице своих любовников. Но в первый момент даже сам не понял, насколько принципиальными оказались отличия.
Расскажу по порядку. Этот новый для меня виток начался в тот день, когда Алый сам первым пришел ко мне в комнату. Конечно, сначала я не понял, что он, как истинный рыцарь, сделал это только ради Антилии, которая встречалась на их светлой половине с Карундом. И все мои мысли были лишь о том, что наш светлый недотрога из-за присущего ему тайного любопытства решил узнать, каково это – быть с мужчиной. Вот и пришел. Развлечься захотелось. Так я думал. Но его признание относительно Лии и Кара меня поразило и, как ни странно, тронуло. Хотя я и не подозревал, что способен на подобные чувства. А потом…
Мне совсем не даются эти их светлые формулы. Наша магия другая, и формулы у нас иные, к тому же я старше остальных, поэтому мне сложнее перебарывать заложенные сызмальства стереотипы. Я запутался и действительно наделал ошибок в расчетах, а он помог. И это снова удивило меня. Попробовал раскрыться. Но не бездумно, поддавшись порыву, как могло бы показаться. Мне хотелось вытянуть из Алого хоть немного информации и самую небольшую толику чувств, если он, конечно, был на них способен.
Вытянул. Немного, но мне тогда хватило. А потом… Все так быстро завертелось. Мы оба уже не могли остановиться. Я провоцировал его на каждом углу и каждый раз с откровенностью ребенка удивлялся, когда он отвечал мне. Но самое забавное, Алый отчего-то вбил себе в голову, что я лучше, чем хочу казаться. Поэтому вдвойне забавно было наблюдать за тем, как в ответ на мои провокации он бросал все эти свои говорящие взгляды, срывался на глухое рычание или шипение, возмущался моими словами и намеками. Вот же дитя дитем. Но все эти невинные на первый взгляд игры – палка о двух концах. Они пусть невольно, но подогревают наш интерес друг к другу. Это трудно объяснить. Таких отношений на моей памяти у меня еще ни с кем не было. При этом я трезво понимал, что светлый никогда не разделит моих взглядов на любовь и страсть, но все равно не хотел отталкивать Алого. И только недавно поймал себя на том, что волей-неволей пытался соответствовать его представлениям обо мне. Пытался стать лучше, чтобы соответствовать тем критериям, которые он предъявлял. Благородный. У нас ведь и понятия такого в языке илитири не заложено. Но как объяснишь это светлому? Да никак! Можно было бы с чистой совестью послать его. Оттолкнуть и свести все к чисто деловым отношениям, но не получалось. Вот же как!
А потом Андрей вбил себе в голову, что я просто обязан поговорить с женой, хотя лично я предпочел бы еще век ее не видеть. Но в одном наш психолог был однозначно прав, я хотел общаться с Капишуле – нашей дочерью. Хотя бы изредка видеться с ней. И еще, я хотел сына. Ребенка, которого мог бы забрать с собой, когда достигну совершеннолетия. Но Андрей не зря сказал, что Владычицы Дома Вик-Холь не желают меня отпускать. Они в лице Нанисы сделали мне такое предложение, от которого я не смог отказаться, как бы ни пытался найти в нем хоть малейший изъян.
Она ждала меня в беседке. Вернее, они. Я не сразу заметил Капишуле. Девочка с серьезным, как у всех детей моего народа, лицом наблюдала с другой стороны беседки за тем, как бьет родник, вытекая из-под половиц весело журчащим ручейком. Я заметил ее, только когда поднялся к Нанисе и перегнулся через край беседки, возле которого стояла жена. Улыбнулся дочери, она уже привычно окинула меня безразличным взглядом. Стало грустно. Посмотрел на ее мать. Спохватился и попытался склониться в том поклоне, которому нас, мужчин илитири, обучают с младых ногтей. Но она остановила меня. Удивительно. Только в тот момент, как я искренне считал, удивляться было еще рано.
– Кто тебя сюда направил? – спросила Наниса.
Я не успел сориентироваться и переключиться, поэтому брякнул не подумав:
– Иля… – Прокашлялся и поспешил сказать: – То есть младшая леди Вик-Холь.
– Я знаю, что тут ее так называют, – заметила жена.
Постарался не смотреть на супругу. Было просто невыносимо. Слишком хорошо, в отличие от Андрея, знал, чем может закончиться желание Великой Матери удержать меня в рамках своего клана.
– Мне сказали, у тебя ко мне предложение. – Я поспешил перейти к основному вопросу. Она шагнула ко мне ближе, пришлось усилием воли подавить в себе порыв отодвинуться.
– Не у меня, а у Великой Матери.
– Но говорить за нее будешь ты. – Я нашел в себе силы взглянуть на супругу.
Она медленно кивнула, тряхнула белоснежными волосами, сплетенными в удивительную прическу. Когда-то Наниса заставляла меня заплетать ей все эти бесчисленные косы. Интересно, к кому перешла сия почетная обязанность теперь? Хотя с чего бы мне этим интересоваться?
– Мне нужен этот ребенок. Великой Матери нужен ты и тот контракт на взаимном доверии, который может принести нашему Дому твое последнее увлечение.
– Увлечение? – не сразу понял, что она имеет в виду. А когда жена начала объяснять, разозлился. Но разве мужчина илитири может себе позволить роскошь открыто проявить гнев в присутствии женщины?
– Молодой светлый из семьи Мильзились.
– Он не мое увлечение.
– В таком случае в наших общих интересах, чтобы он стал таковым.
– Ваших с Великой Матерью.
– Нет. И в твоих тоже.
– Что-то я не чувствую особого интереса, – заметил я, лихорадочно просчитывая в голове возможные варианты. Как они могли приплести сюда Алого?! Хотя чему я удивляюсь? Это ведь Темные Владычицы.
– Не ври мне, – отрезала она тем тоном, который я просто ненавидел. Именно с этими интонациями жена брала в руки плеть. Не сейчас. Но я хорошо помню, как было раньше. Моя шкура помнила. Она же у меня лишняя, если делать простейшие выводы из того, как со мной обращалась благоверная. Уф! С чего бы мне ее таким светлым словом называть? Похоже, переобщался с Алым. Может быть, пора прекращать?
И все-таки я не поддался. Произнес спокойно и уравновешенно:
– Тогда давай закончим игры, я хочу знать все.
– Хорошо, – благосклонно кивнула жена, – вот предложение Дома Вик-Холь: я позволяю тебе участвовать в воспитании дочери и рожаю сына, за это ты остаешься в клане и впредь не помышляешь о выходе из него. Со стороны же Великой Матери могу гарантировать тебе полную поддержку, какие бы отношения у тебя ни сложились с Алиэлем Мильзились – останутся ли они чисто дружескими или, поскольку хорошо знаю тебя, перерастут в увлечение.
И тут я кое-что понял о ней, о женщине, которую никогда не посмею назвать своей, и мне стало по- настоящему грустно. За всех нас. В чем-то и Андрей, и Алиэль оказались правы. То, что мы, и женщины и мужчины илитири, творим друг с другом, – это неправильно.
– Ты знала, что я… чем я тут занимаюсь, – не спрашивая, скорее уж утверждая, уточнил я.
Она насмешливо фыркнула. Но на этот раз в ее насмешке ясно чувствовалась горечь.
– Ты тоже никогда не скрывала… – припомнил супруге.
– В отместку.
– То есть я виноват?
– Теперь уже не имеет значения, – повелительно отмахнувшись, заверила Наниса и тут же спросила: – Так ты исполнишь свой долг передо мной?
