– Сегодня?
Она растерялась. Едва заметно, но я хорошо изучил мимику ее лица за все те годы, которые мы были вместе. Поэтому и заметил едва уловимые признаки растерянности.
– Со мной дочь.
– Не можешь оставить ее в свите Великой Матери?
– Ей нет двадцати.
– Я это прекрасно знаю.
– Тогда зачем предлагаешь?
– Не предлагаю, а уточняю. Не доверяешь никому, как всегда?
– Думаешь, в нашем обществе хоть одна женщина достойна такого доверия? Я не позволю никому из них влиять на мою дочь, пока ей не исполнится хотя бы двадцать пять и она не научится противостоять любого рода влияниям!
– Тогда попросим Лию присмотреть за ней. – Я сам не был уверен в том, что говорил, но в какой-то момент это показалось мне просто идеальным вариантом.
– Кто такая?
– Светлая, моя одноклассница. Ты ведь не станешь думать, что светлая женщина способна убить ребенка, пусть даже темного?
– Светлая? – задумчиво переспросила Наниса.
Я улыбнулся про себя и поспешил закрепить результат:
– Капишуле будет полезно присмотреться к одной из них уже сейчас, разве нет?
– Почему ты так уверен, что она согласится мне помочь?
– Потому, что помогать она будет не тебе, а нам, она моя подруга, и, плюс ко всему, ее полное имя Антилия Вейла, ты должна была слышать о ней от Великой Матери.
– Та, что выбрала Карунда Иль-Янь.
– Да.
– Ты прав, Капишуле будет полезно к ней присмотреться. Ты придешь в мои покои…
– Нет. Ты ко мне придешь. – В тот момент я все для себя решил и уже ни при каких обстоятельствах не свернул бы с намеченного курса, даже если бы за всю мою дерзость леди Наниса приставила к моему горлу кинжал, что раньше уже проделывала. – И на этот раз никаких игр. Я все сделаю сам. И для меня непринципиально, сын это будет или дочь. Но ты не станешь подавлять меня в своей обычной манере.
– Хочешь напоследок погордиться тем, что я принадлежала тебе?! – зашипела она, но я уже давно разучился бояться.
– Одну лишь ночь. И не только ты будешь принадлежать мне, мы оба будем принадлежать друг другу.
– Зачем?
– Просто не хочу, чтобы твой следующий муж прошел через то, через что пришлось пройти мне. Можешь назвать это мужской солидарностью, – вспомнив слова Андрея, сказал я и попытался улыбнуться.
Она хмуро посмотрела на меня:
– Если мне не понравится…
– Тебе и раньше не особо все это нравилось, вот ты и вымещала на мне свою неудовлетворенность.
– Вот, значит, как заговорил. Почувствовал власть надо мной, да?
– Нет. Подружился со светлыми и многому научился. К тому же у меня теперь перед глазами пример Марфы и Инги.
– Кого?
– Марфинуса и Ингианисы Рим-Доль.
– Ты завел тут такую, – она изумленно сделала ударение на этом слове, – дружбу?
– И такую тоже. Поэтому готов подарить тебе эту ночь.
– Я не нуждаюсь в твоих подарках!
– Ой ли? То-то ты так отчаянно желаешь от меня второго ребенка. Что тебе мешало, если ты знала о моих изменах и изменяла сама, родить его от другого?
Вопрос оказался болезненным. Я знал, тогда уже догадывался, что бью по живому. И все равно ударил. Не потому что был мстительным и хотел сделать еще больней. Нет, просто вдруг понял, какими несчастными мы сделали друг друга. Сами. По собственной воле. Настало время хоть что-то изменить.
Наниса ничего мне не ответила, позвала к нам Капишуле и даже позволила мне пообщаться с дочерью и прикоснуться к ней, чего раньше всегда избегала. Малышка, да-да, она еще была такая крохотная, такая удивительная, смотрела на меня серьезными глазами будущей Владычицы и не видела во мне отца. Для нее я был мужчиной ее матери, и сейчас, под взглядом Нанисы, так и не смог подобрать слов, чтобы объяснить, что без меня она бы не смогла появиться на свет.
А потом мы присоединились за ужином к остальным. И Наниса смогла убедиться, как много перемен произошло в стенах университета. Она молчала, но я знал, что ее цепкий взгляд подмечает все. Я же наблюдал не только за ней, но и за Алым. Уже после того как мы покинули беседку, Наниса обмолвилась, что его отец посвящен в планы Великой Матери, касающиеся меня и его сына. Поэтому я попытался угадать, сказали о них самому Алиэлю или для него эта новость станет таким же откровением, как и для меня.
Светлый сначала прятал глаза, смотрел куда угодно, только не на меня. За огромным столом по иронии судьбы мы сидели друг против друга. Но потом… Я сам не заметил, когда произошла перемена. Возможно, он устал прятаться, а возможно, просто что-то решил для себя, но Алый вскинул голову и решительно встретился со мной взглядом. Я так и не донес до рта ложку, потому что он в какой-то момент робко, да-да, удивительно, но именно робко улыбнулся и подмигнул. Вот неугомонный! Когда понял, что думаю о нем с той теплотой, которой еще никогда не испытывал, чуть не поперхнулся. Но оно того определенно стоило. Чтобы достойно ответить на этот его дерзкий взгляд, не придумал ничего лучшего, как послать под столом узконаправленный импульс. Легкий магический всплеск, не более того. Глаза светлого округлились. Конечно же я не мог промахнуться. Теперь заговорщицки подмигивал уже я.
Он сделал страшные глаза. Воровато оглянулся. А потом я почувствовал, как в мою руку под столом легла записка. Быстро он ее сотворил и как метко отослал, явно уже проделывал нечто подобное. Интересно, с кем? Я тайком развернул записку и прочитал. Почувствовал чужой взгляд. Скосив глаза, заметил, как на меня смотрит Наниса. Жена сидела рядом со мной. С другой стороны от нее устроилась наша дочь, хотя я бы предпочел, чтобы Капишуле сидела между нами. Но настаивать на этом не решился. И так сегодня со стороны супруги было достаточно много уступок.
Я вопросительно посмотрел на Владычицу, она демонстративно отвернулась. Алый написал всего одно предложение. «Не будь таким несчастным, я с тобой». И мне стало понятно, что все мои мысли о том, что он сволочь, высокомерный и заносчивый светлый, который всех уже порядком достал, были в корне неверны. Я так привык вести себя как мальчишка, настолько приучил себя к легкому образу жизни и легкомыслию, что забыл о самом главном – Алый был младше меня, он еще не успел так сильно обжечься этой жизнью, поэтому все его суждения, все мировоззрение оказались простыми и прямолинейными. Ему с детства говорили, что мы, темные, – зло. Вот он, как последний рыцарь, и бежал нас искоренять. Но мы не так уж злы, как это рисуют. Просто наш образ жизни отличается от образа жизни светлых, и Алый наконец это понял. Вот только теперь я и сам не знал, радоваться мне или огорчаться. Как я ему объясню, почему проведу эту ночь с Нанисой и чем меня подкупили? Я ведь знаю о том, какие у светлых представления о любви и супружеской жизни. Вряд ли он сможет меня понять. А бороться с его недопониманием непросто… уж мне-то это известно!
В записке я послал ответ, над которым, наверное, стоило подумать, прежде чем отсылать. Но я хотел знать, что он скажет на это уже сейчас, когда я еще смогу пережить то разочарование, которое постигнет меня в тот момент, когда он отвернется. Я написал: «Сегодня ночью буду с ней». И тем же магическим способом отправил записку обратно. Больше за весь ужин Алый так и не встретился со мной взглядом. Кажется, я не ошибся. Дружбе конец?
Я извелся. Отец рассказал мне обо всем, поэтому я не знал, как теперь смотреть в глаза Машмулу. Но он
