сидел рядом с этой надменной темной, лицо которой могло бы казаться милым, если бы не то холодное выражение, которое словно застыло на нем непроницаемой маской. Она меня раздражала. И пожалуй, единственное, что как-то примиряло с существованием этой женщины, была темная малышка, сидящая по правую руку от нее. Никогда раньше не видел детей илитири. Оказывается, они такие серьезные. Девочка мне понравилась. Маленькая, с двумя белоснежными косицами и вздернутым, как у Машки, носом. Она была похожа на него. И я мог понять его желание общаться с дочкой. Но не понимал ее мать.
Машка сидел рядом с женой, собранный и напряженный. Я видел это, следил за ним краем глаза, а потом понял, что и он наблюдает за мной. Это меня немного успокоило и примирило с тем, что рассказал мне отец о планах темных на наши с Машкой взаимоотношения. Разумеется, я и предположить не мог, что все так обернется. Что темные предпочтут, чтобы именно мы выступили гарантией договора о сотрудничестве. И все равно я бы за ужином и дальше вел себя прилично и не пытался привлечь к себе внимание темного, если бы в какой-то момент к нему не обратилась жена. Машка ответил ей с мягкой полуулыбкой. Но в то же время в его глазах мелькнуло что-то такое… я просто не смог оставить его наедине со всеми этими демонами, которые гложут душу, когда тоскливо и выть хочется.
Знаю, что глупо и как минимум невежливо так себя вести. Но я все равно нарочно поймал его взгляд еще до того, как сообразил, что собираюсь сделать дальше. Улыбнулся. Увидел, как Машка насторожился. И возликовал. Захотелось сотворить что-нибудь до безумия дерзкое. Но больше чем на малюсенькую записочку запала не хватило. Эх, с аристократическим воспитанием не поспоришь, но порой так хочется перешагнуть через себя, кто бы знал! Но это было потом. Сначала он сам меня спровоцировал. Потому что в ответ на мою улыбку направил под столом такой энергетическим импульс, что меня разрядом прошибло с головы до пят. Гад! Издевается, значит? В общем, после этого я и впихнул ему в руки ту записочку. Мы когда-то со старшим братом на званых обедах так переписывались.
Машмул получил послание. Прочитал. Его снова отвлекла от меня эта женщина, которую я неожиданно для себя почти возненавидел, когда Машка прислал ответ… Зачем? Ну зачем ему спать с ней, если темные дали понять, что теперь это совсем не обязательно? Может быть, его обманули и все не так объяснили? Поэтому он еще не знает о самой сути договоренности, достигнутой между нашими семьями, и я должен ему все объяснить до того, как он совершит самую большую ошибку в своей жизни?
С этой мысли у меня началась паника. Нет, внешне я оставался спокойным, если я что и умею, так это прятать собственные чувства. Но на самом деле у меня даже голова закружилась. Я с трудом поднялся из-за стола. Если он пойдет за мной, поговорим. Если нет, не знаю. Запрусь в своей комнате, и все. Никакая арена мне не нужна. Она не будет мне в радость, когда на душе так скверно. Отцу я еще минут двадцать назад сказал, что не пойду за ним на арену, пусть развлекается там без меня, а мне надо все обдумать и взвесить. Он не стал настаивать. Поэтому я ушел из-за стола одним из первых. И так и не дождался Машки. То есть в тот момент, через два с лишним часа после ужина, мне казалось, что уже не дождусь. Но он пришел. И это показалось таким странным…
Я оставил Нанису в своей комнате. Она после всего услышанного и увиденного за ужином позволила мне самому отвести Капишуле к Лие. Андрей прозвал нашу дочь Капитошкой. Причем сокращением это вряд ли можно было назвать, но психолог объяснил, что в их мире есть такой герой детского мультика, озорной и веселый. Он пообещал показать его Капишуле завтра. Та с видом подлинной Владычицы согласилась. И вот теперь я вел ее к Лие, которая, я это точно знал, не пошла на арену вместе с Каром и остальными. И думал о том, что наутро мне предстоит серьезный разговор с Алым. Или будет лучше поговорить с ним прямо сейчас, все равно же окажусь на светлой половине общежития?
Лия с готовностью приняла у себя Капишуле и на прощание порывисто обняла меня прямо в дверях. Словно почувствовала, что творится у меня на душе… Ох уж эта гиперчувствительность светлых! К тому же она Вейла. Похоже, что с чувствительностью у нее даже лучше, чем у прочих сородичей.
– Что мне делать с ними обоими? – Слова вырвались из горла помимо моей воли, я запнулся, но девушка и без того все поняла.
– Прежде чем идти к жене, не трусь и поговори с ним. Я вижу много путей, но этот должен быть удачным. Рискни – и победишь.
– Спасибо, – выдавил из себя и, не задумываясь, чмокнул девушку в щеку. Я был благодарен. Правда, подобное проявление чувств для темных совершенно несвойственно. Но на секунду притвориться светлым совсем не трудно.
Зато точно могу сказать, если завтра по общежитию поползут какие-нибудь грязные слухи о Лие, как было, когда у нее впервые появился Кар, я сам их тут всех передушу, и Иля, как в случае с Карундом, вмешаться не успеет.
Быстро отогнал от себя воинственные мысли, прошел чуть дальше по коридору, игнорируя пробегающих мимо светлых, со странной смесью чувств глазеющих на меня. Конечно, после футбола им всем приходилось пересматривать устоявшуюся систему ценностей. Но разве нам легче?
Я постучал. Алиэль долго не открывал. Уже думал уйти, но… дверь открылась. На пороге нарисовался хмурый светлый, и мне пришлось смотреть на него снизу вверх. Ну почему я по жизни такой низкорослый?!
– Машка? – вырвался у того изумленный вздох, когда он меня узнал.
– Я войду, – объявил и протиснулся мимо него в комнату только затем, чтобы Алый не имел возможности захлопнуть дверь прямо перед моим носом.
Я у него ни разу не был. Большая светлая комната, разворошенная постель без намека на покрывало. Надо будет подарить. Я ведь даже могу сам его выткать. Тряхнул головой, отогнал непрошеные мысли. Увидел письменный стол, два кресла, как у меня, но вкупе с ними небольшой диванчик и маленький стеклянный столик. Вот к нему я и направился. Плюхнулся на диван и посмотрел на хозяина комнаты. Потом, поддавшись порыву, похлопал рядом с собой.
Алый как-то растерянно смотрел на меня все это время. Словно не верил, что это на самом деле я. Пришлось брать все в свои руки. Он такой забавный. Все время забываю, что Алиэль младше.
– Иди сюда. Нам нужно поговорить.
– Я уже все знаю, – на удивление поспешно выдохнул светлый, но приблизился.
– О чем? – спросил я прямо.
– О том, что ваши Владычицы задумали… ну… – Он замялся, и уши его покраснели.
Я улыбнулся. Значит, моя задача облегчалась. Хотя еще не факт. Но теперь мне стало вдвойне интересно, что он думает об этом.
– О нас как гаранте договора с твоей семьей, так?
Он кивнул. Потом все же сел рядом со мной вполоборота, чтобы мы оба могли друг друга видеть.
– Дело ведь не в том, что им всем это выгодно, правда? – Он сказал это очень неуверенно. Я невольно улыбнулся и ненавязчиво наклонился в его сторону. Алый напрягся, но отодвигаться не стал.
– Ты хочешь мне что-то сказать по этому поводу? – протянул я, осознанно провоцируя его на откровенность самим своим тоном.
Он глубоко вдохнул. Потом резко развернулся, обессиленно откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза длинными ресницами.
– Давай мы не будем сейчас это обсуждать. Ты просто скажи мне, зачем тебе это. Зачем тебе быть с женой, когда тебя уже почти отпустили? Зачем ты вообще пришел?
– Просто был неподалеку. Отводил Капишуле к Лие. Она обещала за ней присмотреть. Потом вот решил зайти к тебе, прояснить кое-какие детали.
– Какие? – Светлый повернул в мою сторону голову. – Ты оставил дочь у Лии?
– Да. Наниса опасается отводить ее к другим женщинам моего народа, не хочет, чтобы на девочку оказывали постороннее влияние. По крайней мере, в столь нежном возрасте.
– Ясно. Так что там со вторым моим вопросом?
– Это условие моей сделки с Темными Владычицами Дома Вик-Холь.
– То есть моему отцу они все же солгали… – Он намеренно оставил фразу незаконченной. Хочет знать, как все было на самом деле? Ну-ну. Так я ему и сказал! Хотя… а почему бы нет? У них же вроде бы принято любые отношения, даже чисто деловые, не говоря уже про дружеские, строить на доверии. Ну-с, попробуем.
