всего одна представительница нашей расы. Это правда?
Вопрос поставил меня в тупик.
— Не знаю даже… Я воспринимаю ведьм как отдельную расу… Но если тебе интересно — в Замке-на- Холмах есть одна королева, родившаяся в семье эльфов. Ишимэ, третья сестра Иллюзиона.
— Ты ее так хорошо запомнила из-за острых ушей?
— Нет, — рассмеялась я. — Просто она — одна из трех королев, находящихся в первом возрасте.
Облокотившийся на столешницу эльф прямо таки излучал внимание. Готова поклясться, что до сих пор он только читал о возрастах эстаминиэль, а вот достоверных рассказов не слышал. Это, конечно, не тайна, просто так получается, что знают об этом только посвященные.
— М-м-м… Первый возраст? Звучит загадочно, — с намеком произнес Дариэль. Напрашивается на лекцию, определенно.
А я возьму и расскажу. Что, мне жалко, что ли?
— Возраст королевы в годах — понятие более чем условное, — осторожно начала я, следя краем глаза за реакцией эльфа. В конце концов, теперь все сказанное касается и меня… Дэй-а-Натье. — После того, как эстаминиэль переступает определенный предел освоения собственной силы… Я не инициацию имею в виду, Дэйр, так что можешь пока за меня не волноваться… Так вот, после того, как эстаминиэль поднимается на новый уровень самоконтроля, ее сила начинает в большей мере влиять на ее физическое состояние.
Тут я слегка покривила душой. Ведьмы практически никогда не стареют, это общеизвестно. Сила любой ведьмы влияет на ее физическое состояние и зависит в основном от эмоций, чувств и склада характера, а не степени самоконтроля. Поэтому моя мама, ответственная, властная и вдумчивая, имеет облик красивой женщины лет тридцати-тридцати пяти. Я этому рада, если честно, потому что многим юным ведьмочкам трудновато приходится в общении с мамами, выглядящими как их ровесницы. А вот, например, безалаберная Айч, которая старше Элен лет на пятьдесят, внешне — пятнадцатилетняя человеческая девчонка. Так что, глядя на ведьму, вы всегда можете уверенно сказать, что она из себя представляет, потому что характер прописан у нее на лице.
Степень же влияния силы на облик у королев несколько больше, чем у обычных ведьм, и поэтому вариаций «возраста» только четыре.
— Внутреннее состояние, эмоциональный и чувственный фон определяет и внешний облик, и возможности слияния со своей стихией. Самая могущественная и первая ступень, так называемый первый возраст — «познание». Эстаминиэль выглядит, как ребенок не старше десяти лет. Ведь детство — это время уроков мира. Все, к чему стремится дитя — это познание окружающей вселенной, а поэтому эстаминиэль в первом возрасте не может проиграть, так как любой опыт, даже отрицательный — это новая ступень познания, — я аккуратно подбирала слова, стараясь делать свой монолог понятным не только для себя, но и для настороженно внимавшего эльфа. — Второй возраст — «битва». Сам догадываешься, что королевы, находящиеся на этом этапе — вылитые подростки. Знаешь, как люди говорят? Переходный возраст — это время, когда «весь мир идет на меня войной». Вот так-то. Контроль над силой — минимальный, это самая слабая форма, но захватить врасплох эстаминиэль-битву практически нереально. Она всегда настороже, ждет неприятностей в любой момент. Например, Риан, Танцующая — это «битва», хотя и выглядит она несколько старше. Следующий и самый приятный этап — я позволила себе улыбнуться — «любовь». Особенность в том, что силы «влюбленной» королевы пробуждаются только для защиты любимых… во всех смыслах этого слова. Парень, подруга, учитель, незнакомый ребенок, домашнее животное — что угодно. Особенность этого возраста в том, что эмоционально ведьма становится очень зависима от «возлюбленных». Половина историй о безумствах эстаминиэль — это рассказы о тех, кто находится в возрасте любви.
Я ненадолго замолчала, задумываясь. Интересно, а какой возраст подошел бы мне.
— А четвертый возраст?
— Четвертый? А, точно, — встрепенулась я. — Самый могущественный после «познания». Это «власть». Даже не так — Власть. Полный контроль над собой и своими действиями и практически полное слияние со стихией… Творящая из Триады искусств сейчас находится в возрасте Власти, — я нахмурилась, вспоминая что случилось в башне эстаминиэль Мелиссы. Одно простенькое стихотворение чуть не отправило меня на тот свет — настолько точно оно описывало мои внутренние метания. Да, сила слова… — Ну, иногда возрасты называют еще эпохами, почему уж так повелось, не знаю.
Дэйр, казалось, размышлял о чем-то важном. Этот разговор был для него настолько значимым?
— А почему вообще заинтересовался этим? С точки зрения науки или…
— Или, Нэй, или, — улыбнулся эльф. — А тебе не кажется, что пора приступить к поискам? Ты же хочешь спасти своего… любимого?
Я только фыркнула. Надо же, сколько яда.
Мы посоветовались и решили изменить фронт работ, на этот раз уделив внимание магии, а не алхимии. Работа продвигалась быстро. Здесь почти все книги имели подписи на корешках, и не обязательно было выуживать толстенный фолиант с самой высокой полки только за тем, чтобы убедиться в том, что он не нужен. Дэйр стоял на лестнице, я придерживала ее за основание, не давая колесикам слишком сильно отъезжать в сторону, и просматривала ряды книг на нижних полках.
Одну работу, посвященную магии крови, мы уже отложили. Не совсем то, что надо, но все равно интересно. К сожалению, книги в таких масштабах совершенно не воспринимались как уникальное сокровище, наследие древней цивилизации. Просто бесконечные однообразные стопки в разноцветных обложках.
— Dess![14] — ругнулся Дариэль. Я задрала голову и еле успела увернуться от летящего с верхней полки тома. Резко отступила назад, поскользнулась, задевая опору…
Словно в кошмарном сне, лестница медленно накренилась. Дэйр ухватился руками за полку, отчаянно не успевая сделать хоть что-нибудь. Книги дождем посыпались вниз, выворачиваясь из-под ставших вдруг неловкими пальцев.
Секунду он держал равновесие, а потом вдруг завалился — спиной вниз.
Мы ошиблись одновременно. Машинально вырвавшееся заклинание левитации у него и мои пальцы, резко натянувшие нити.
На этот раз жуткий звон слышала не только я. Дэйр повалился рядом, зажимая уши. Минута шумовой атаки — и тишина. В которой отчетливо слышен далекий вой.
— Черт… — протянула я. — Черт, черт, черт!
Нити все еще были зажаты в моих ладонях, и это делало меня почти всезнающей в стенах дворца. За одно мгновение я поняла и осознала все — и систему резонансно-энергетической сигнализации, приводящую в действие спящие охранные заклинания, расположение каждой комнаты во дворце, каждого камня. Нужные нам книги стоят через три ряда, наискосок — и их гораздо больше, чем мы рассчитывали. Но у нас нет на это времени, потому что где-то на другом конце лабиринта уже воет голодная нежить, проспавшая почти сто тысяч лет, а жадный узор тянет и тянет магическую силу, отводя все заклинания в пиргитовые плиты четырьмя ярусами выше.
Мы попались.
— Бегом, — я вскочила на ноги и потянула за собой Дариэля. Судя по его лицу, объяснять ничего не надо. Целитель прекрасно разбирался в ауре любых существ — как живых, так и не очень, и наверняка почуял защитников дворца.
— Куда? — дернулся он. — Лестница там.
— Нет, — скрипнула зубами я. — Сначала книги. Иначе все зря.
Дэйр, не тратя время на споры, пристроился к моему размашистому шагу и зажег магический светильник. Несмотря на разницу в росте, сейчас я шла даже быстрее эльфа. А вот и те самые полки… Нашла нужную, уже не таясь потянула за нити — все, что можно, мы испортили, прятаться поздно. Дариэль, ругаясь сквозь зубы, помог покидать мне драгоценные рукописи в рюкзак. Сознание раздвоилось, как во время боя. Одна часть механически сгребала книги, другая — просчитывала кратчайший маршрут по карте до седьмого яруса. Не успеваем. Нас перехватят в любом случае. Придется пробиваться с боем.
И чем выше — тем сильнее будет влияние пиргитового контура. Проклятые эльфы, не могли придумать что-то более безобидное? Все равно вампиры бы в эту ловушку не попались!
