надобны. На переднем, брат, крае.
Ну, конечно, на переднем, где же еще-то?
Ратников примерно представлял, как будет проходить сеча – уж, конечно, не так, как показано в старом фильме «Александр Невский», совершенно, можно сказать, по-иному. Рыцарское вооружение в эти времена – шлем да кольчужицы, да чулки-рукавицы латные – не столь уж и тяжело, ничуть не тяжелее новгородского, а суздальцы в своих двойных доспехах – так еще и потяжельше будут! Все то вранье о тяжелых рыцарских латах в тринадцатом веке – суть плод инерции человеческого мышления. Еще с позапрошлого столетья ведется, когда иные лихие художники и романисты даже рыцарей Карла Великого умудрялись изображать в сплошных, так называемых «белых», латах эпохи позднего средневековья и Ренессанса.
Крестоносцы, конечно, будут идти «свиньей» – наиболее удобный в данном случае строй для прорыва обороны. Кстати, весьма нетипичный для рыцарей, обычно сражавшихся кто как пожелает. Гонору было столько, что каждый сам себе был за командира, какой уж тут строй. Но это – обычные рыцари, а тут – орденские братья, давшие обет послушания и повиновения. Этих можно было построить, в буквальном смысле слова – можно было.
Все так и случилось. Уже с утра запели, захрипели трубы, послышался быстро приближающийся гул, и вот из легонького утреннего туманца пополам с изморозью показалась… Нет, это была не конница! Это было что-то страшное! Сплошная стремительно несущаяся по льду масса, ощетинившая копьями, словно дикий кабан – клыками.
Ратников, в ряду прочих ополченцев, стоял впереди, сжимая в руках меч и хорошо себе представляя всю роль ополченцев. Их подставили для первого удара… чтоб завязли… чтоб потом наткнулись на суздальцев, которых уже не прорвать… Вон они, позади, князья в золоченых шлемах. Гарцуют на белых конях. Ярославичи, Александр и Андрей. Рядом с Александром, тоже на коне – легкая фигурка подростка – боярич Борис из славного новгородского рода Онциферовичей. Странно… Обычно бояре Александра недолюбливали, за самовластье да неуживчивость, а Онциферовичи вот, похоже, сделали на него ставку.
Ратников перевел глаза на рыцарей и покрепче сжал щит… вот сейчас… вот-вот…
Гремели копыта. Звенели, громыхали доспехи. «Кабанья голова» крестоносцев казалась исполинским живым существом, поганое дыхание которого вот-вот должно было опалить новгородских ратников, а острые клыки – растерзать их тела!
– Помогать! Защищать! Лечить!
Ну, помощнички… давайте…
Мчащийся впереди крестоносец, выставив вперед копье, наклонил голову… А ведь их меньше. Раза в полтора меньше…
Удар!!!
Михаил даже не понял, как это все произошло, как налетели, сшиблись… Просто – один сплошной удар. И такой звук – как будто железнодорожный состав с разгона налетел на кирпичную стену. Грохот, скрежет, искры…
– Helfen! Wehren! Heilen!
– Кто на Бога и Великий Новгород?!
– Постоим! Постоим за Плесков!
Ого, и псковичи здесь…
Что-то тяжелое пронеслось совсем рядом, ударило, отбросило и едва не растоптало… Ратников быстро поднялся, поправил шлем, ощущая в себе все больше наливающуюся ярость. Помогать, защищать, лечить – говорите? Ладно, сейчас вам покажем, как тут у нас лечат!
Удар!
Двое кнехтов ринулись на Ратникова с двух сторон… Ан нет, одного тут же достал копьем поднявшийся с заснеженного льда новгородец.
Миша махнул мечом – на, получи! – и отрубленная голова кнехта, подпрыгивая, покатилась по льду, мешаясь меж копыт рыцарских коней и ног пеших ратников. И снова – музыка битвы. И снова – стоны раненых и яростные крики.
Черт! Один из рыцарей едва не поразил Ратникова мечом. Миша умудрился отбить натиск, но всадника было не достать, как мечом ни маши… Вражина наверняка ухмылялся под шлемом.
Ага! Вот кто-то из пеших ратников попытался стащить крестоносца крюком… не удалось – подоспели кнехты, окружив воина плотным кольцом… сейчас расправятся…
Михаил раскрутил меч над головой:
– Держись, паря!
И обрушил меч на плечи кнехтов… поразив одного, другого, третьего… Черт! И совсем забыл про рыцаря… Его удар отрезвил, заставил задуматься об обороне.
– Слева, друже!
Черт! Еще один всадник. И скачет сюда… да-да, именно…
– А вон там – третий…
Эх, где же лучники-то?
Михаил обернулся и увидел, как машет ему из камышей Ермолай – мол, пригнись, пригнись, парень! Дай нам прицелиться, выстрелить, добраться наконец до гадов… только дай!
Да-а… пешие ратники сейчас только мешали…
– Слушай меня! – ударив мечом в щит, громко, как мог, закричал Ратников. – А ну – на раз-два – ложись! Падай в снег… Раз-два…
Те, кто слышал, – упали…
И тут же дождем полетели стрелы – поражая и рыцарей, и их коней, и кнехтов!
– Что, суки, не ждали? – лежа в снегу, Ратников с большим удовольствием слушал, как пели над головой стрелы. – А вот вам! Получи, фашист, гранату! Кто на Бога и Великий Новгород?
Яростная атака крестоносцев захлебнулась, на– ткнувшись на мрачное спокойствие кованой суздальской рати. С флангов ударила конница – личная дружина князей, начали сжиматься клещи…
Все, как и должно было быть. Хотя, признаться, в первый момент у Миши появились сомнения – ну, разве ж можно остановить взбесившийся бронепоезд?
Остановили. Не дрогнули.
Кто на Бога и Великий Новгород?
А дальше уже началось избиение. Выбив рыцарей, конница Александра начала с молодецкой удалью громить кнехтов – чудинов и эстов – их смерти никто, как всегда, не считал.
Лед покраснел от крови, часть рыцарей и кнехтов, желая спастись, бросились к Узмени, к теплому течению… проваливаясь в полынью. Конечно, не в таких масштабах, как фильме – просто им некуда было больше бежать, разгромленное воинство повсюду натыкалось на русские копья.
Простолюдинов-кнехтов, конечно, в полон не брали – куда такие полонянники, нищета? Что же касается рыцарей, то это совсем другое дело, за него ж можно потом получить выкуп, и весьма значительный. Живой рыцарь – живые деньги, такой вот дебет-кредит.
– Ну, как ты, друже?
Лучник Ермолай, подбежав, хлопнул Ратникова по кольчуге.
– Да вроде бы ничего, – улыбнулся Миша.
Лучник захохотал:
– Смотри-ка, а ведь накостыляли мы им?! Посчитались за воеводу Домаша…
– Да уж, – Ратников усмехнулся, что ни говори, а осознавать такое было очень приятно.
– Хо?! Смотри-ка, что гад творит!
Повернув голову, Михаил взглянул в указанную приятелем сторону: орденский рыцарь, один из последних сброшенный с коня, хоть и не сдавался, выставив вперед щит, яростно отбивался мечом от наседавших суздальцев.
– Лихой рубака, – вытаскивая стрелу, нехорошо прищурился Ермолай.
Нацелив лук, вдруг обернулся и лукаво подмигнул Ратникову:
– Спорим – с одного выстрела уложу?
