травами, и сладким розовым клевером, а в кустах боярышника весело щебетали птицы.
– Какие птицы, сир? – воспользовавшись паузой, тут же поинтересовался боярин. – Соловей или, может, малиновка? А еще неплохо поют жаворонки…
– Не знаю, что и сказать! – Сен-Клер озадаченно хлопнул глазами. – Как-то не приходило в голову – какие именно птицы? Птицы и птицы… В общем, пели.
– Продолжайте, продолжайте, любезнейший граф, – махнул рукой Нечай Анкудинович. – Время есть – я только что отправил слугу за вином. Пока принесет… Ну? Что там дальше-то было с ним– фой?
– Пели птицы, – устремив затуманившийся взгляд куда-то в сторону, продолжал нормандец, – я с небольшим отрядом свернул на лесную дорожку, к бургу. Было жарко и пот застилал глаза, а поднятая копытами коней пыль висела, словно облако. Утомленные, мы решили сделать короткий привал. Пока кнехты поили лошадей в ближайшем ручье, я прогулялся по округе, любуясь цветами и бабочками, что порхали над зеленой травой. И тут же, рядом, увидел озеро… Оставив на берегу одежду, я погрузился в прохладные воды… и вдруг… я даже сначала не понял, что случилось? Какой-то странный звук… бумм! Брызги! И девичий крик… И вот она, озерная нимфа – красивая, как тысячи солнц – упала в мои объятья прямо с неба!
– С неба? Что, прямо так, в объятья, и упала, господин граф?
– Ну, не совсем, – рыцарь чуть смущенно улыбнулся. – Упала в озеро… начала кричать, барахтаться, тонуть… Я ее вытащил, осторожно вынес на берег… И не удержался, поцеловал в губы! Красавица пришла в себя и вдруг обняла меня с такой страстью, о которой поют трубадуры!
– А она была одета или… как бы…
– Он была нагою! То есть… не совсем нагою… но почти… Мне послал ее сам бог, девица… нет, уже почти дама – Элеонора, красавица, в честь которой я сложил мадригал! Хотите, прочту?
Ратников не стал дальше слушать – поздновато было уже, пора бы и на боковую, вот прямо здесь, в боярских хоромах. Проверить, как там парни – их Миша с собой на эти пьянки не брал – рылом не вышли, в смысле – происхождением. Да и нечего с младых ногтей бражничать!
Только, прежде чем уйти, предупредил:
– Вы уж меня позовите, как дама Элеонора явится. Очень уж хочется на нее взглянуть!
– О, вы получите истинное наслаждение, сир!
Все ночь Мише снилась какая-то хрень: поющие соловьи, падающие с неба девчонки, единороги… Да, и еще – здоровенная белая обезьяна! Она сидела рядом и немилосердно трясла Ратникова за плечо.
– Пошла, пошла вон! – отбивался Михаил. – Обезьяна белая!
– Ладно вам обзываться-то, дядя Миша! – обиженно пробормотал Макс. – Лучше вставайте быстрей, тут такое!
– А? Что? – Ратников уселся на ложе и с минуту недоуменно хлопал глазами. Потом улыбнулся: – Ну и приснится же! Ты чего такой взъерошенный, Максюта? Случилось что?
– Случилось! Случилось! Конечно же, случилось! – Несмотря на такие слова, мальчишка вовсе не выглядел озабоченным. – Наконец-то вас разбудил… Там, во дворе – Размятникова!
– Какая еще Размятникова?
– Да Лерка же!
– Лерка?! Ах ты ж, черт…
Вскочив с ложа, Ратников быстро оделся и, сунув ноги в сапоги, выбежал во двор вслед за Максиком.
И тут же увидел ее… Лерку… Нет – даму Элео– нору!
Как видно, она только что слезла с белой, покрытой длинной цветастой попоной, лошади и теперь, в сопровождении двух дюжих парней в смешных узких штанишках-шоссах, шагала по двору в изумрудно- голубом приталенном платье, с золотым пояском на бедрах, с ожерельем на тонкой шее. Пышные волосы ее были забраны жемчужной сеткой, большие зеленые глаза сверкали, словно драгоценные камни. Да-а… чувства рыцаря можно было понять – такая могла влюбить в себя любого!
И что, эта красивая молодая девушка – Размятникова? Что-то не похоже.
– Лерка! – первым к «даме» подскочил Макс.
– Это ты кому, паж? – дама недовольно обернулась.
Нет, не она, – тоскливо подумал Ратников.
– Веди себя достойно с дамой, иначе…
Сопровождающие «даму Элеонору» парни нахмурились.
А Максик не отставал:
– Размятникова! Ты чего, меня не узнаешь, что ли? Я – Макс!
Нет… не она…
Хотя…
И без того большие глаза девчонки вдруг удивленно расширились:
– Господи… Гордеев, ты, что ли? И что ты тут делаешь?
– Да то же, что и ты! Так же вот… провалился…
– Максик!!!
Лерка бросилась к парню с поцелуями:
– Максик… Нет, не может быть! Максик!!!
– Здравствуйте, – Ратников подошел ближе. – Мы рады, что смогли найти вас, Валерия.
– Ой! – оторвавшись наконец от пунцового Макса, девушка обернулась. – Здравствуйте. А я вас помню! У вас еще магазин… ну, в Советском, на площади. Вы мне расскажете, как вообще все… как сю– да…
– Не только расскажем, но и…
– Ой! – поправив жемчужную сеточку, снова воскликнула Лерка. – Что же я тут с вами стою-то? Давайте все рассказы попозже, а? Я же выкуп привезла! Где Анри? Надеюсь, его не в узилище дер– жат?
– Что за шум, а драки нету? – позевывая, вышел на крыльцо боярин Нечай. Увидев Лерку, изящно поклонился:
– Вы, должно быть, дама Элеонора?
– Да. Она самая.
– Граф про вас говорил… – Нечай Анкудинович спустился с крыльца и галантно подал даме руку. – Нет, он ничуть не соврал, верно, Миша?! Вы – истинная красавица, способная украсить собой самое изысканное общество, подобно тому, как играющий всеми цветами смарагд украсит любой ожерелье!
Ратников даже головой покачал от зависти: красиво излагает, собака.
– Где вы держите Анри? И вообще – кто вы?
– Я – боярин Нечай Анкудинович… Прошу вас сюда. Сейчас, сейчас встретитесь с вашим дорогим суженым… надеюсь, все-таки – не очень дорогим… серебришко при вас?
– А как же?! С чего бы я тогда явилась?
– Вы не только красивы, но и очень умны, любезнейшая дама Элеонора!
Пропустив даму вперед, боярин вошел в горницу, а Ратников с Максом уселись на крыльце – ждать.
Ждать пришлось долго, наверное, с час – покуда там все устроилось. Оба, и Макс, и Михаил, не скрывали радости, заразив ею и подбежавшего Эгберта, в последнее время – почему-то хмурого.
– Неужели, все, дядя Миша? – растроганно приговаривал Максик. – Неужели наконец нашли? Ну! Когда на Танаево?
– Браслетик-то не потерял?
– Ну, что вы! А Лерка-то, Лерка… настоящая дама! Вот будет потом вспоминать…
Они вышли на крыльцо вдвоем – граф де Сен-Клер и его юная дама. И, никого не стесняясь, начали целоваться… жарко, с таким пылом и сексуальностью, что Максим отвернулся и покраснел.
– Мой суженый хочет устроить небольшой пир, – оторвавшись наконец от разомлевшего от счастья рыцаря, негромко произнесла Лерка. – Да, милый?
– О, любовь моя! – Сен-Клер снова поцеловал девушку в губы. – Конечно же – пир! Пойду сейчас же
