– Постойте-ка, – встрепенулась Лоррейн. – Кто тут адвокат?
– Лоррейн, лапушка… – сказала мамуля Рой.
– А если вы это сделаете, то разве не получите своего процента с полученной суммы? Еще пятьдесят пять процентов из кармана Ле Роев? Так что, если мы даже и отдадим деньги, что вы затребуете по суду, все равно Ле Рои получат меньше, чем заслужили получить с самого начала. Так?
– Он посоветовал нам судиться, – сказала мамуля Рой. Папуля кивнул.
– Тогда вы увязнете в процессе на многие годы. И мы еще подадим апелляцию, точно как в том вашем процессе. – Хонникер поставила на стол ноутбук, открыла его и подключилась к спутнику. – Или же вы можете получить деньги прямо сегодня.
– Мы можем прямо сегодня не получить ничего!. -воскликнула Лоррейн и разразилась слезами. – Мистер Мак-Лелланд предупреждал нас, что вы попытаетесь заставить нас что-то подписать. Предупреждал, что вы что-то предложите, но на самом деле это будет сплошная липа.
– Прошу прощения, что вынуждена не согласиться с вами, – возразила Хонникер из Расчетного отдела, – в Пембрук-Холле мы такими методами не пользуемся. Если вы только преодолеете сопротивление своего адвоката и выслушаете моего коллегу, мы объясним, что хотели бы сделать для ваших семей.
– Тогда давайте послушаем, – заявил папуля, а мамуля кивнула.
– Хорошо, – начал я медленно, подбирая слова. – Как я уже говорил, мы не можем не чувствовать своей ответственности за гибель Ле Роя, хотя формально, разумеется, это не так. – На этой фразе я едва не подавился. – Реквизитом, в том числе тем, что унес жизнь Роя, занималась другая компания, нанятая нами по контракту. Если кого-то и надо судить, так это ту компанию и человека, непосредственно отвечавшего за оружие. Но мы знаем, через какой процесс приходится пройти, чтобы добиться законного удовлетворения, и знаем также, сколько горя вам предстоит пережить в ходе процесса. И еще знаем, сколько времени он у вас отнимет. Поэтому мы пришли сюда главным образом, чтобы… – Тут я не удержался и взглянул на Хонникер из Расчетного отдела. – Пришли сюда для того, чтобы поступить так, как надо.
Она кивнула.
Тогда мы, в свою очередь, сумеем принять законные меры по отношению к подлинным виновникам трагедии. У нас больше возможностей, и нам легче оставаться платежеспособными во время дорогостоящих судебных заседаний. Иными словами, – закончил я, надеясь, что молния небесная не поразит меня на этом самом месте, – мы пришли снять эту ношу р ваших плеч, поскольку случившееся затрагивает нас в той же степени, что и вас.
– Ну да, – фыркнула Лоррейн. – Конечно.
– Ну ладно. Возможно…
– Мы не теряли возлюбленного, – вмешалась Хонникер из Расчетного отдела. – Мы не теряли друга, наперсника, отраду сердца, защитника, единственное средство к существованию.
– Но мы рискуем потерять репутацию, – сказал я. Мы с Хонникер кивнули.
– Итак, – проговорил папуля Ле Рой, – предположим, что мы согласимся…
– Постойте! – вскричал Кларенс Мак-Лелланд.
– Попридержи язык, – обрезал его папуля Рой. – Итак, предположим, что мы согласны. О каком соглашении вы тут толкуете?
– Пятнадцать… – начала Хонникер из Расчетного отдела.
– Двадцать, – перебил ее я.
– …миллиардов долларов.
Папуля с мамулей кивнули.
– Без вычета процентов вашему адвокату, – подчеркнула Хонникер.
– Прекратите! – завопил Мак-Лелланд.
– А правосудие? Что мы получим?
– Мы планируем взять эту сторону на себя и пустить в ход все имеющиеся в нашем распоряжении средства, – солгала Хонникер из Расчетного отдела. – Вы сможете отслеживать наши действия в выпусках новостей. Собственно говоря, Лоррейн, мы хотим облегчить дело, дав вам то, что ожидаем получить сами, и переложив весь контроль на себя.
– Вы ожидаете получить от этого процесса двадцать миллиардов долларов? – спросила мамуля Рой.
– Да, – подтвердила Хонникер.
– А может, и больше, – добавил я. – Почему бы нет? А если выручим из процесса больше, то поделим все, что будет сверх двадцати миллиардов, между двумя вашими семьями – или иным образом, как вы втроем решите.
– Как замечательно, – протянул Мак-Лелланд. Голос его сочился сарказмом. – Истинное благородство с вашей стороны. Абсолютно бескорыстная компания – ну разве не то, что нам всем так нужно?
– К чему вы клоните, мистер Мак-Лелланд? – спросила Хонникер из Расчетного отдела.
– А вот к. чему. Что, скажите на милость, вы потребуете у этих славных людей в обмен на свои деньги? Хотите обезопаситься от любых возможных обвинений на случай, если карающий перст укажет на вас?
– Вы что, пытаетесь снова отговорить нас брать деньги? – спросила мамуля Ле Рой.
– Тсс, мамуля, – шикнул на нее папуля Рой.
– Совершенно невероятно, что такое могло бы произойти, мистер Мак-Лелланд, – сказала Хонникер. – Хотя Пембрук-Холл и правда хотел попросить вас о кое-какой незначительной услуге из-за тех чудовищных расходов, на которые пошло агентство во время съемок последнего клипа Ранча. Мистер Боддеккер сейчас ознакомит вас с этим во всех подробностях.
Горло у меня сжалось. Да, последнее, данное нам Левином указание – то, добиться которого надлежит любой ценой.
И выполнить которое невозможно.
Я набрал в грудь побольше Воздуха.
– Ну, как уже говорилось, во время создания рекламы «Быть чистым нелегко» мы пошли на чудовищные расходы. Из-за режиссера проекта. Из-за актерского состава, благодаря чему потребовалось соблюдение максимальной секретности, а также интенсивнейшая цифровая обработка.
– Кончайте техноболтовню и переходите к делу, – потребовал Мак-Лелланд.
– Дело в том, что Пембрук-Холл хочет получить у вас разрешение докончить и выпустить рекламу «Быть чистым нелегко». Фактически, – я вынужден был прерваться и прочистить горло, – насколько я знаю, никаких дополнительных съемок не потребуется. Хотя и придется внести некоторые изменения в сценарий. – Я поглядел на Лоррейн, а потом на мамулю с папулей. – Гм… вы получили копии рабочего варианта сценария, который мы вам сбросили?
Мамуля с папулей кивнули.
– Считайте это наследием вашего сына, – сказала Хонникер из Расчетного отдела. – Оно нужно публике, которая так нежно вспоминает о его «Малыше Нарко». Нужно его семье. Фактически я уверена, что «Мир Нано» предложит вам гонорар по десять миллей с каждой коробки «Наноклина», проданной во время коммерческого проката ролика. Они будут положены на счет Ранча-младшего, чтобы оплачивать его обучение в колледже.
– Вы даете этим людям двадцать миллиардов долларов, – фыркнул Мак-Лелланд. – К чему предлагать им еще проценты со стирального порошка?
– Это не обычный стиральный порошок, – возразила мамуля Рой. Папуля кивком выразил свое одобрение.
– Ведь снималась именно их реклама, – объяснил я. – Они испытывают ровно ту же корпоративную вину, что и мы. Хотят что-нибудь сделать для вас и считают, это самый удобный способ.
– А я так не считаю, – отрезала Лоррейн. – Я не хочу в этом участвовать.
– Мне кажется, Лоррейн имеет в виду, – вмешался папуля Рой, – что ее беспокоит, в каком именно виде Ранч будет представлен в рекламе.
Мамуля Рой кивнула.
– И нас тоже. Не знаю, сможем ли мы с папулей вынести даже мысль о том, чтобы увидеть его, мертвого, на земле, когда эти четыре бандита попирают его тело ногами.
– О, – поспешила заверить Хонникер, – они попирают ногами не его. Это дублер.
