| СЛУШАТЕЛЬ: Тьфу! Да неужели никто ничего не может поделать? | Оцифровка ЮНОГО СЛУШАТЕЛЯ в толпу зрителей на концерте в Омске. Он одет в фирменный прикид Дьяволов, поворачивается, обращаясь к камере. |
| ФЕРМАН: Я могу! | Наплыв на голову и плечи ФЕРМАНА. Он заполняет почти весь экран. |
| Музыка: Вагнер «Полет валькирий». | ФЕРМАН выбегает из камеры, становится видно, что за спиной у него остальные ДЬЯВОЛЫ. Они мчатся за ним, камера панорамирует, прослеживая их путь. |
| Звуковой эффект: ФЕРМАН испускает леденящий душу боевой вопль. | ДЬЯВОЛЫ разом запрыгивают на возвышение, имитирующее сцену в Омске. |
| ФЕРМАН: Заткнись! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИИИИИИИСЬ! | С этим, криком ФЕРМАН выхватывает у одного из «С-П-Б» гитару и с размаху разбивает ее ему же об голову. |
| Звуковые эффекты: Звон лопающихся струн, треск инструментов, крики, визг, ругань, шарканье ног, восклицания, тяжелое уханье, вопли, удары кулаков по лицам. | ДЬЯВОЛЫ молотят «С-П-Б». Для достижения необходимого эффекта снимать надо максимально правдоподобно. |
| СТАРШИЙ ЗРИТЕЛЬ: Невероятно! Да что себе позволяют эти хулиганы! | Оцифровка СТАРШЕГО ЗРИТЕЛЯ в публику. Он одет в остатки барахла из Вудстокского магазина. Он поворачивается к ЮНОМУ ЗРИТЕЛЮ, они вместе наблюдают месилово на сиене. |
| ЮНЫЙ ЗРИТЕЛЬ: А почему бы и нет? | |
| СТАРШИЙ ЗРИТЕЛЬ: Это же «С-П-Б»! | |
| ЮНЫЙ ЗРИТЕЛЬ: Вот именно поэтому! | |
| СТАРШИЙ ЗРИТЕЛЬ: Ах ты, вонючий невежа! Молокосос! Вот я тебе! ЮНЫЙ ЗРИТЕЛЬ: Давай-давай, развалюха! Думаешь, я тебе по зубам? А ну попробуй! | СТАРШИЙ и МЛАДШИЙ ЗРИТЕЛИ начинают толкать друг друга плечами. Скоро между ними начинается настоящая драка, окружающие также начинают драться – старики против молодых. Через миг на стадионе уже настоящее побоище (врезать кадры из какой-нибудь документальной хроники массовых беспорядков?). |
| Звуковые эффекты: Соответствующие, по мере необходимости. | ДЬЯВОЛЫ на сиене бьют музыкальное оборудование. Часть инструментов взрывается в дыму и пламени, ДЬЯВОЛЫ успевают соскочить со сиены за долю секунды до того, как ее всю охватывает огонь. |
| Звуковые эффекты: Соответствующие, по мере необходимости. | На сцене царит полный хаос взрыв докатывается до аудитории, народ в панике мчится кто куда, спеша спастись бегством. Многих затаптывает охваченная паникой толпа. |
| Звуковые эффекты: Соответствующие, по мере необходимости. | Долгий кадр концертного зала. Оттуда столбом валит дым, высокие языки пламени лижут ночное небо. Все здание окружено полицией, пожарными машинами и каретами «скорой помощи». На заднем плане плакат: «Концерты «Сыновей певцов «Битлз»! Только на этой неделе!» |
| ФЕРМАН: Ну что, пойман на месте преступления? ПЕРВЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ: Не знаю. Будь моя воля, так я бы вам еще и гребаную медаль дал. | Из хаоса к камере бредут три фигуры. Это ФЕРМАН, по бокам от него ДВОЕ ПОЛИЦЕЙСКИХ в полном вооружении. ФЕРМАН весь избит и потрепан, в крови и копоти. ФЕРМАН и ПОЛИЦЕЙСКИЕ выходят из кадра, кадр застывает. |
| ДИКТОР: (Синхронно с титрами): «Песни, которых все ждали». Последний альбом «Сыновей певцов «Битлз». Мы обещаем. | Титры (ползущие): «Песни, которых все ждали». Последний альбом «Сыновей певцов «Битлз». Мы обещаем. |
Глава 7
Царь мира
До госпиталя я добрался со всей возможной скоростью, переплатив единственному велорикше, которого сумел найти, – во все равно не сумел доехать туда так быстро, как хотелось бы. Поездка затягивалась, водитель уныло вращал педалями, ведя повозку навстречу косым струям ливня, а в голове у меня роились догадки о том, что же случилось с Чарли Анджелесом. Логично было предположить, что он застал у себя в квартире грабителей, а те избили его, чтобы режиссер не вызвал полицию. А может, это сделал кто-то из знакомых… Или какие-нибудь подозрительные типы, увязавшиеся за ним после вечеринки у Фермана. Я стиснул зубы, отгоняя чувство вины, однако оно продолжало нашептывать: если бы я не сделал Дьяволов знаменитыми, ничего этого не произошло бы.
С трудом я заставил замолчать этот голосок, внушая себе, что даже не знаю обстоятельств нападения. Но удалось мне это не раньше, чем велорикша притормозил у здания больницы. Что ж, готов принять поздравления с успехом, достигнутым в процессе самоистязания.
Остальные ждали в вестибюле на пятом этаже. Дансигер бросилась ко мне и обняла с восклицанием:
– Какой ужасный день, Боддеккер, какой ужасный День!
Харбисон с Мортонсен выглядели так, точно с самого утра не переставали плакать по Сильвестр. На кушетке рядом с Левином тихонько сидела Хонникер из учетного отдела.
– Не хватает одного Гризволда, – сказала она.
Я поглядел на Дансигер.
– Ты им не говорила?
Она покачала головой. Моя рубашка промокла от ее слез.
– Какие-то проблемы, – сынок? – осведомился Левин.
– Гризволд уволился сегодня утром, – ответил я.
Левин фыркнул.
– Нервишки не выдержали? Ничуть не удивлен. Я как-то раз видел его в парке – он там птичек кормил. Пора бы перестать принимать на работу в Пембрук-Холл таких типов. Пусть кто-нибудь пометит, чтобы не забыть.
– Я об этом позабочусь, – отчетливо произнесла Хонникер.
Я отвел Дансигер к ее месту и спросил у Левина:
– Так что же все-таки произошло?
Он поднялся.
– Жена Анджелеса вернулась из бакалейной лавки и нашла его на полу в гостиной, избитого и окровавленного.
– Взломщики?
– Никто не знает, – прошептала Хонникер из Расчетного отдела. – Там все разгромлено. Совершенно разгромлено.
– Я хочу его видеть, – потребовал я.
– Придется подождать, – сказал Левин. – Там еще его семья.
– Хорошо. Тогда я должен кое-что сделать.
Я повернулся и вышел из приемной. Хонникер негромко окликнула меня вслед, но я продолжал идти, отслеживая номера палат, пока не добрался до 4523. Приоткрывая дверь, я услышал изнутри плач и бесшумно шагнул в полутемную комнату, освещенную лишь светом фонарей из окна. Через несколько шагов я увидел семью пострадавшего – жену и двоих взрослых детей. Обнявшись, они тихо всхлипывали в ногах кровати. На кровати лежал Чарли Анджелес – бесформенная груда белых повязок с темными пятнами. Семейство больного еще не заметило меня, поэтому я бросил взгляд на мониторы сбоку от кровати, чтобы проверить, как он там.
Экраны мониторов были темны. Механизмы не работали.
Внутри у меня все сжалось, к горлу подступил комок, и я снова обвел глазами сцену. Родственники Анджелеса искали в объятиях друг друга не утешения или надежды. Они не молились. Они жались друг к
