миллиардов, едва ли захочет прийти мне на помощь.
В цеппелине я кое-как умудрялся держать себя в руках, но, едва выйдя оттуда и начав спускаться на лифте, принялся трястись от ярости. Добравшись до двери, я заколотил в нее кулаками, точно хотел выбить, и стучал до тех пор, пока горничная Козетта не отворила.
– Моя фамилия Боддеккер, – сказал я роботетке. – Я пришел поговорить с мистером Ферманом насчет завтрашнего участия в акции «Чистая Тарелка».
– Прошшштите, – прошипела она. – В наштоящий момент Верману шлегка нетушится…
– То есть страдает от похмелья.
– …и он не рашполошен никого принимать.
– Тебе придется меня впустить, – сказал я. – Я имею на это право, и ты об этом знаешь.
– Я только слушу миштеру Верману.
– Впусти меня, Козетта, – пригрозил я, – не то я включу программу ликвидации, после чего ты уже не сможешь «слушить» вообще никому. Тебя разберут на кусочки, а из того, что осталось, наделают тостеров. Усекла?
Она открыла дверь нараспашку.
– Он в шпальне.
Я вошел в квартиру, где царил сплошной хаос. Гостиная превратилась в помойку, повсюду валялись пустые бутылки, битые бокалы, обрывки ковра, обломки мебели и разрозненные предметы одежды. У входа в кухню стояло мусорное ведро, битком набитое всякой дрянью.
– Похоже, вечеринка окончилась довольно бурно, – заметил я роботетке.
– Томохосяин бутет ошшень нетофолен. А убирать-то фсе мне, – отозвалась она.
– Ферман провел здесь всю ночь после праздника?
Ее лицо задергалось.
– Томохосяин бутет ошшень нетофолен. А убирать-то фсе мне.
Я узнал вес, что хотел. Роботетка была перегружена работой. А мой вопрос вступил в противоречие с приказами Фермана. В результате ее замкнуло на фразе, которую она сказала мне вчера вечером. Больше не обращая на нее внимания, я начал пробираться сквозь кавардак в ту сторону, где, по моим расчетам, находилась берлога Фермана. Но я ошибся. Там оказалась гостевая спальня, где он устроил склад всякой дряни. В углу – запасные батареи для роботетки, повсюду забитые до отказа ящики. Этой спальне тоже изрядно досталось во время
Средняя дверь вела в ванную комнату, и, исходя из состояния всей остальной квартиры, я решил туда не заглядывать. Поэтому открыл дверь слева.
Внутри царила тьма, лишь в окно начали проникать первые лучи восходящего солнца. Света все же хватило, чтобы увидеть: спальне досталось не меньше, чем другим комнатам в квартире. В лицо ударила затхлая, соленая вонь, к горлу сразу же подкатила тошнота. Повсюду валялась разбросанная одежда и прочий хлам, в центре комнаты, прямо на полу, лежал матрас – без подставки, без пружин, даже без раму. Посередине этой «кровати» возвышалась неопрятная груда скомканных полотенец, простыней и одежды. При моем появлении груда слегка зашевелилась и заговорила голосом Фермана:
– Это ты, Глори? Поди сюда, давай-ка еще разок…
– Кажется, Глори ушла, – сказал я, силясь дышать в этой ужасной вонище.
Ферман выругался.
– Ну да, верно. Ей же с утра в школу. – Груда снова пошевелилась, и из нее вынырнула голова Фермана – с противоположной стороны, чем я ожидал. Он поглядел на меня. Лицо его просветлело настолько, насколько вообще могло просветлеть сквозь похмельную дурноту. – Эй, Боддеккер. Приятель, ты слишком рано ушел вчера. По крайней мере, как мне кажется. – Он ухмыльнулся. – Гребаная вечеринка удалась на славу! А Глори, старина!.. Потрясающая штучка! Вот и говори про танцы в гребаном Каире.
– Так значит, Глори – твое алиби, да? – спросил я. Под покрывалами что-то задергалось и исчезло, и я осознал, что гнусный запах исходил от голых ног Фермана. Я с трудом сглотнул.
Он покосился на меня и выпростал руку, протирая глаза.
– Алиби? О чем это ты, Боддеккер?
Я нажал на выключатель. Он не работал. Я обошел матрас и распахнул ставни. Солнце казалось далеким и холодным, но все же давало достаточно света, чтобы разогнать тени и озарить пестрый беспорядок в спальне. Матрас очутился в полосе солнечных лучей. Ферман схватился за глаза и застонал:
– Да полно, дружище. Закрой. Будь
–
– Да тебе что за гребаное дело, чем я занимался прошлой ночью?
– Мне, надо полагать, никакого, – сказал я. – Зато это близко касается семьи Чарли Анджелеса.
Ферман медленно» со свистом выдохнул.
Я ничего не сказал. Стоял и глядел на него. Он все еще закрывал глаза руками.
– Ну, – наконец произнес Ферман, – кажется, ты еще глупее, чем я думал, если надеешься заставить меня признаться.
– В чем признаться?
– В том, что я пришил Чарли Анджелеса.
– А откуда тебе знать, что он мертв, если ты не выходил из своей спальни?
Ферман сел и, порывшись под грудой одеял, выудил маленькое полотенце. Брезгливо посмотрел на пятна на нем и швырнул в меня. Я увернулся.
– Тантрумская магия, – сказал он.
– Тантрическая, – поправил я. – Не думаю, что этот номер пройдет в суде.
– Боддеккер, ты начинаешь действовать на нервы. – Он выудил рубашку, осмотрел ее и, удостоверившись, что это его рубашка, натянул.
– Почему бы не попробовать что-нибудь получше? – спросил я. – Например, сказать, что тебе с ребятами захотелось вернуться к добрым старым денькам и вы все вместе отправились на частную вечеринку с Сильвестр.
Ферман взял из груды потертые джинсы, поднялся, пошатываясь, и с трудом натянул их.
– Ничего не упускаешь, а, Боддеккер?
– Вечеринка была буйной, скорее всего вас никто не хватился. Быть может, вы развлекались с Сильвестр прямо здесь. А когда гости разошлись, ты взял парней прошвырнуться к Анджелесу. Я еще не проработал детали.
Ферман закашлялся и никак не мог перестать. Когда приступ наконец прошел, он уже сгибался пополам. Гплюнув на пол, Ферман снова выругался.
– Козетта! – позвал он и поглядел на меня. – Ты тут все теоретизируешь, так попробуй еще одну теорию. Может, я сделал это один.
В двери появилась Козетта.
– Шэр?
– Принеси мне мои психотропчики.
Козетта кивнула и удалилась. Я засмеялся.
– Что тут такого смешного, Боддеккер?
– Да ты. Думаешь, я поверю, что ты мог справиться с Чарли Анджелесом в одиночку. Знаешь что, Ферман? Ты не мог бы справиться с ним даже на пару со Шнобелем.
Он опустил голову и зыркнул на меня исподлобья.
– Ты просто не видел меня после приема психотропчиков.
– Я думал, ты не разрешаешь Дьяволам принимать психотропы.
– Они делают так, как я говорю, а не как делаю сам.
– Да тебе даже со мной не справиться без своей шайки и кучи оружия. – Я опять обошел матрас и вернулся к двери.
– Ты напрашиваешься, Боддеккер.
