Я велел телевизору сменить программу.
«Кукла-чуть-жива».
Я снова воззвал к телевизору.
Телеверсия «Гомера» для «Транс-Майнд Технолоджис».
Новая попытка.
«Вам надоела старая модель?»
Снова.
«Привычка» – гнусненькая рекламка, которую я написал для кускусных хрустиков и которая воскресла на волне популярности Дьяволов.
Снова.
Я нашел программу новостей и смотрел ее пару минут – пока там не показали изображение именинного торта со смазанным портретом Фермана, а потом еще и титры: «ВОСЕМНАДЦАТЬ!». Не успел я и слова сказать, как картинка сменилась кадрами «Теч-бойз», слоняющихся по Парку в фирменных бронекуртках и остроконечных именинных колпаках.
Я велел телику выключиться и перевел взгляд за окно, на огни Манхэттена, в сторону запада, где находился мой вожделенный дом – возлюбленная, которая все еще ждет меня, которая простит мне, что я пытался убить Фермана и что это я напустил Дьяволов на ничего не подозревающий мир.
Не знаю, спал ли я. Вряд ли. Так и сидел в полной тишине, боясь даже включить радио из опасений услышать о «Любовном тумане», психотропах на каждый день, «Виткинс-Маррс» или, господи помилуй, о журнале «Прыгги-Скок». Пока я глядел в окно, линия горизонта начала наливаться оранжевым сиянием рассвета. Теплые, насыщенные цвета нагнали на меня дрему – и как раз настала пора подниматься и возвращаться к корпоративной жизни.
Я даже не удосужился переодеться. Ополоснул лицо, почистил зубы и по дороге на работу сел к велорикше «Пекин-бадди». Я надеялся, что выгляжу плохо и что окружающие это заметят. Так хотелось, чтобы меня спросили, все ли в порядке, а я бы ответил: «Мир никогда не станет в порядке, пока его население не уменьшится на четырех вполне конкретных людей».
Пробиваясь сквозь толпу, чтобы войти в здание, я снова задумался: не совершил ли ошибки, пощадив Фермана. На этот раз во мне говорило чувство самосохранения – оно спрашивало: а не назначена ли Дьяволами награда за мою голову, не занесен ли я Ферманом в список людей, которым необходимо переломать все кости? Мысль эта заставляла содрогнуться – ведь Дьяволы убили бы меня прямо в комнате для совещаний, на глазах у Левина и остальных «стариков». Но я так устал, что даже бояться толком не мог. Поднялся прямиком в офис и выслушал напоминание феррета о назначенной на девять часов встрече со «стариками», Дьяволами и организаторами «Операции «Чистая тарелка».
Событие предстояло грандиозное, освещать его собирались все средства массовой информации. Ну не будет ли жестокой иронией, если кадры, где Дьяволы забивают меня насмерть, превратят его в очередной рекламный ролик «Наноклина»?
«Наноклин», подумал я. Отличный товар. Такому ничто не повредит.
Направляясь по коридору к комнате для совещаний, я заметил фигуру в шляпе-сафари, темных очках и обрезанном на коленях комбинезоне цвета хаки. Фигура помахала мне – а я, хоть убейте, не мог понять, кто это. Но тут фигура окликнула надтреснутым голосом:
– Боддеккер. Эй, Боддеккер.
Я, наклонив голову, посмотрел на незнакомца.
– Вчера вечером я забыл тебя кое о чем спросить. Мы стояли уже так близко друг к другу, что я разглядел знакомую сетку шрамов у него на лице.
– Ферман?
Он кивнул, донельзя довольный собой.
– Ничего прикид? Эта благотворительность – важное мероприятие, так что я велел парням немного приодеться. А то знаешь, небось народу поднадоели одни и те же военные одежды. Кроме того… – Он откашлялся, чтобы не так хрипеть, но ничего не помогло. – В этом году нам еще намозолит глаза обмундирование с новой войны.
– Так чего тебе надо? – спросил я, морально готовясь к ответу, будь то слова или кулаки.
Он усмехнулся. Я видел черную корочку у него на губе, там, где кожа треснула во время вчерашней драки.
– Насчет вечеринки, – произнес Ферман. – Помнишь ту маленькую штучку при драконше в юбке? Селия как там ее из «Прыгги-Скока»? Она мне прочитала кое-какие стишки и, знаешь, вполне отвязные. – Он снял очки и оглядел коридор, нет ли кого в пределах слышимости. – Вот я и подумал… может… ну, знаешь. Может, устроишь нам встречу? Понимаешь…
– Ну, это уж как ее родители…
– Я буду паинькой, Боддеккер. Клянусь маминой могилой. И я еще думал… ну, понимаешь… если бы я помог ей опубликовать какой-нибудь стих, может, это как-то повлияло бы…
– Вот уж не знал, что ты что-то смыслишь в публикациях.
– Да я и не смыслю. – Кто-то появился в конце коридора, и Ферман снова нацепил очки. – Но я ведь Ферман Мак-Класки, не забыл? А это что-то да значит.
– Вот что я тебе скажу. – Я умолк и провел языком по нёбу, стараясь отделаться от невесть откуда взявшегося дурного вкуса во рту. – Я поговорю с Надей из «Прыгги-Скока». Может, она сумеет что-нибудь устроить. «Невероятное свидание с Ферманом Мак-Класки – сплошная идиллия».
– Чееего? Под надзором целой своры гребаных… – Он прикусил язык. – Прости. В сопровождении кучи фотографов?
– Боюсь, иначе ничего не получится, – соврал я.
Он закивал так, что очки на носу запрыгали.
– Ладно. Знаю, ты сделаешь все, что можешь. Ты всегда честно играл со мной, Боддеккер; я это ценю.
Он отдал мне честь – примерно как Стенли Ливингстону – и исчез в комнате для совещаний.
Дансигер – именно она и показалась минуту назад в конце коридора – поравнялась со мной.
– Что все это значит?
– Окончательный мозговой распад, – сообщил я. – Верный признак того, что эксцентричность жертвы и приятие диковинных предпочтений достигли терминальной стадии.
– О чем ты говоришь?
– Ферман Мак-Класки наконец-то стал полноправной знаменитостью. – Я распахнул перед ней дверь. – Ну что, посмотрим, каких выходок ждут от нас сегодня.
Мы медленно вошли в комнату. Не только Ферман являл собой предурацкое зрелище, вырядившись в стиле сафари – Джет выбрил голову, нацепил длиннющую золотую серьгу и щеголял в флуоресцирующем деловом костюме в фиолетовую полоску с таким же галстуком. Ровер тоже сменил имидж, подтвердив мои подозрения насчет того, как он умудряется передвигаться по городу неузнанным. Он был чисто умыт и выбрит, волосы причесаны и забраны назад. Новенькая, с иголочки, одежда в полуофициальном стиле придавала Роверу полное сходство со студентом университета, который просто забежал сюда на минуточку по дороге в библиотеку. Только он из всех Дьяволов не вызвал среди персонала Пембрук-Холла волну истерического хихиканья.
– А, Боддеккер. – Ко мне подошел Левин вместе с каким-то незнакомым пожилым мужчиной. – Это Аксель Бергдорфф, глава «Операции «Чистая тарелка».
Мы с Бергдорффом обменялись рукопожатиями.
– Польщен, – произнеc он.
– Взаимно. Вы приносите много пользы миру.
Он засмеялся.
– Притом не ударяя пальцем о палец. Скажите – надеюсь, вы не станете возражать, – у меня один вопрос про ваши отношения с Дьяволами. – Он несколько смущенно обвел взглядом комнату. – Строго говоря, это внук просил меня узнать.
– Молодой Боддеккер с удовольствием ответит на любые ваши вопросы, – поспешил заявить Левин.
