зрителей.
– Наверное, нам тоже стоило бы, – покачал головой Финней. – Мы-то все решили, ролик просто бесподобен. Этот кадр, когда Тараканчик приколачивает собаку к двери и на него брызжет кровь. У Фредди Маранца изумительный глаз на такие мелочи.
– Нам реклама понравилась, – подхватил Спеннер. – Мы аплодировали. Хлопали друг друга по плечам. Поздравляли друг друга с новым успехом.
– Прямо-таки напрашивается вопрос, – промолвил Финней. – И как мы все умудрились проглядеть что- то столь очевидное?
На этих словах в комнату вошел Левин, небритый и взъерошенный.
– Ну ладно, ребята, – с места в карьер начал он. – Довольно траура и разбора полетов. Мы можем хоть до Судного дня сидеть здесь, анализируя собственную слепоту, но это не устранит проблемы, которую надо решить в первую очередь: как исправить ситуацию.
– Для тех из вас, кто еще не в курсе…
Я подался вперед – мне не хотелось упускать ни единого слова.
– …после вчерашнего показа «Стать Дьяволом» телефонный узел, а потом телефонные системы «Мира Нано» и нашего агентства были переполнены бурей жалоб общественности. Мы зарегистрировали тысячи тысяч звонков, из них девяносто девять и сорок одна сотая процента – против ролика. Пришлось срочно изъять его из проката и приостановить рекламную кампанию, пока мы не придумаем способ все уладить. Отсюда и необходимость нынешнего заседания.
– А в чем, собственно, проблема? – поинтересовался я.
Все изумленно уставились на меня, но Финней пояснил:
– Боддеккер забыл на работе часы.
Левин чуть ослабил воротничок.
– Все отклики единодушно возмущаются убийством собаки.
– Прошу прощения, – вмешался Хотчкисс. – Но собака была уже мертва, когда ее прибивали к двери. И мы не показывали, как ее убивают. Строго говоря, – тут он поглядел прямо на Левина и самоуверенно улыбнулся, – собака была мертва, когда мы получили ее. Мы заказали две особи одной породы, живую и мертвую. Уж тут-то мы проявили сугубую осторожность.
– По-видимому, все же недостаточную, – отрезала Харрис.
– Это уже не моя проблема, – сменил курс Хотчкисс. – В мои обязанности входило приглядывать за съемками и отслеживать, чтобы ролик был снят в точности по сценарию. Именно это я и выполнил. Если какие-то накладки с содержанием, обращайтесь к автору.
«Спасибо, Хотчкисс», – подумал я. И не потому что обиделся – а потому, что и рассчитывал именно на такую реакцию. Я встал с места.
– Простите, но я всего лишь опирался на данные мне критерии. А именно, – я начал загибать пальцы, – объяснить, что произошло со Шнобелем; не выдавать, что он мертв, а придумать что-нибудь, что публика проглотит и не поморщится, – это была дословная цитата из Левина, – представить Тараканчика в качестве нового Дьявола; шокировать зрителя, как и в прошлых роликах; непосредственно связать в общественном сознании товар с Дьяволами; и включить сцену, где Дьяволы пользуются товаром или расхваливают его – или и то, и другое. Мне кажется, я преуспел по всем пунктам. Если и правда со сценарием что-то не так, это всплыло бы при утверждении. И каковы, позвольте спросить, были доводы, выдвинутые против ролика в процессе его утверждения?
Ответ на этот вопрос я и так знал. Сценарий прошел практически без единой поправки.
Финней пожал плечами.
– Я ничего такого не заметил… тогда.
– Я тоже, – согласился Спеннер. – Хотя сейчас…
Я обвел взглядом «стариков» и прочих членов комиссии. Но все, чего добился, – дружного покачивания головами. За исключением Харрис.
– Я принципиально была против, – сказала она. – Но, насколько помню, оказалась единственной, кто не одобрил сценарий.
Я пожал плечами.
– Что ж, поздравляю. Если не считать мисс Харрис то все вы горазды судить – но только задним числом.
– Тебе следовало думать головой, прежде чем написать этакий сценарий, когда ты отлично знал, что мы снимем все, что ты ни понапишешь! – обличающе воскликнул Хотчкисс.
– Отважные слова – со стороны того, кто с самого начала голосовал против Дьяволов, – заметил я.
– Люди, люди! – воззвал Левин. – Если и было время искать виноватых, оно уже давно прошло. Сейчас мы в осаде. И осаждает нас – немыслимо! – потребительская аудитория. Гнев, который обычно обрушивается на товар, сейчас достался нам.
– Беспрецедентно, – повторил Финней, покачивая головой.
– Мы должны найти способ переменить злой ветер и восстановить репутацию Пембрук-Холла. Не говоря уж о «Мире Нано» и «Наноклине». Если это только возможно.
– Еще одно отягощающее обстоятельство, – сказала Харрис. – Фронт борьбы за права животных. Они подняли крик до небес и взялись выступать от имени возмущенных любителей животных по всему миру. Это они выдвигают против нас основные обвинения.
– Да это же просто кучка психов, – заявил Хотчкисс. – У них семидесятипятипроцентный отрицательный рейтинг.
– Подозреваю, они хотят использовать эту ситуацию, чтобы легализоваться, – произнес Левин. – И возможность действительно потрясающая. Если бы, к примеру, мы занимались раскруткой этих субчиков, то старались бы смоделировать что-нибудь в этом роде.
Спеннер кивнул.
– Именно. И опрос за сегодняшнее утро показал, что их отрицательный рейтинг упал до пятидесяти шести процентов.
– Так, значит, теперь они кучка полузаконных психов, – упрямо сказал Хотчкисс.
– Пожалуйста, поосторожнее в выражениях, – призвала Харрис. – Они будут тут с минуты на минуту.
Ответом ей стало гробовое молчание.
Левин кивнул.
– Они хотят обговорить с нами условия, на которых согласны отказаться от обвинений, что намерены выдвинуть против нас в суде в связи с нарушением акта «Жизнь для всех».
– Но ведь этот закон так и не вошел в силу, – сказал Финней.
– Вот-вот, – поддакнул Спеннер.
– Их идея как раз и состоит в том, чтобы устроить из нашего «дела» показательный процесс и добиться утверждения этого закона.
– Возможно, – предположил Финней, – мы могли бы предложить организовать им рекламную кампанию и помочь провести его.
– Рехнулся? – спросил Хотчкисс. – Это же самих себя резать.
– Ничего подобного. По принципу ex postfacto[11] мы не можем нести ответственность за действия, совершенные до принятия закона. Очень может быть, это неплохой способ выйти сухими из воды и проявить готовность к сотрудничеству.
– Ну уж, так низко опускаться мы не станем, если только совсем не прижмет, – возразила Харрис. – Сама идея совершенно отвратительна.
– Просто пытаемся выжать из гнилых лимонов хот бы лимонад, – пожал плечами Финней.
– Кстати о лимонаде, – встрепенулся Левин, – во всем этом есть одна приятная деталь.
Мы уставились на него неверящими глазами.
Он улыбнулся.
– Члены Общества по борьбе с домашними питомцами выразили заинтересованность в том, чтобы мы провели для них кое-какие рекламные акции.
Финней со Спеннером дружно кивнули.
