отец погиб позже Смоленского сражения, то это могло случиться на ближних подступах к Москве. Тогда по лучается, что в Могиле неизвестного солдата может лежать его прах...
Надо узнать, откуда отец послал последнее письмо. И опять я не видел выхода. Как узнать место отправления письма, если самого письма не существует уже четверть века? Летом я из своей Сибири приехал к матери в отпуск и снова принялся бередить ее душу. Все напрасно. Она, конечно же, не помнила даже номера полевой почты отца.
Мы сидели и печально смотрели друг на друга. И мать спросила:
— Ты помнишь дядю Петю?
Я помнил дядю Петю. Это самый близкий друг отца в нашей Нижней Покровке. Веселый и шумный человек, он часто приходил к нам в дом. Он тоже работал в нашей деревенской школе учителем. Он тоже в сорок первом ушел на фронт, хотя позже отца. Но мать от кого-то слышала, что дядя Петя вернулся с фронта домой. Он мог что-то сказать об отце.
Мать продолжала вспоминать. Она вспомнила какого-то Василия Давиденко, который вроде бы ушел на фронт вместе с моим отцом и вернулся в сорок четвертом году, вернулся без обеих ног. Мать рассказала, что она перед нашим отъездом из Покровки успела поговорить с Василием Давиденко. Тот служил в одном полку с нашим отцом. Где находилась эта часть, мать, конечно, не помнила. Василий Давиденко говорил ей, что однажды осенью сорок первого их подняли ночью по тревоге и отправили куда-то пешим порядком. Однажды на марше, опять же ночью, часть напоролась на немцев, завязался бой. По словам Василия, после того боя он не видел никого из однополчан. Его самого, раненного в обе ноги, подобрали местные жители и спасали от немцев до прихода Красной Армии в 43-м году.
Больше мать ничего не могла вспомнить.
Я написал дяде Пете и Василию Давиденко в Нижнюю Покровку. Дядя Петя ответил первым. Его письмо показалось мне настолько необычным, что я привожу его полностью.
«Уважаемый Валерий!
Отвечает Вам товарищ…(указана фамилия дяди Пети, которую я не хочу приводить – В.Ф.) Ваш отец числится в списках убитых на монументе. А откуда он попал в этот список – этого я вам не сообщу. Советую обратиться в Перелюбский райвоенкомат.
С уважением, (подпись).
Постскриптум.
Здесь Вашего отца знают многие, но как он погиб, этого никто не знает».
Вот и все. Письмо дяди Пети, лучшего друга моего отца, разительно отличается по духу от всего множества полученных мной писем, и я хочу верить, что дядя Петя в этот день просто встал не с той ноги.
Зато Василий Давиденко прислал мне длинное подробное письмо. Ветеран явно обрадовался, что кто- то вспомнил о нем. Читать его письмо оказалось нелегкой работой, оно написано дрожащей рукой весьма пожилого человека, рукой привычной к труду, но редко имеющей дело с пером и бумагой. Кроме того, Василий Давиденко, скорее всего, закончил не больше четырех классов. Я привожу отрывки из его письма без строгого сохранения авторской редакции.
« Письмо от Давиденко Василия Ефимовича. Вашу открытку получил спасибо что не забываете нас я вас прошу описать как вы могли знать что Василий Давиденко был с вашим отцом. Это мой сын его звать Василий Васильевич он попал в плен был ранен жил в деревне. Его жители деревни скрыли вроде он свой вроде он женился. А как наши освободили он прибыл домой его отпустила Красная Армия. И он в сорок восьмом году помер. Был бы жив он бы рассказал про вашего отца. (Дальше буду расставлять знаки препинания – В.Ф.)
«Вот вы писали, не встречал ли я (вашего) отца. Я был взят в сорок втором и на фронт попал осенью, в октябре, под Ленинград. Уже холодно было, с голоду мерли, сырую картошку ели и ту невдосыта, сотнями помирали в день с голоду, и по степи везде лежат убитые, если свой, то выроют ямку и схоронят.
«Под Курской дугой я был в батарее 45 противотанковых, 916 батарея. Федина со мной не было. Я был один перелюбский, и меня не ранило, а контузило, пушкой наехали. С Курской дуги мы дошли до Гомеля, нас осталось 7 человек, и в ротах осталось 7–8 человек. Тут меня откомандировали в дорожно- комендантский участок, тут работа моя была регулировать машины.
«С Варшавы пошли на Берлин, нас прикрепили – два корпуса прорывных. У немцев придешь в деревню – все пусто, все жители убежали, и в городах улицы перегорожены цементными столбами. Мы брали 12 городов. 12 благодарностей Сталина имею, 9 раз награжден орденами. В Берлине был три месяца, оттуда демобилизовался. Инвалид войны, контужен в голову, но ранен не был, пенсию получаю 75 рублей.
(От себя добавлю, что зарплата самой низкооплачиваемой уборщицы тогда составляла 70-80 руб. – В.Ф.)
«Если б был со мной Федин на фронте – вместе это было бы большое счастье. В Покровке как я осталось три человека: Гусев Григорий, Ткалин Семен, да я. Старых тут мало, новоселов много, все разошлись, кто куда…
«У нас сейчас засуха, урожая не было, корму - прошлогодняя солома и то внатяжку. Я вяжу сети, летом рыбачу. Рыбы в Камелике мало, подохла с пересыху.».
Так оборвался этот след. С моим отцом служил другой Василий Давиденко - сын моего адресата. Тот Василий Давиденко в сорок первом году служил, возможно, в одном полку с моим отцом, в ночном бою его тяжело ранило в обе ноги, потом он жил в оккупированной деревне, вернулся домой в сорок четвертом без ног. Умер он в сорок восьмом.
Я не смог прекратить переписку с явно обездоленным ветераном, мы некоторое время обменивались письмами. Василий Ефимович Давиденко в письмах описал деревню моего детства, он хорошо помнил моего отца - учителя, даже смутно помнил меня, но в это плохо верится. Из его письма я понял, что наша Нижняя Покровка сейчас медленно умирает. И еще он писал, что из летних призывов 41-го года в Нижней Покровке никого не осталось.
После раздумий я еще раз написал в Перелюбский райвоенкомат. Пусть из отцовского призыва в нашей деревне не осталось никого. Но, может быть, уцелел кто-то из других сел и деревень Перелюбского района? Райвоенком майор Лян ответил очень быстро и сообщил адреса двух ветеранов района, призванных вместе с отцом: И.Г.Клопов из Перелюба и А.А.Мамаев из совхоза «Красноармеец». Я написал обоим.
Иван Григорьевич Клопов не ответил. Я написал ему второе письмо и опять не получил ответа. Возможно, ветеран уже умер. Зато ответил Алексей Архипович Мамаев. Его письмо тоже свидетельствовало о трудной жизни, о солидном возрасте ветерана, о небольшом образовании, и редком его общении с пером. Приведу отредактированные отрывки из него.
«Здравствуй, сынок Валера. Отвечает Вам участник Великой войны на вашу просьбу Мамаев А.А. Валера, к великому сожалению, я ничего не могу сообщить про Вашего папу. Я (его) не знаю и никогда не видал. Причем, как Вы пишете, у вас связь прервалась с ним в конце сентября, начале октября 1941 года. Я в это время был еще дома, меня взяли 26 декабря 1941 года. Поэтому мы никак не могли вместе воевать.
«И еще Вы пишете, что Ваш отец был зачислен в 746 стр. полк, а я служил в 30 стр. дивизии при штабе дивизии шофером. Наша дивизия в большинстве участвовала на Южном фронте, Кавказ защищали, потом в Карпатах, - Чехословакия. Окончили войну в Праге.
«Так что, Валера, это какая-то ошибка. Вот что я могу Вам сообщить. Мне 76 лет, и поэтому я Вас называю сынок».
С Алексеем Архиповичем я тоже некоторое время переписывался, и он написал мне немало интересного.
«Дорогой Валера! Я сочувствую Вашему горю, что Вы потеряли отца прежде времени. Да, Валера, мы в те годы были молодые, как жить хотелось. Расставались с женой, детьми и уходили защищать свою Родину и детей. Как тяжело было расставаться и уходить на верную смерть. Эта война была очень и очень жестокая, таких войн, мне кажется, сроду не было.
«Нас было два брата, мы близнецы, 1904 года рождения. Братишку взяли 13 августа 1941 года. Брат погиб, пропавший без вести. Извещения не было никакого. Последнее письмо прислал, что был в разведке,
