Гвардейцы занимали набережную Москвы-реки. Строгими шпалерами стояли указатели с номерами гвардейских армий. Идеальный бюрократический порядок. Я разыскал столик с фанерным штандартом 4-й гвардейской армии, которую сформировали из разбитой в очередной раз 24А. Вокруг столика скучали несколько ветеранов.
- 103-я стрелковая? — задумчиво поднял брови один из
них, по-видимому, главный. — Не механизированная?
- Нет, 103-я стрелковая, — настаивал я.
— Не помню стрелковой... Михал Иваныч, иди-ка сюда.
Подошел Михал Иваныч, еще несколько ветеранов. После небольшого обмена мнениями выяснилось, что о 103-й стрелковой дивизии никто никогда ничего не слышал.
— Сынок, — участливо сказал главный ветеран, — мы ведь гвардейцы четвертого формирования. Четвертого гвардейского, понимаете? Мы из третьего гвардейского никого не знаем, а
ты ищешь первое негвардейское, первое стрелковое…
В разговор вмешался еще один ветеран.
— Молодой человек, — сказал он мне, — вы езжайте в
Сокольники. Тут ведь только гвардейцы собираются.
А в Сокольниках — пехота. Может, там узнаете про 103-ю
стрелковую.
Но в Сокольники я попал только вечером, к шапочному разбору, и ничего узнать не смог.
Снова попасть на день Победы в Москву из Сибири я сумел только через несколько лет. Все это время я продолжал изучать мемуары, писал запросы. Приближалось сорокалетие Победы, и военная тематика снова начала заполнять газеты и журналы. Однажды я прочитал в «Известиях» большую статью об участнике войны Мокане, председателе Кишиневского совета ветеранов. Мокан воевал в 41-м под Ельней, попал в плен, пробыл там до конца войны. Это первый живой участник Ельнинской операции, который встретился мне, хотя бы заочно, за долгие годы. А вдруг он из той самой 103-й стрелковой, подумал я и написал Мокану письмо. Ни адреса, ни имени-отчества Мокана я не знал и поступил, как чеховский Ванька Жуков: «Кишинев, председателю совета ветеранов тов. Мокану».
Как ни странно, но письмо дошло до адресата, и я получил от него ответ.
«Я воевал в составе 282-го стр. полка 19-й стрелковой дивизии. Дважды в составе этих подразделений оставлял Ельню и один раз, в начале сентября 1941 года, брал ее. До войны служил в этом полку и дивизии в Воронеже. О 103-й стрелковой дивизии ничего не знаю.
«У нас справа была 100-я стр. дивизия, впоследствии 1-я гвардейская, слева — 147-я стр. дивизия, тоже стала гвардейской за ликвидацию Ельнинского выступа.
«Что касается Вашего отца, то, по всей вероятности, он погиб под Ельней или был замучен в фашистских лагерях. Вообще под Ельней были такие бои, что некогда было хоронить погибших как следует. Там погибло очень много нашего брата...»
К этому времени я пытался составить примерную схему Ельнинской операции, которую проводила 24 -я армия, нанес на самодельную схему номера некоторых дивизий. Официальная наша история все еще хранила загадочное глубокое молчание о войне. Письмо Мокана дало мне еще один номер — 19-я стрелковая дивизия. А 103 сд так и не было.
Пропавшая дивизия
«Одного желания мало для боевого успеха. Но во время боев под Москвой Георгий Константинович часто сам забывал об этом… Железная воля должна сочетаться с чуткостью к подчиненным, умением опираться на их ум и инициативу. Наш командующий в те тяжелые дни не всегда следовал этому правилу. Бывал он и несправедлив…».
К.К. Рокоссовский. «Солдатский долг».
Снова настал День Победы, день ее сорокалетия. Мне посчастливилось к этой дате опять, как и пять лет назад, взять командировку в Москву. 9 мая с утра я побывал в ЦПКиО. Там ничего не изменилось по сравнению с последним моим пребыванием. Тот же казенный порядок, тот же столик, та же таблица, даже, по-моему, и ветеран за столиком сидел все тот же, из пятилетнего прошлого. Такими же аккуратными рядами стояли указатели гвардейских войск на набережной. Искать что-либо здесь совершенно бесполезно.
Я поехал в Сокольники. У входа в парк толпились пионеры с табличками — номерами дивизий. И опять за 102-м номером шел 106-й. В комнате оргбюро женщина полистала журнал:
- 103-й у нас в списках нет.
- А откуда у вас эти списки?
- Из Комитета ветеранов. По данным Генерального
штаба.
И все-таки, в Сокольниках я напал, наконец, на след 103-й дивизии. Правда, не стрелковой, а моторизованной, но и это я считал успехом. Наконец-то пропавший номер стал реальностью.
Как раз в этот день ветераны 19-й стрелковой дивизии вывесили большую и красочную схему ее боевого пути. Я разговорился с ними. Один из них оказался председателем президиума совета ветеранов дивизии. Он сразу уверенно заявил:
- Справа от нас была 103-я моторизованная. Стрелковой 103-й не было.
- Механизированная? — уточнил другой ветеран.
- Нет, моторизованная. В сорок первом были моторизованные.
Я еще не придавал особого значения этим тонкостям: стрелковая, моторизованная, механизированная, — не все ли равно? Главное, номер совпадает, армия та же, значит, это отцовская дивизия! А председатель разговорился.
— У меня есть приказ по 24-й армии о начале Ельнинской
операции. Там все дивизии перечисляются. Вот мой телефон, как-нибудь позвоните.
На радостях я вспомнил о Мокане, он ведь служил как раз в этой 19-й с.д., и именно он дал мне ее номер. Ветераны страшно обрадовались.
- Мы своих по одному собираем. А тут — с сорок первого года! Вот уж спасибо, так спасибо!
- А вы с какого года в дивизии? — поинтересовался я.
- Самый древний — вот он, — председатель показал на седого представительного полковника в парадной форме. — Он с сорок третьего.
Я дал председателю адрес Мокана. В тот же вечер я позвонил ему домой. К сожалению, разговор получился скомканный. Возможно, у председателя собрались гости, возможно, он просто устал после целого дня на ногах, но голос у него звучал весьма недовольно, и он все время порывался закончить разговор. Но все-таки он зачитал мне приказ, вернее, отрывки из него. Я торопливо записывал его невнят ное бормотание на случайном листочке бумаги.
«Боевой приказ №23/сп. 21-00. Карта 50.000.
1. В районе Ельни фронтом Батаево, Садки, Быков, Устиново, Ольски, Чужеумово, левее Гречаны, высота западнее Климатино, Пронино, высоты 251,4, 270,2, р. Липня, Страна, Скоково, Лесково обороняются полуокруженные части 15, 137, 268, 252 п.д. и части 10 т.д. противника. Его резервы предположительно в Полбутино...»
До сих пор удивляюсь, как я ухитрился записать хоть что-то, а потом расшифровать свои каракули. Листок оказался маленьким, я в неудобной телефонной будке исписал его вдоль, поперек и наискось. Когда председатель понял, что я записываю, он вдруг рассердился.
— Что я, диктовать должен? Прослушайте и все. Тут перечисляются все дивизии, ну, это не надо, я сразу про 103-ю...
«103-я механизированная дивизия одним полком блокирует Ушаково, не допуская прорыва противника от Кармина и далее на с.-з. и с.-в...»
Тут председатель с ядовитой насмешкой спросил:
- Хоть знаете, что такое с.-з.?
- Знаю, — вежливо ответил я. — Это северо-запад?
