Председатель хмыкнул и продолжал:
«…основными силами наступает с рубежа Чужеумово, Ушаково, в общем направлении Ольски, Семешино, уничтожает противника, овладевает Ольски, Семешино и в дальнейшем к исходу дня захватывает лес сев. Чеканы, Лушнево. Подпись: Ракутин, Иванов, Кондратов».
И председатель снова довольно ехидно спросил:
— Чьи это подписи, знаете?
— Знаю, — сказал я. — Командующий армией, член военного совета и начальник штаба.
Председатель снова невнятно хмыкнул. Тогда я спросил его:
- Вы говорили, что 103-я моторизованная. А тут — механизированная...
- Она и есть моторизованная. Тут ошибка, — буркнул председатель.
- Вы хоть скажите, какие номера дивизий там перечисляются. Я составил схему Ельнинской операции, у меня не все номера...
- Вы лучше достаньте мне десятиверстку Ельнинского района. Или лучше — Смоленской области, — нелюбезно ответил председатель.
Я знал, что эта просьба неисполнима — такие карты почему-то считались в нашей стране секретными, хотя, по словам моих знакомых, за рубежом они продаются в каждом киоске.
- Достану, — лихо пообещал я. — Так хоть несколько номеров назовите...
- Ну, тут есть сотая, сто седьмая, сто вторая... В общем, достаньте карту, потом поговорим.
Я повесил трубку с обидой на ветерана. Человек мог сделать очень большое для меня дело — что ему стоило перечислить десяток номеров, но он не захотел. Просто не захотел. И в то же время я испытывал к нему благодарность. Ведь он дал мне в руки номер дивизии, который я долгие годы нигде не мог найти. Я считал, что если и Генштаб, и ЦАМО ссылаются на один и тот же номер, на почти одни и те же даты, то не так уж важна эта разница — механизированная, моторизованная или стрелковая. Главное — 103-я и в 24-й армии.
Мне удалось расшифровать свои каракули, сделанные в телефонной будке на маленьком обрывке бумаги. Через много лет я узнал, что ошибся и не совсем правильно записал фамилию начальника штаба 24 армии. А может быть, ошибся не я, а ветеран, который все время недовольно бурчал на меня.
К счастью, мне не пришлось добывать карту сердитому председателю ветеранов 19 сд. К этому времени вышли и появились в свободной продаже энциклопедия «Великая Отечественная война 1941-1945 г.г.» и десятитомная «История Великой отечественной войны». В «Истории» я нашел ту самую схему Ельнинской операции, которую я своими силами так и не смог составить. И там на схеме авторы указали 103-ю м.д. Не с.д., а м.д. Справа от нее наступала сотая дивизия Руссиянова, слева — 19-я с.д. И А.Мокан, и ветераны 19-й дивизии говорили правду.
В той же энциклопедии сообщалось относительно моторизованных дивизий. «...В июле-сентябре 1941г. из-за острого дефицита танков и автомашин и в связи с расформированием механизированных корпусов моторизованные дивизии были преобразованы в стрелковые». Механизированных же дивизий в Красной Армии не существовало, как и уверял главный ветеран 19 сд.
Я воспрянул духом. Получалось, что 103-я моторизованная дивизия к осени 1941-м года вполне могла стать стрелковой. И она входила в состав 24-й армии. А в состав 103-й стрелковой дивизии наверняка входил неуловимый саратовский 746-й стрелковый полк, в котором служил мой отец. Все встало на свои места.
Но я по-прежнему не приблизился ни на шаг к решению своей задачи. По-прежнему я ничего не знал ни о судьбе 746-го полка, ни об отце.
Я написал в Ельнинский райвоенкомат. Ответ пришел из Ельнинского музея.
«Отвечает Вам сотрудник Ельнинского музея Паршинцева Галина Антоновна. К сожалению, сведений о 103-й мехдивизии у нас в документах нет. Но в книге «Ельня. Рождение гвардии» есть такие сведения о 103-й мехдивизии. «103-й моторизованной дивизии (командир — генерал-майор И.И.Биричев, комиссар — батальонный комиссар Ф.Ф.Малинин)... предстояло сковать противника в своей полосе (10 километров)...» 103-я мехдивизия одна из первых прибыла и вступила в бой за Ельню 24 июля 1941 года, имела в своем составе 583-й и 688-й мотополки, 147-й танковый полк, 271-й артполк (гаубицы), 256-й зенитный дивизион, 155-й дивизион ПВО, 98-й разведывательный батальон и саперный батальон...» Дальнейшая судьба 103- мехдивизии нам неизвестна. Вот и все, что я могу Вам написать. С уважением…»
Это был удар. В 103-ю м.д. не входил 746-й стрелковый полк. Значит, я опять шел по ложному следу? Поразмыслив, я пришел к такому выводу. В прежнем ответе ЦАМО говорится, что 103-я с.д. начала боевые действия 28 августа. В письме Ельнинского музея указана другая дата для 103-й м.д. — 24 июля. Значит, думал я, 103 мд за месяц понесла большие потери под Ельней, и ее отправили на переформирование. Как раз в это время моторизованные дивизии преобразовывались в стрелковые, и 103 моторизованная 28 августа 41 года стала 103 стрелковой. В 103-й м.д. не было 746-го с.п., но позднее его могли включить в 103 -ю с.д.
Такой вывод будто бы подтверждался еще одним очередным ответом из ЦАМО: «Сообщаем Вам, что в составе 103-й моторизованной дивизии 746-го стрелкового полка не было. Документов 746-го стрелкового полка 103-й стрелковой дивизии в ЦАМО нет, поэтому подтвердить судьбу Вашего отца не имеем возможности...»
И тогда я принял отчаянное решение. Я засел за письма, написал запросы во все военкоматы, где проходила линия фронта в сентябре-октябре 1941 года — от Выборга до Перекопа. Я просил сообщить имеющиеся сведения за 1941 год о 103-й сд, о 746-м стрелковом полку за 1941 год и, по возможности, о моем отце.
Целую зиму я рассылал эти письма. Отправил я их больше двух сотен, точное число не помню. Целую зиму мне шли ответы.
«Брянский историко-революционный музей не располагает данными о 103-й с.д. Можем сообщить, что с 25.08.41 г. по 1.09.41 г. в составе Брянского фронта действовала 21-я армия. Эта армия была сформирована в июле 1941 г. в Приволжском военном округе, в частности, 63-й с.к. — в районе Саратова...»
«Гагаринский краеведческий музей не располагает, к сожалению, данными о боевых действиях частей и соединений на территории района в 1941 г.»
«Курский областной краеведческий музей не располагает сведениями о 103-й с.д. В имеющихся списках воинов, погибших и захороненных на территории Курской области, Ваш отец не значится...»
«Полтавский краеведческий музей сообщает, что сведениями об участии в боях на территории Полтавской области 746-го стр. полка и 103-й стр. дивизии музей не располагает...»
«Харьковский исторический музей не располагает материалами 746-го стр. полка и 103-й стр. дивизии. В имеющихся в музее списках погибших воинов фамилия Вашего отца отсутствует...»
«Данными об участии в боевых действиях 746-го стрелкового полка и 103-й стрелковой дивизии Калужский областной военкомат не располагает. Ваш отец в списках погибших и захороненных на территории Калужской области не значится...»
Ответы я получал почти стереотипные. Но даже в таких коротких и довольно однообразных сообщениях можно разглядеть душу человека, который составлял их. Одни просто сообщали официальные сведения. Другие старались хоть чем-то помочь мне.
«Ржевский краеведческий музей получил Ваше письмо. В годы Великой Отечественной войны под Ржевом погибло около 120 тысяч человек. Поименно найдено 72 тысячи. К сожалению, в картотеке горвоенкомата нет фамилии Вашего отца. Сведений об участии в боях на территории нашего района 746-й с.п. или 103-й с.д. в материалах музея нет. Советуем Вам обратиться в Калининский музей. Адрес музея...»
Конечно, я тут же обратился в Калининский музей. Ответ пришел довольно быстро.
«К сожалению, Калининский объединенный государственный музей об указанной Вами дивизии и полку не располагает никакими сведениями. Примите наши искренние пожелания…»
«К сожалению, Сумский краеведческий музей не располагает сведениями, которые помогли бы Вам в поисках пропавшего без вести отца. По имеющимся в музее источникам, 746-й стр. полк и 103-я стр. дивизия не принимала участия в боевых действиях на территории края.
Мы обращались в областной архив и областной военкомат за справками. Среди воинов, погибших на
