меня.
– Об этом все же давайте не будем спорить, прошу вас, – произнес учитель и поднялся с места. То же сделала и его жена.
– Вы еще так молоды, – сказала она, как бы выражая свое сожаление по поводу несостоявшейся сделки.
– Я уже более десяти лет возглавляю архитектурную фирму, – уточнила Доната.
Госпожа Штрутцингер повернулась к Тобиасу.
– А вы? – вырвалось у нее, и в вопросе звучало любопытство.
– Семь лет, – солгал он, не моргнув глазом.
– Пошли, Лоттхен, – сказал учитель. – Теперь твои вопросы все равно бесцельны. До свидания, и желаю вам всего наилучшего.
– Минутку, я покажу вам дорогу! – Тобиас подбежал к двери и открыл ее перед четой.
Когда он, проводив их, вернулся, Доната закурила сигарету; она глубоко затягивалась, чтобы успокоиться. Тобиас упал в кресло рядом с ней.
– Ох, как же не повезло, – простонал он.
– Это уж точно. Ничего не скажешь.
– Я что-нибудь сделал не так?
– Я ничего такого не заметила.
– Если бы я не явился, ты бы определенно заключила этот договор.
– Может, да, а может, и нет. Скорее всего дело здесь в том, что Штрутцингер один из тех людей, которым доставляет удовольствие причинять другим неприятности. Думаю, мы не последние архитекторы, к которым они обращаются с этим своим домиком. Он еще и других потерзает.
– Ты так думаешь? – с сомнением спросил он.
– Теперь уже нет смысла ломать себе голову над этим. – Она засмеялась. – Ясно, во всяком случае, одно: ты, видимо, придаешь мне ауру молодости.
– Ты действительно молода, Доната, – серьезно промолвил он. – Если бы мы были женаты, носили бы каждый по золотому кольцу на пальце правой руки, то – говорю тебе с самой полной серьезностью – мы бы этот заказ получили.
– А может и нет.
– Ты знаешь, что я прав. – Внезапно он встал перед ней на колени. – Прошу тебя, Доната, выйди за меня!
– Тобиас! А если кто-то войдет?
– Кто войдет, тот поймет, что я делаю тебе предложение. – Он положил голову ей на колени. – Прошу тебя, Доната!
Она потрепала его за волосы.
– Это совершенно невозможно.
Он взглянул на нее умоляюще.
– Не понимаю.
– Я даже не могу родить ребенка.
– Ну и что? – Он поднялся. – Не думаешь же ты всерьез, что я хочу сделать из тебя маму и домашнюю хозяйку?
– Одно дело не хотеть, другое – быть неспособной к деторождению. – Она пригасила сигарету. – Разве тебе это не ясно?
– Вопрос о детях не имеет абсолютно никакого значения. До сих пор ты жила без детей, почему же вдруг заговорила о них теперь?
– Придет день, когда тебе захочется иметь сына, – ответила она и встала.
– Придет день, когда я, может быть, одряхлею; мало ли что придет? Зачем говорить об этом? Фактом является то, что ты не хочешь выходить за меня, потому что недостаточно сильно любишь.
– Но это же чепуха.
– Я даже могу понять, что ты не хочешь быть со мною круглые сутки, что тебе нужна определенная свобода, и ты должна признать, что я всегда уважал это твое желание. Но все это можно устроить и будучи в браке. Я же не помышляю сделать тебя своей собственностью, Доната. Мне только противно, что меня принимают за оплачиваемого тобой жиголо.
– Тогда тебе придется со мною расстаться.
Он смотрел на нее, не мигая.
– Ты это всерьез?
Она чуть не сказала «да», но потом подумала, как больно было бы его потерять.
– Мне будет плохо без тебя, – признала она.
– О, Доната! – Он схватил ее в объятия и поцеловал. Она ответила только коротким поцелуем, потом оттолкнула его.
– Пожалуйста, не здесь и не сейчас!
– Вот и еще один довод в пользу моего предложения. Если бы мы были женаты, то могли бы целоваться, где хотим и когда хотим.
Она невольно рассмеялась:
– Ну нет, это все же не так.
Его лицо просветлело.
– Знаешь, что я сделаю? Отпущу бороду. С бородой я определенно буду выглядеть серьезнее и еще больше тебе подойду.
– Ох, сумасшедшая ты голова! – с любовью произнесла она и хотела выйти из комнаты.
Но последнее слово осталось за ним:
– Вот увидишь!
Квартира, которую Доната подыскала Тобиасу, принадлежала одному агенту по продаже автомобилей, которого фирма недавно перевела в главную контору, находившуюся в Дюссельдорфе. Поскольку он не собирался оставаться там навсегда, то решил сдать свою квартиру с мебелью, пока что на год. Находилась она невдалеке от офиса Донаты, была идеальна для холостяка, просто и практично обставлена и даже снабжена стиральной машиной и микроволновой печью.
Но уговорить Тобиаса подписать договор о найме было непросто. Он не мог понять, почему нужно выехать из дома Донаты, утверждал, что ему не нужен отдельный вход и что он вполне может обойтись без посещения друзей.
В конце концов на помощь Донате пришел брат Тобиаса. Христиан и Крошка Сильви не показывались с тех пор, как узнали о связи их тетки с молодым человеком. Зато в воскресенье, во второй половине дня, приехал Себастиан.
– Ну ладно, – сказал он Тобиасу, – ты, значит, чувствуешь себя здесь привольно, и тебе кажется даже вполне нормальным жить у шефши в качестве бесплатного гостя…
Тобиас не дал ему договорить.
– Это же очень легко исправить: я буду вносить плату за квартиру. И как только сам раньше не догадался?!
– Но у меня ведь не пансион, – возразила Доната.
Она сидела вместе с братьями в комнате для завтраков за чаем с пирогом. Заснеженные кусты и деревья за окном, открывавшим панораму сада, выглядели причудливыми и такими близкими, что, казалось, излучают стужу, хотя дом хорошо отапливался. Тобиас разжег открытый камин и во время разговора вертел в руках каминные щипцы.
– Ведь дом госпожи Бек, – продолжал Себастиан, – никогда не сможет служить тебе домашним адресом.
– А почему бы и нет? В наше время ведь нет ничего необычного в том, что люди, и не заключая брачного контракта, живут вместе.
– Но не в вашем случае, и ты отлично знаешь почему.
– Только потому, что мы не ровесники?
– Прежде всего потому, что она – твой шеф.
