Он схватил ее руки и отстранил от себя.
– Когда же, наконец, до тебя дойдет, что я сам знаю, где мне лучше? – Потом повернулся и пошел прочь.
У нее на глаза навернулись слезы. Она чуть не позвала его назад. Ну почему она должна так мучить и себя, и его? Но ответ был более чем ясен. Она не тот человек, который способен перешагнуть через любые условности. Своим успехом Доната обязана не в последнюю очередь самодисциплине. Отказаться от этого значило бы по собственной вине скатиться в пропасть, а этого она не хотела и не могла допустить. Она ощущала себя ответственной за Тобиаса. У него должна быть возможность вести такую жизнь, какая соответствует его годам.
Доната невольно расправила плечи. Конечно, сейчас ей больно, но она это преодолеет. Силы для этого есть.
Чем ей заняться сейчас? Ложиться спать еще рано. Книга, в которой она пыталась найти утешение, в сущности не очень интересна. Смотреть телевизор тоже не хочется. А если поставить одну из любимых пластинок, то слез не сдержать. Обычно вечера проходили в разговорах с Тобиасом. А что же она делала в эти часы до того, как он вошел в ее жизнь? Она не могла вспомнить. Ей самой это показалось странным, но она действительно забыла.
В таком подавленном настроении застала ее Сильвия, вернувшаяся домой с затянувшегося послеобеденного бриджа. Она внесла с собой атмосферу табачного дыма и туалетной воды.
– Ушел? – вскрикнула она. Доната только кивнула.
– Слава Богу! Это ты хорошо сделала, Доната. Теперь, наконец, может вновь наступить мир.
Доната молчала.
– Ну, что это ты куксишься? Только не говори, что тебе жалко было его отпускать!
– Для меня это не просто.
– Ах, пустяки! Это тебе только сейчас так кажется. Минутку, я только притащу нам что-нибудь глотнуть.
Она выбежала из комнаты и вскоре вернулась с уже початой бутылкой виски и маленьким серебряным сосудом, наполненным кубиками льда.
Доната совершенно механически поставила за это время на стол две стопки.
Сильвия кинула в них по паре льдинок, налила виски и уселась в кресло. Потом схватила блок дистанционного управления телевизором и стала нажимать одну кнопку за другой, меняя каналы, чтобы найти программу по вкусу.
– Прошу тебя, не надо, – произнесла Доната. – Что не надо?
– Я не хочу смотреть телепередачу.
Сильвия выключила телевизор.
– Я тоже обойдусь, так даже лучше.
Вытащив из своей дамской сумки пачку сигарет, она протянула ее сестре. Доната достала сигарету, а Сильвия поднесла ей и себе зажигалку.
– Финальная сцена расставания была трогательной?
– Это как посмотреть.
– Ну, не будь же такой мрачной! Я думала, мы с тобой поболтаем всласть.
Чтобы не обижать сестру, Доната не сказала ей, что предпочла бы сейчас побыть в одиночестве. Впрочем, она даже не была уверена в том, что действительно этого хочет. Она просто не знала, как ей быть.
– Лучше ты что-нибудь расскажи, – попросила она. Сильвия скрестила свои вытянутые длинные ноги.
– Могу лишь сказать: я бесконечно рада, что добрый ветер, унесший этого малого, помог тебе от него избавиться. Против самого Тобиаса я ничего не имею. Симпатичный парень, тут сомнений нет. Но он не имел права находиться здесь. Теперь, с его уходом, нас смогут наконец снова навещать дети. Давай сразу же их и пригласим…
Доната прервала ее.
– Почему же это они до сих пор не могли нас навещать?
– Ой, да что ты говоришь! В тех скандальных обстоятельствах…
– Я лично никаких скандалов не припоминаю.
– Ну ладно. Скандала не было. Но до него оставалось всего ничего.
– Собственно говоря, я думала, что Христиан и Сильви мне в этой трудной ситуации помогут.
– Как это?
– Они могли бы признать, что сложившееся положение в пределах нормы.
– Ну что ты говоришь, Доната! Такое им не по плечу.
– Я не считала, что они обязаны так думать; просто, с их стороны это было бы выражение любви ко мне, ты не находишь?
– Нет, ни в коей мере.
– Ты ведь знаешь, я кое-что для них сделала.
– Да, ты их баловала. Но именно поэтому они почувствовали себя вдвойне уязвленными тем, что ты ставишь их ниже приблудного молодца.
Доната сделала еще глоток. Выпитая ею с удовольствием порция виски определенно повлияла на нее расслабляюще.
– Молодые люди требуют от нас проявлений понимания, когда они влюбляются. Думаю, мы вправе ожидать того же от них.
– Как они могут проявлять понимание того, что такая респектабельная личность, как ты, ведет себя столь легкомысленно?
– Я никогда не изображала из себя респектабельную личность.
– Но таковой ты для них была. Всегда такая усердная, такая рассудительная, и вдруг – на тебе!
– Ты говоришь обо мне так, словно я бабушка.
– Если бы своевременно народила детей, давно могла бы стать и бабушкой.
– Благодарю. – Доната придавила выкуренную сигарету.
Сильвия закурила еще одну.
– Ты не должна воспринимать это как обиду. Это только правда.
– Дорогая моя Сильвия, существуют проблемы, которые не решаются с помощью простой арифметики.
– Но и численные соотношения тоже никогда не должны игнорироваться. Ты, архитектор, должна это знать лучше меня.
– Как бы то ни было, твои дети меня разочаровали, да и ты, впрочем, тоже.
Сильвия откинулась назад.
– И что же это мне следовало делать?
– Поставить себя на мое место. Радоваться пришедшей ко мне любви. Вместо этого тебе не пришло в голову ничего лучшего, чем накликать чертей на мою голову.
– Что ж, – признала вдруг Сильвия, доливая виски в свою стопку, – может быть, другая женщина и реагировала бы по-другому. Но я вот такая, какая есть.
– Я надеялась, что мы станем подругами.
– Мы сестры.
– Без дружбы это решительно ничего не значит. Сильвия пропустила дым через нос.
– Зачем ты все это мне говоришь? Может, я должна ползать перед тобой на животе, визжать, как собака, вымаливая прощение? Этого тебе не дождаться. Мое поведение во всей этой истории было абсолютно корректным.
– Я хочу, чтобы ты оставила мой дом! – Именно эти слова Доната хотела сказать сестре уже давно; но теперь она сама была ошеломлена ими.
Сильвия, кажется, испытала настоящий шок. Она тяжело дышала, ловя воздух открытым ртом.
Чтобы дать ей время переварить сказанное, Доната закурила сигарету.
– Надеюсь, ты говоришь это не всерьез? – выдавила из себя наконец Сильвия.
