приятелей сердитые лесники – вы тут случаем не браконьеры? Узнав, что не браконьеры, а патриоты и искатели лечебных трав (Виктор соорудил соответствующую справку с фальшивой печатью Академии наук СССР и с личной, тоже фальшивой, подписью Президента Академии наук СССР, – так и было напечатано
В конце концов вышли на богатое место.
Аир рос там как камыш, но добыча оказалась нелегким занятием. Приходилось драть из болота крепкие мясистые корни в палец толщиной, при этом густо переплетенные. Очень скоро приятели поняли, что нужен другой инструмент – не лопаты, и нужны рабочие. На плохих дорогах «Москвич» на ходу разваливался, но Виктор, понимая, что скоро денег у него хватит на самую классную тачку, терпеливо восстанавливал задыхающийся мотор. В какой-то деревушке на краю бесконечного болота заняли пустующий дом, выпросили у простака-соседа металлическую флягу (на время), бесстыдно вырезали дно, поставили металлическую сетку. В старой рассохшейся сараюшке развели огонь и в первую же ночь сараюшка напрочь сгорела. Налетели пожарники, как таежные коршуны, выписали штраф, а соседи (деревенщина) намекнули: еще раз загоритесь, самих побросаем в огонь. Известно, деревни у нас не сильно продвинуты. На заброшенном асфальтовом заводике нашли постоянный источник пара, дали сторожу на бутылку, стырили у него металлический бак и постепенно выгнали пробирку желтого, как подсолнух, непрозрачного жидкого масла. С ним и отправились в город во внешнеторговую фирму: отправляйте, дескать, продукт на Запад!
Понятно, отправка потребовала денег, но тут даже Котел поборол жабу. Понимал, недолго осталось ждать. Чтобы не терять просто так время, чтобы уже к первым снегам получить приличную выручку (в долларах), решили начать промышленную выработку. Сразу нацелились на многие тысячи долларов. Виктор, как биолог, уверял, что масло у них получается классное. Буржуи не дураки, уверял он, они передерутся из-за такого классного масла.
В затерянной среди болот деревеньке нашли пихтоварку, поселились рядом – на песцовой ферме. Какой-то местный чудак выращивал песцов – зверей на вид хилых и забитых. К песцам чудак относился с нежностью. Даже в ужасном запое он, как автомат, вставал в нужное время и обходил вольеры, разбрасывая корма. Приятели подружились с чудаком, он их понимал. Пригнал в деревню Котел военный грузовик ЗИЛ-131 с лебедкой и с огромным кузовом, и за небольшие деньги нанял местных гегемонов, вооруженных кирками и лопатами (инструмент свой). В брошенной кузнице нашли сварочный аппарат, подключились к сети, из двух борон сварили нечто вроде плуга отвального, а к нему пятку приварили. Тянул это сооружение ЗИЛ, понятно, с помощью лебедки. Вся деревня выходила смотреть, как придурки из города пашут болото. Шептались: упал во время войны самолет с золотом из Магадана, теперь хотят осушить болото. Другие возражали: дело не в самолете, а в науке. Скоро на месте болот начнут сажать бананы, полюбился банан русскому человеку. Ходили слухи и пострашнее: дескать, уже несколько месяцев лежит в болоте посадочная ступень с тремя живыми космонавтами. Еды и кислорода им хватит на полгода, но правительство уже спохватилось. А однажды смело подъехал на велике маленький засранец:
«Бабка спрашивает, что ищете?»
Котел врать не стал:
«Лекарство».
«От чего?»
«От желудка».
Маленький засранец спросил:
«Мне дадите?»
«Бери», – щедро сказал Котел и оторвал лопатой кусок дерна.
Засранец уехал.
Нарытые корни аира грузили на телегу, телегу загоняли в речушку и промывали в прозрачной проточной воде. Пихтовары зелье вываривали, но недоверчиво спрашивали:
«Зачем вам это?»
«Лечиться».
«Ну, видно, что больные», – кивали пихтовары и начинали пить так страшно, что на них комары не садились. Все равно к осени получили Котел и Виктор стеклянную трехлитровую банку масла, которую они с великими предосторожностями и доставили в Энск. Три литра это, конечно, не триста литров, но ведь это только начало. Правда, надо было оплачивать труд гегемонов, пихтоваров, водилы с военного грузовика, наконец, аренда грузовика требовала оплаты. Ну, одежду попортили в болотах, «Москвич» развалился. Такие серьезные убытки мог возместить только Запад, но Запад молчал. Только после новых трат на почту добился Котел более или менее определенного ответа. Оказывается, ни Франция, ни Германия в масле аира пока не нуждается, дескать, проводили они маркетинговые исследования.
Котел расчувствовался.
Было видно, что Запад он не любит.
Поругав Францию, он поругал Германию. А поругав Германию, перешел на собственную семью. Сперва поругал жадного сынка, который все тянет из дома, потом жадную жену, которая все тянет в дом. Потом поругал российский бизнес, в котором тормозов встроено в сто раз больше, чем переключателей скоростей. А потом раскололся.
– Вот хочу приобрести тихую русскую деревеньку, – лживые глаза Котла увлажнились. – В сущности, я уже богатый человек. – Врал, конечно. – Чтобы, значит, сосновый бор, деревянный помещичий дом с колоннами, как в старинной жизни. Чтобы песни по утрам, на пруду мельница, а в пруду серебряные карпы с лопату. Ну, еще, русалки.
– А русалки зачем?
– Ну, как? – удивился Котел. – Красиво.
– Чего красивого? Русалки это утопленницы.
– Все равно красиво, – настаивал на своем Котел. Было видно, что от русалок он не отступится. Опять жаба его давила.
– И как ты собираешься приобрести деревеньку?
– А найду самую нищую, где живых денег не видели с девяностого первого года. Отберу у мужиков самогонные аппараты, а взамен предложу маленькую, но регулярную, как месячные, зарплату. Вот мужики и начнут вкалывать. Все верну, что революция отобрала. Все снова будет моим.
– А у тебя до революции что-то было?
– А то! – заявил Котел, но добавить ничего не смог. Истории своей не знал.
– Не будут на тебя мужики вкалывать. Они тебя сожгут, – строго предупредил Котла дед Серафим и старомодно поджал губы: – Теперь время такое, что у мужиков мочи нет жить с горожанами душа в душу.
– А зачем мне жить с мужиками? – изумился Котел. И с неясным укором заметил: – Ты, дед, уже с ярмарки едешь, а вякаешь. Что тебе моя мечта? – И с тем же неясным укором обернулся к Андрею: – Зачем, Андрюха, таскаешь старорежимного старца по городам? – И еще спросил, будто не было у него никаких сил остановиться: – Ты, Серафим, с виду умный дед, а чухню несешь. Ты лучше скажи,
– А скоро сам увидишь, – загадочно пообещал Серафим. И укорил: – Живешь неправильно.
– Это почему?
– С людьми не делишься.
– С людьми пусть министр Лифшиц делится, – обиделся опьяневший Котел. – А у меня мечта, хочу купить деревеньку.
Он как-то подозрительно быстро захмелел и свалил из номера не попрощавшись.
– Это ты его выпроводил? – удивился Андрей.
Дед кивнул и налил еще стопочку.
– Тебе не много будет?
– Мне-то как раз, – сказал дед и сердито по-современному прибавил: – А вот ему мало не покажется.
– Прижмет жизнь Котла?
– Сильно.
– Как ты чувствуешь такие вещи?
– А я не знаю, – неохотно ответил Серафим. – Я ни о чем таком не думаю, просто смотрю на человека и все вижу. Меня в тридцать восьмом забрали, я не волновался.
Задумавшись, Серафим покачал головой.
Он жил долго, но не устал вглядываться в людей.
Природа или Бог дали ему такую возможность и он не пропускал никого, все ждал, что вот откроется перед ним необычная живая душа. Откроется, пахнет теплом, вниманием, но души почему-то открывались самые обычные. Снаружи улыбка, снаружи все хорошо, а внутри – корысть, только корысть. У самых разных людей одинаково. Встречались совсем страшные души. Дед Серафим на всякое насмотрелся и знал, как сильно нужны людям крепкие законы, как быстро в беззаконии истлевает душа, превращается в гниль. Он и Котла сразу увидел – ну, тянет человека к деньгам, страшно тянет, и всегда будет ему мало, и всегда он будет добиваться денег любыми способами. Конечно, таились в душе Котла и маленькие желания, как бы и не имеющие отношения к деньгам, но на самом деле все они имели отношение к деньгам, а если не имели, то, значит, были совсем уж маленькими. Такими можно пренебречь.
Ох, тряхнет жизнь Котла.
– Я в Москве в последний раз был в тридцать восьмом, однако, – недовольно покачал головой дед. – Ну, видел Лубянку, изнутри. И ничего больше. Теперь мы зачем приехали?
– Живет в Москве один человек, – просто объяснил Андрей. – Раньше жил в Энске, теперь живет в столице. Людей боится, окружил себя большой охраной, осторожничает, но не трус. Например, прыгает с парашютом. Знает, что однажды ему обязательно подменят парашют на старое покрывало, а все равно прыгает. Звать Вадик Голощекий, а по кличке – Парашютист. Никогда ничего не боялся и начинал круто. Он первый понял, чем мы можем взять Запад. Русский человек широк, сам знаешь, он и валенок починит и в космос слетает. У Вадика смолоду идея была: создать специальную школу для русских специалистов. Учить их анализу, прогностике, экономике, финансам – всему, чем сильны западные специалисты. Но при этом не превращать людей только в бухгалтеров или там в менеджеров, а давать им свободу, чтобы они умели шарить по всему диапазону. Вадик считал, что мы уже лет через пять получим первую команду таких универсальных спецов и начнем высаживать десанты в России и за бугром. Упало производство, рушится фирма, банк горит – выбрасывается десант и за считанные дни находит причину крушения. За это никаких миллионов не жалко, правда? Меня Вадик послал в Америку. Научившись, я должен был вернуться и заняться другими людьми. Но Вадик меня не дождался, погорел. Слышал, наверное? Кризисы, подставы, конкуренты, воры в штате – не выдержал Вадик. А
