— Просто хотели насолить Компании? Вы агитатор? От кого?
— Нет. Я шахтер, желающий стать контролером в весовой.
— Социалист?
— Это будет зависеть от дальнейшего разворота событий здесь.
— Ну вот, — сказал начальник охраны, — я вижу, вы юноша толковый. Поэтому я раскрою вам свои карты, чтобы вы могли все обдумать: не бывать вам контролером ни в Северной Долине, ни в других местах, так или иначе связанных со «Всеобщей Топливной компанией». И вам также не удастся насолить Компании, этого удовольствия вы тоже не получите. Мы даже не собираемся побоями загнать вас в гроб. Позавчера ночью у меня было такое поползновение. Но я передумал… чтобы не делать из вас мученика… Итак, мы решили вас не бить.
*— Откуда же появились синяки у меня на руке? — корректно осведомился Хал.
— Мы собираемся предложить вам такой выбор, — продолжал начальник охраны, не обратив ни малейшего внимания на сарказм Хала. — Либо вы подпишете показания, что получили у Алека Стоуна двадцать пять долларов, а мы вам дадим расчет и поставим точку; либо мы сами докажем, что вы взяли эти деньги, — и тогда уже мы засадим вас в тюрьму на пять, а то и на десять лет. Ясно?
Когда Хал изъявил желание стать контролером, он допускал возможность, что его выгонят из Северной Долины и, к тому времени узнав все, что ему надо, он уедет отсюда. Но сейчас, под угрожающим взором Джеффа Коттона, он вдруг почувствовал, что не хочет уезжать. Нет, он останется в Северной Долине, пока полностью не разоблачит этого «гигантского разбойника» — «Всеобщую Топливную компанию»!
— Это серьезная угроза, мистер Коттон, — заметил он. — И часто вы прибегаете к таким мерам?
— Когда нужно, тогда и прибегаем!
— Это несколько неожиданная перспектива. Расскажите мне, пожалуйста, поподробнее, какое же обвинение мне предъявят?
— Точно не могу сказать — мы передадим дело нашим юристам. Может быть, они подведут вас под статью о конспирации, а может быть, о шантаже. Во всяком случае, подберут такое, за что полагается достаточно долгая отсидка.
— Но пока я еще на свободе, не будете ли вы любезны показать мне письмо, которое выдается за мое?
— Ах, вы уже успели узнать о письме! — удивленно поднял брови начальник охраны. Он взял со стола листок бумаги и подал его Халу. Тот прочел:
«Дарагой мистер Стоун, успокойтесь нащет кантралера. Дайте мне двадцать пять долларов, и все будет шито-крыто.
Предан, вам Джо Смит».
Ознакомившись с текстом. Хал рассмотрел бумагу и убедился, что враги взяли на себя труд не только сфабриковать подложное письмо, но также сфотографировали его, сделали клише и размножили. Несомненно, они широко распространили этот документ по поселку. И все это за несколько часов! Правильно говорил Олсен: здесь создана целая система, чтобы дурманить сознание людей.
19
С минуту Хал размышлял.
— Мистер Коттон, — сказал он, наконец, — я не делаю таких грубых ошибок, и почерк у меня все-таки получше.
Тонкие губы начальника охраны скривились в усмешке.
— Знаю, — сказал он, — я не поленился сравнить.
— У вас очень расторопные шпики!
— И не менее расторопные юристы, вы в этом скоро убедитесь, молодой человек!
— Без ловких юристов вам ничего не сделать, — сказал Хал. — Я, например, никак не пойму, как вы обойдете закон, по которому я являюсь контролером при весах, избранным на этот пост группой рабочих…
— Ах, вот на что вы рассчитываете! — усмехнулся Коттон. — Ну, об этом можете позабыть: никакой группы рабочих уже не существует.
— Ого! Уже успели избавиться от них?
— От зачинщиков, во всяком случае!
— Например?
— Ну, от старого козла Сикориа.
— Выслали его?
— Да.
— Я видел, как это началось. Куда же вы его отправили?
— А это пусть уж
— От кого же вы еще избавились?
— Джон Эдстром уехал хоронить жену. Уже не первый раз эта старая тряпка причиняет нам неприятности своими проповедями. Но теперь будет конец. Ищите его теперь в Педро, где-нибудь в богадельне.
— Нет, не думаю, — быстро ответил Хал, и в голосе его послышалось торжество. — Ему не придется сразу проситься в богадельню. Ведь я только что послал ему двадцать пять долларов.
Начальник охраны нахмурился:
— Серьезно? — И после минутной паузы проговорил: — Значит, все-таки эти деньги были при вас! А я-то подумал, что их прикарманил этот вшивый грек.
— Нет. Подлец оказался честным. Но я тоже честен. Я знал, что Эдстрому много лет недоплачивают, значит уж кто-кто, а он имеет полное право на эти деньги!
Хал, конечно, присочинил это. Деньги по-прежнему были спрятаны в лачуге Эдстрома. Но он решил при случае передать их старику, а пока что навести Коттона на ложный след.
— Ловко придумали, молодой человек, — сказал начальник охраны. — Но вы скоро раскаетесь! Это только укрепляет мое решение засадить вас в такое местечко, откуда вы не сможете вредить нам.
— То есть в тюрьму? Вы понимаете, конечно, что для этого потребуется суд присяжных. Достанете вы таких присяжных, готовых плясать под вашу дудку?
— Я слышал, что вы интересовались политической обстановкой в графстве Педро. Что же вы не удостоили своим вниманием суд?
— Как видите, не успел.
Начальник охраны выпустил несколько колец табачного дыма.
— Видите ли, в нашем списке присяжных около трехсот человек, и мы всех их знаем наперечет. Вы предстанете перед судом с таким составом присяжных: старшина — Джек Предович, заседатели — трое наших конторщиков, два трактирщика Альфа Реймонда, да еще пятеро мексиканцев, которые не поймут ни слова, но за глоток виски согласятся всадить вам нож в спину. Прокурор в этом округе — политикан, он любит рабочих на словах, а нас — на деле. Судья Дентон из окружного суда — компаньон Ваглемена по юридической конторе, а Ваглемен — наш юрисконсульт. Понятно, что к чему?
— Да, — сказал Хал, — я уже слышал про «Империю Реймонда». Интересно познакомиться со всем этим в действии. Вы были весьма откровенны.
— Как же, — отозвался начальник охраны, — я хочу, чтобы вы ясно себе представляли ту силу, против которой вы восстали. Не мы начали эту борьбу, однако мы согласны прекратить ее без шума. Только просим вас исправить то зло, которое вы нам причинили.
— «Исправить зло» — это значит, я должен опозорить себя: сказать рабочим, что я предатель.
— Совершенно верно, — ответил начальник охраны.
— Чтобы обмозговать такое дело, мне надо, пожалуй, присесть, — сказал Хал и, усевшись на стул в
