Между тем ее стали беспокоить навязчивые эротические сновидения. В этот раз в центре сюжета были резвящиеся полуголые персонажи в зеленых масках цвета шпината. Среди них была Илонка – Мэгги узнала ее по очкам в роговой оправе. Там же присутствовал и цыганский оркестр, исполнявший танго. Поразительно, но даже во сне Мэгги терзала навязчивая мысль о том, что она должна находиться совсем в другом месте – с Джереми, на корабле, плывущем по Дунаю. Там проводилось какое-то важное светское мероприятие. Добравшись наконец до пристани, она увидела, что корабль уже отплыл. Джереми стоял на корме, опираясь на перила, у его ног пенились воды Дуная, чайки порхали над головой. Увидев ее, он поднял руку, только Мэгги не поняла – в знак предостережения или приветствия.
Мэгги нашла эти письма, разбираясь в письменном столе мужа. Было десять вечера, Эсмеральда уже легла спать. Мэгги слушала один из компакт-дисков Джереми и складывала на полу бумаги, когда на глаза ей попались три небольшие стопки конвертов, перевязанных розовыми ленточками. Она лениво вынула их из ящика и хотела положить к бумагам, предназначенным к сожжению, но вдруг обратила внимание на почерк – аккуратный, затейливый и, вне всякого сомнения, женский…
У Мэгги пересохло во рту, ноги стали подкашиваться. Что еще за Лавиния? Она взглянула на дату. Как и говорилось в письме, оно было написано неделей позже их с Джереми свадьбы. Значит, эта женщина была среди гостей, наблюдавших, как молодожены выходили из церкви под дождем конфетти. Лавиния. Неужели это была та рыжеволосая особа в бирюзовом шелковом платье, которая во время торжества немного перебрала лишнего? По крайней мере Мэгги тогда сочла ее подвыпившей, увидев, как она положила голову на плечо провожавшему ее до машины Джереми.
Она взялась за остальные конверты. Первые письма были написаны еще до свадьбы с Джереми – тогда он ухаживал за Мэгги… Эти дни были полны его пылких любовных признаний. Джереми тут ни при чем, пыталась внушить себе Мэгги. Просто эта женщина влюбилась в него без памяти и боролась за свою любовь, в то время как ее возлюбленный собирался связать свою жизнь с другой. Но почему в таком случае Джереми ничего ей не рассказывал? Он мог посвятить Мэгги в свои проблемы, попросить совета… С другой стороны – может, он не хотел огорчать будущую жену. «Или, – подумала она с горечью, – хладнокровно обманывал меня, пока я готовилась к свадьбе и выбирала с мамой приданое».
Некоторые письма недвусмысленно свидетельствовали в пользу последней версии.
Мэгги взглянула на дату и застыла, будто громом пораженная. Письмо было написано через месяц после их свадьбы. Она долго сидела неподвижно, с письмом в руках, по щекам ручьями текли слезы. Носового платка под рукой не оказалось, но ей было все равно. Только она умудрилась, как ей грезилось, примириться с событиями последних двадцати пяти лет, как появилась новая рана, будто разодравшая всю с таким трудом «залатанную» реальность, не оставив живого места… Куда делась новая Мэгги с прической девочки-сорванца и в красивых туфлях, Мэгги, готовая начать новую жизнь, Мэгги, которая может смеяться в сауне над выходками Симоны и шутками своих друзей? «Виват, Мэгги-и…» Из ее жизни будто разом ушел весь свет, и теперь она дрожала от холода и одиночества.
Рассеянно, не в силах вникать в смысл, Мэгги дочитала остальные письма. Перед ее мысленным взором вставали картины семейной жизни, когда она была безумно счастлива и по уши влюблена в Джереми.
Внезапно дверь в гостиную распахнулась, вошла Эсмеральда и увидела захлебывающуюся в рыданиях Мэгги в окружении розовых ленточек и клочков бумаги, изорванных на мелкие-мелкие кусочки, словно конфетти, которыми когда-то осыпали их с Джереми.
– Ох, донна Маргарида, – сочувственно произнесла она, обнимая ее.
Ночью в Будапеште Золтан, разбуженный телефонным звонком, растолкал Симону:
– Звонила Эсмеральда. Мы нужны мадам!
На следующий день Мэгги лежала в постели с высокой температурой. Эсмеральда суетилась вокруг нее как наседка – носила суп, грелки и чай.
– Мы и ей отомстим, донна Маргарида, вот увидите… – Она явно напрочь забыла о намерении Мэгги остановиться.
Золтан с Симоной звонили сообщить, что раздобыли дешевые билеты на самолет и прибудут завтра.
На следующий день Золтан явился на службу. Они с Симоной сидели на кровати у Мэгги и обсуждали дальнейшие планы. Мэгги держала в руках маленькую черную телефонную книжку, принадлежавшую Джерейи.
– Вот Лавиния, на букву «Л», – сказала она. – Один номер зачеркнут, а под ним другой, лондонский.
Золтан потянулся к телефону и скомандовал:
– Диктуйте номер.
– Др-р-р, др-р-р… – Английские телефоны звонят по-особенному, не так, как в других странах мира. Ждать ответа пришлось достаточно долго.
– Здравствуйте, «Уайденфелд энд Николсон», – прозвучал скучающий мужской голос. Золтан передал трубку Мэгги.
– Э-э… – Она на мгновение растерялась. – Могу я поговорить с Лавинией?
– А какая именно Лавиния вам нужна? – терпеливо поинтересовался голос.
– Боюсь, я не знаю ее фамилии по мужу. Та, что с рыжими волосами, – рискнула Мэгги. – Может, она уже у вас не работает…
– Разрази меня гром, вы про ту Лавинию, что уже много лет не работает в «Уайденфелде»? – удивился мужчина.
– Осмелюсь предположить, вы правы, – нерешительно продолжала Мэгги. – Может, вы знаете, куда она устроилась после того, как ушла от вас? Видите, ли, – осенило ее, – я собираюсь организовать встречу выпускников…
– Ну, я не знаю, там ли она теперь, но после нас она работала в книжном магазине «Бэгшот энд Ньюбай» на Саут-Одли-стрит.
Этот магазин был хорошо знаком Мэгги. Джереми часто заказывал оттуда книги, когда бывал за границей. Там для него находили экземпляры уже распроданных книг, а однажды они с Мэгги заказали великолепный фолиант по садоводству – в подарок ее матери на шестидесятилетие. Теперь было ясно, почему муж предпочитал именно этот книжный магазин. Наверняка они с Лавинией вместе рылись на пыльных полках, обмениваясь афоризмами великих людей. Мэгги решила взять разведывательную операцию на себя.
– Оденьтесь потеплее, – напомнила Эсмеральда.
– Да, – подтвердил Золтан, – обещали очень плохую погоду.
Когда Мэгги уходила, Золтан с Симоной смотрели по телевизору «Формулу-1». Симона поправила у Мэгги на шее платок и ободряюще потрепала по плечу. Спускаясь по лестнице, Мэгги подумала – как приятно знать, закрывая за собой дверь, что тебя ждут дома!
Она прошлась пешком до Саут-Одли-стрит, поднялась по ступенькам и повернула массивную медную ручку двери. Дверь со скрипом открылась, и над головой зазвенел колокольчик, как в старомодной бакалейной лавке вроде «Джинджер энд Пиклз».
После яркого утреннего солнца в магазине показалось темно. Мэгги осмотрелась, но никого не увидела. На круглых столиках красного дерева были навалены книги. На полу, у переполненных полок, возвышались целые колонны книг. Шипя, горел газовый камин.
– Доброе утро, – громко поздоровалась Мэгги. Из задней двери вышел мужчина и испуганно, будто мышь-полевка, застигнутая врасплох светом фонаря, посмотрел на нее поверх очков.
