– Я потолстею.
– Почему? – не понял он.
– Мне ходить самой надо.
– Ты достаточно ходишь.
Лет так уже через пять я напишу книгу с замечательным названием: «Что такое деспотизм и как с ним бороться», хотя вероятность, что заголовок будет звучать: «Что такое деспотизм и как с ним смириться», тоже велика.
– Так кто это?
– Я говорил, придут новые самцы.
Стянул с меня майку, джинсы, белье. Я послушно помогала, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. Спорить о своем праве мыться самостоятельно не хотелось. Голова не тем забита.
– Совсем не понимаю… А! – вспомнила я. – Кларк сказал, Мэл пропала. И остальных он тоже не может найти. Их что, тоже… – Я прервалась, теплая вода полилась сверху, блаженно выдохнула и подставила под струи спину, шею, потом грудь, нырнула с головой. Вынырнула обратно. – Их тоже убили?
Взглянула вопросительно на Рика. Почерневшие глаза внимательно наблюдали за мной, в них неуловимо скользило… восхищение? Я отогнала соблазнительную мысль подальше.
– Эй!
– Нет. Мэл завела нового самца. Большая часть молодых тоже. Теперь их несколько стай. Грызутся между собой.
– Так кто убил этих?
– Пока не знаю. Запахи новые.
– А почему в парке, вот так, и почему там только женщины?
– Согнали в одно место, убили, оставили. Все. Слишком молодые, чтоб думать. Старых самок судьба младших не волнует.
– Рик, а если поднять взгляд выше, то там еще будет моя шея, губы и глаза, в которые желательно смотреть при разговоре, – начала кипятиться я, уперев кулаки в бока.
– Зачем? Я помню, как они выглядят.
– Чудно. Только у меня ощущение, что ты говоришь не со мной, а с моей грудью.
– Заманчивая мысль.
Попыталась состроить обиженное лицо, не выдержала, рассмеялась.
– Да ну тебя, – опять нырнула с головой в теплую воду. Почувствовала, как он скользнул ко мне, довольно улыбнулась и на время забыла про весь белый свет.
Первые тоненькие солнечные лучи падали на подоконник, проникали в комнату. За окном на разные голоса нежно щебетали птицы. Я с блаженной улыбкой, закрыв глаза, вытянулась на кровати. Состояние, до которого меня каждый раз доводил Рик, с легкостью можно было назвать абсолютным удовлетворением. Кожу покалывало, мышцы отказывались слушаться хозяйку, мозг работал медленно, лениво, а то и вовсе не работал. Я потянулась, разминая отяжелевшие конечности. Хрустнули суставы. Выгнула спину. Приятно. Перекатилась на живот, подтянула левое колено к груди, возвращая теперь уже гибкость ногам. Снова приятно. Откинула голову назад, разминая шею.
– Мм! – кажется, ненароком свое «приятно» выразила вслух.
Вздохнула, приоткрыла один глаз. Рик лежал рядом на боку и, улыбаясь, наблюдал за мной. Я улыбнулась в ответ и вновь зажмурилась. Начинала медленно свыкаться с его привычкой смотреть, изучать.
Вытянула ноги обратно. Желудок протестующе зарычал.
– Помолчи, – недовольно пробубнила я.
Услышала тихий смех, поморщилась. Бес осторожно перевернул меня на спину и принялся одевать. Я не открывала глаз и не шевелилась. Просто перестала думать о том, насколько это странно. Я не понимала, почему он это делает. Он не понимал, почему я не понимаю. В общем, для себя решила считать сей маленький факт непреодолимым расовым и культурным разногласием, иначе, говоря по-женски, уступить. Мне-то ни жарко ни холодно, а мужику приятно. Я приоткрыла глаза. Точно. Вот и сейчас на лице странное выражение. С таким же выражением дети конфеты едят и мороженое.
«Все-таки он в тебя играет, – обреченно вздохнул разум. – И ты сама ему это позволила».
– Пусть играет, – пожала я плечами.
Рик поднял меня на руки и понес на кухню, благо решать вопрос еды великодушно предоставил самой. Сам же оперся о стену возле окна, наблюдая за улицей. Я налила кофе и присоединилась к нему.
К своему удивлению поняла, что Бес расположился здесь неспроста. Прямо напротив через забор медленно и не очень изящно переползал худощавый парнишка в куртке с капюшоном, натянутым по самые глаза.
– Ему не жарко? – философски протянула я, делая глоток ароматного напитка.
Серо-желтые глаза насмешливо взглянули в мою сторону.
– Это все, что тебя интересует? Лично мне последние двадцать минут интересно, что ему надо?
– Устал ждать, – поняла его расстройство я.
Услышал-то он, видимо, это худосочное чудо давно. Парень меж тем рухнул на заботливо выращенный газон, резво вскочил, поднял фотоаппарат, болтающийся на шее, и сфотографировал один из моих голубых письменных шедевров полуторанедельной давности.
– Надо закрасить.
Рик не ответил, продолжая снисходительно наблюдать за незваным гостем. Капюшон наконец повернулся к дому, увидел в окне нас и замер.
– А я его знаю. Это журналист. Антоном звать. Он пытался у меня что-нибудь выяснить, пока в машине Кларка сидела. Еще и сфотографировал, мелочь такая.
Бес исчез. Глаза парня за окном вытаращились. Это все, что он успел. Рик возник рядом, отобрал фотоаппарат, сцапал за шиворот и поволок в дом, на ходу просматривая сделанные снимки. Я вздохнула и направилась к входной двери. Можно было не торопиться и особо не волноваться: пока хищнику интересно, здоровье и психика Антоши вне опасности.
– Я на вас в суд подам! – кричало брыкающееся создание.
Рик молча швырнул парня на пол, захлопнул ногой дверь. Я оперлась о косяк, сделала еще глоток. Неудачливый журналист оглядел меня. В глубине глаз проскальзывал плохо скрываемый страх. Я верю, мальчик, только кто ж тебя сюда звал? И вот тут я вспомнила основной используемый моим панком метод допроса.
– Рик, пока ты вопросы не начал задавать. Только не за шею. Пожалуйста.
Бес хмуро взглянул в мою сторону.
– Так говорить неудобно, – пожала я плечами, задорно улыбнулась. Стиснул зубы, не выдержал, усмехнулся:
– Как скажешь, маленькая.
От этой фразы сердце ухнуло вниз и понеслось отбивать бешеный ритм. Серо-желтые глаза почернели.
Худая фигура, воспользовавшись моментом, метнулась к выходу. Рик снова не дал уйти.
– Теперь говори.
– Вы сумасшедшие!
– Говори, – бархатно пропел Бес.
И Антоша заговорил. Как оказалось, наш маленький пронырливый журналист представляет вполне солидное печатное издание.
– Все знают негласного главу города, но никто не знает ничего о женщине, что его с некоторых пор везде сопровождает, а я сегодня снимок сделал и даже заговорил. Случайно, только потом понял, с кем именно общался. Мне редактор обещал двойную премию, если я что выясню… ну и фотографии, само собой. – Парень перевел дух.
Негласного главу города? Вот так, значит. Вот мне и ответ на вопросы о цветах в палате, попытке посещения мэра и странном отношении медперсонала.
– Терпение – добродетель, – мягко промурлыкала я. Почему-то стало так хорошо, весело. Подняла руки с
