современник считает нормальной лишь свою цивилизацию и создаваемые ею внешние удобства. Он не сомневается, что только по ее шкале можно сузить и любую цивилизацию прошлого, и вообще любое существование. Как только 'включается' подобное предпочтение, все, что касается 'нормы' и 'правила', сдвигается. Но если смотреть на явление в целом, охватывая большой объем времени и пространства, очевидно, что, в частности, в области половой любви, вся наша цивилизация глубоко упадочна. Ее 'сексуальному демонизму' соответствуют примитивная чувственность, неврозы и банальный разврат. Таков и уровень современной сексологической, эротической и просто порнографической литературы, претендующей на роль 'путеводителя' в области пола. Он никак не расширяет истинных горизонтов, скорее, наоборот; а мы как раз это и попытались сделать, обратившись к сюжетам, никак не затрагиваемым нынешними 'адептами секса'; однако именно эти сюжеты, по нашему мнению, действительно определяют все, относящееся к области эроса и пола. Только то, что сохранилось от мира традиционных культур, включая свидетельства еще не столь давнего прошлого и современный уклад жизни Востока, свидетельствует о существовании совершенно иного образа человека, отличного от нас и не ограниченного материальными запросами, 'психологией' и физиологией, человека, бесконечно более сложного, знающего свои подлинные возможности и действующего, в том числе и в области пола, в соответсвии с их высшим порогом. В сравнении со всем этим можно уверенно сказать, что 'секс' в современном мире настолько деградировал и настолько не отвечает стремлениям хотя бы чуть более 'дифференцированного' человека, что его скорее можно назвать 'сексуальным субпродуктом'.
Перспективы, открываемые данным очерком, - не просто расширение нашего кругозора. Мы должны понять - почти все без исключения, встречаемое нами вокруг и почитаемое нормальным и естественным, таковым не является. 'Сексологические теории, пронизанные эволюционистской биологией и 'зацикленные' на психоанализе, ничего не объясняют и, строго говоря, не нужны вообще. Они 'не работают'. Метафизика пола, в чем должен был убедиться читатель, не есть 'экстравагантность'. Более того, многое из того, о чем мы говорили, способно помочь человеку чуть более 'дифференцированному', чем человек толпы, и в решении его собственных проблем. Конечно, когда мы говорили о sacrum пола и в особенности обо всем, подробно истолкованном в последней части, со ссылками на тайные доктрины, мы понимали: все это было возможно лишь в рамках традиционных, кастово-сословных, сложно структурированных обществ. Какое- либо следование этим традициям для подавляющего большинства наших современников исключено; в крайнем случае, они могут подниматься чуть выше обычного секса, но все равно в границах профанического эроса. Конечно, люди различны меж собой, различны и их претензии, кто-то считает себя исключением. В конце концов, и такое тоже возможно. В любом случае, как мы уже говорили в самом начале, да и в других наших книгах, увидеть подлинную цель древних доктрин в их собственном свете нам крайне трудно - как из-за тех условий жизни, в которых мы находимся, так и просто из-за неспособности преодолеть естественные пространственно-временные расстояния. Во всем, и в первую очередь в области пола, раскрытие подлинных глубин и первоначальных смыслов и неизбежно связанная с этим полная реинтеграция человека как такового связаны с преодолением абсолютно всех психических и духовных миражей материальной цивилизации. В конечном счете, в глубинах бытия полу, как мужскому, так и женскому, уготовано исчезновение, и секс утратит свой смысл. Однако в ближайшее время, в особенности для людей толпы, секс, низведенный до простой чувственности, будет оставаться иллюзорным успокоением, однако успокоением темным, полным отчаяния, взаимоотвращения иэкзистенциальнои тоски, манящим на широкии путь, путь в никуда.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Шактизм и 'Адепты любви' (Из книги 'Тантрическая йога')
Некоторые стороны индийского шактизма, в частности в том, что касается техники 'пробуждения', родственны средневековым европейским движениям вроде 'Адептов любви', в котором участвовал Данте Алигьери. В нашей предыдущей работе 'Метафизика пола' был подробно описан обряд посвящения в это движение.
Место, отводимое женщине рыцарями, трубадурами и поэтами, так или иначе связанными с движением 'Адептов любви', известно. Однако текущие труды по истории литературы, в силу своего академизма и профанности, оставили без внимания эзотеризм, присутствующий в этом материале, просочившийся, однако, словно вода, сквозь пальцы их авторов. Хорошо хотя бы то, что исследования Аруэ и Г. Росетти привлекли внимание к многосмыслию дантовского языка. Выполненное в Италии фундаментальное исследование Луиджи Валли 'Dante е il linguaggio secreto dei Fedeli d'Amore' написанное весьма тщательно как в своей критической, так и в аналитической части, не получило официального признания, как будто оно вообще не было написано. Суть в следующем: подлинно существовавшие женщины, превозносимые авторами этих сочинений, вовсе не были сублимированы образами, аллегорическими и теологическими абстракциями. Каждое женское имя и каждая черта облика, появлявшаяся в их описаниях, свидетельствует о том, что имелась в виду одна-единственная женщина - своего рода Шакти, одновременно посвященная и посвящающая, как и в тантризме. Реальная женщина, попадающая в 'круг игры', должна лишь содержать намек на преображающее начало ('Святую Премудрость'), на трансцендентную жизнь, на бессмертие, которому на самом деле служили 'Адепты Любви'. Сходство, однако, исчерпывается тем, что речь, по- видимому, шла о том, что у нас принято именовать 'платонической любовью', то есть о тантрических проявлениях на тонком плане. У нас нет сведений о том, что в западной среде женщина оказывалась на уровне pancatattva, то есть о том, что 'шактизации' подверглось ее тело, о том, что 'абсолютную женщину' пробуждали в теле женщины земной.
Важно подчеркнуть, что в круге исследуемой литературы слово 'amor', иатоиги и так далее, то есть 'любовь', имело два значения. Первое из них касалось категории бессмертия в прямом смысле слова, ибо Жак де Безье толковал о том как a-mors, по точному смыслу слова, что соответствует amrta -
Таков Данте. Он не только именует Амора 'славным царем' (
