утыканы подслушивающими микрофонами:
– Обманет, видит Единый, обманет, не доверяйте ему.
– Барри, а что бы вы сами могли предложить? Может быть, ваши условия окажутся привлекательнее?
Гость сразу успокоился, оценивающе поглядел на меня своими пронзительными синими глазками:
– Миллион золотыми имперскими сразу и пять процентов от прибыли в течение двадцати лет.
– Извините, но бес обещает больше. Давайте лучше выпьем за сохранение дружеских отношений, а потом разойдемся с миром, я склонен принять предложение вашего коллеги.
– Сколько вы хотите? – сдался, наконец, коммерсант.
– Десять миллионов сейчас, и четверть от выручки ежегодно без ограничения срока. Мои потомки тоже захотят кушать, так пусть помянут добрым словом дедушку, который обеспечил им эту возможность. К слову, я прошу у вас меньше, чем предложил бес за право производить сей нектар, исключительно из-за глубочайшей симпатии к вашей персоне. Скажу откровенно, я всего лишь недавно в столице, и вы первый встреченный мной человек, который вызывает у меня безграничное доверие.
Барри аж заскрипел зубами от бессильной злобы.
– Никогда не поверю, что бесер предложил вам больше, чем я!
– Мы долго торговались с Иннокентием. Он покинул номер перед самым вашим приходом. Процедуру торговли повторять с вами заново не собираюсь. Либо вы принимаете мои условия без дополнительной нервотрепки, либо мы разбегаемся.
Я не узнавал себя – так нагло и бесстыдно врать в глаза кому-либо мне не доводилось еще никогда.
Посетитель откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Скорее всего, он взвешивал все за и против условий предложенных мной. Через минуту он вышел из транса.
– Хорошо, я принимаю ваши условия целиком и полностью. Куда перечислять деньги?
Я протянул гостю кредитную карточку. Он, в свою очередь, передал мне два экземпляра договора, неизвестно откуда появившихся у него в руках. Бегло просмотрев бумаги, я небрежно черканул два раза, там, где положено, золотым «паркером», который услужливо одолжил мне мой новый компаньон. Выполнив, таким образом, формальности, один экземпляр я вернул Барри, оставив другой у себя.
– Только из-за глубочайшей симпатии и безграничного доверия к вашей персоне! – Я начал повторяться, но других славословий в адрес гостя на ум что-то не приходило.
Едва сдерживаясь от смеха, я положил кредитку на стол и громко произнес:
– Проверить и доложить о свежих поступлениях на указанный здесь счет!
Вместо ожидаемого девичьего голоса в воздухе раздался знакомый гнусавый баритон:
– Минуту назад на ваше имя поступили десять миллионов империалов золотом, теперь общая сумма…
– Достаточно! – прервал я голос (посторонним не обязательно знать о состоянии моего кошелька).
Я показал гостю рукой на стул.
– А теперь неплохо было бы обмыть сделку.
– Извините, дорогой компаньон, у меня еще куча дел. Время – деньги!
Я взял со стола медаль, подошел к гостю и повесил награду ему на шею.
– В ознаменование начала нашего плодотворного сотрудничества – дарю!
Барри никак не отреагировал на столь щедрый подарок, помахав договором, он бросил в воздух:
– Ты все видел? Начинай рекламную кампанию! Про огурчики не забудь!
– Яволь эксцеленсе! Уже начал! – донеслось откуда-то из-под потолка.
Видя такую активность компаньона, мне стало понятно – дело в надежных руках. Уже в спину убегающему гостю я крикнул:
– До встречи на собрании акционеров через год! Желаю вам удачи! Ауфидерзейн!
Насвистывая бравурный марш, Барри покинул номер, так и не попрощавшись.
Глава 7
Утро началось с истошных воплей патрона. Едва продрав глаза, я увидел на экране рогатого друга, исходящего диким криком. Бессвязные фразы насчет колоссальных убытков, полного разорения и, в конечном итоге, нищенской сумы, грозящих моему работодателю, со сна неприятно резали уши.
– Кеша, прекрати истерику и успокойся, через десять минут я буду готов выслушать твои претензии. – И приказал отключить связь.
Через указанный промежуток времени я сидел за столом, сервированным к завтраку бестелесной гостиничной прислугой, и размышлял на тему: позавтракать сначала или обсудить возникшие проблемы с боссом до приема пищи? О причинах, вызвавших столь бурный гнев беса, я, конечно же, догадывался. Наконец, решил совместить приятное с неприятным – велел восстановить связь с партнером и приступил к завтраку.
– Сергей, ты неблагодарная скотина! – начал бес. – Почему ты продал патент этому вертлявому пройдохе, этому бездарю, способному облапошить лишь такого лоха, как ты? Неужели тебе не пришла в голову мысль, что на этом свете есть единственное существо, способное позаботиться о тебе в трудную минуту, дать мудрый совет, защитить твои интересы, наконец! Упустить такое дело! Но не все еще потеряно. В течение трех дней ты можешь расторгнуть контракт, возместив убытки этому вору интеллектуальной собственности, недоношенному ублюдку Барри…
Бес собирался еще долго ублажать мой слух эпитетами в адрес собрата по купеческому цеху, пришлось прервать поток его бурных словоизлияний:
– Я не понимаю и не принимаю твоих претензий! Ты мне кто: отец родной, брат или, на худой конец, дядя? Почему ты хочешь взвалить груз моих проблем на свои хрупкие плечи? И, вообще, кто дал тебе право совать свой горбатый клюв в мои личные дела?
– У него здесь уже появились личные дела, – бес ехидно ухмыльнулся. – Без году неделя в Метрополии, а у него уже свой процветающий бизнес, надежные партнеры, прочные деловые связи! Ты, простофиля, понимаешь, что Барри тебя слопает вместе с потрохами и не поморщится?
– Не ерничай! Да, я уже большой мальчик, и сам в состоянии отвечать за свои поступки! Вчера была заключена честная сделка с этим, как ты его назвал, «вором интеллектуальной собственности», и я не собираюсь предпринимать никаких действий по ее расторжению! Кстати, мой новый компаньон дал тебе не менее лестную характеристику, похоже, вы неплохо ладите между собой в своей Торговой Гильдии.
– Не мог ты заключить честную сделку с этим пронырливым вертуном! Наверняка, он запудрил тебе мозги и оставил без штанов!
– Мафусаилыч, давай отбросим эмоции и обсудим ситуацию конструктивно. – Я сделал в его сторону успокаивающий жест рукой. – На каких условиях лично ты согласился бы выкупить патент?
Бес задумался на минуту.
– Тысяч сто сразу и пять процентов от реализации в течение десяти лет.
– А десять миллионов и двадцать пять процентов годовых без ограничения срока тебя устроили бы?
– Никогда, это грабеж! Максимально, что может получить автор за подобное изобретение, миллион… ну полтора и десять процентов лет на тридцать. Это вопрос принципа.
– Значит, твои принципы позволяют тебе сыпать в свой карман бешеные бабки, оставляя автору крошки с барского стола?
– А кто рискует своими кровно заработанными? Некоторые изобретатели сами раскручивают собственные идеи и пользуются их плодами на все сто. Таким флаг в руки. Летите, голуби! Насчет прочих – пусть делятся с благодетелями.
– Не думаю, что таких оборотистых Нобелей наберется больше десятка, – возразил я оппоненту, – остальные вынуждены обращаться к таким, как ты или Барри, или еще к кому-то из вашей прославленной Гильдии, где вы уже обо всем заранее договорились и назначили твердые расценки, а если кто-то не согласен, вы объявляете ему бойкот. В моем мире так поступают только мелкие лавочники на рынках. Взвинтят цены на грошовый товар и сидят, ждут, пока он сгниет, а если кто-то из них и сделает скидку, то тайком, с оглядкой – как бы другие не пронюхали.
– Но это же основной принцип торговли! – попытался возразить бес.
