отв?та на какой-то, ему одному понятный, вопросъ.
Но гусаръ не вид?лъ или не хот?лъ вид?ть этого вызывающаго взгляда и неподвижно и упорна продолжалъ гляд?ть въ окно.
'Они точно поссорились, вотъ какъ мы съ Настей ссоримся. Онъ не хочетъ смотр?ть на нее. A она… Да какое-же ей д?ло, что онъ на нее сердится?' спрашивалъ я себя съ тоскливою досадой. Что онъ ей? В?дь онъ ей чужой, она в?дь замужемъ, у нея сынъ есть!…. Неужели…?'
И ц?лый рядъ странныхъ мыслей и увлекательныхъ образовъ внезапно запестр?лъ въ моемъ воображеніи. Все то, что до сихъ поръ проносилось въ немъ мелькомъ, безсвязно и безсл?дно, — боязливыя догадки о чемъ-то существующемъ, но нев?домомъ и недоступномъ мн?, смутныя предчувствія какихъ-то соблазнительныхъ тайнъ, — все это теперь разомъ и см?ло представало предо мною. Неожиданные вопросы т?снились въ голов?, загораясь мгновенно, какъ ночью огоньки надъ болотомъ. Сердце мое стремительн?е билось, лицо гор?ло…
'Н?тъ, не хочу я объ этомъ думать!' сказалъ я себ? и тряхнулъ головой, чтобъ отогнать искушеніе. Меня начинали пугать мои мысли.
?ома Богдановичъ очутился въ это время за стуломъ племянницы.
— A что, Герасима такъ и не будетъ? спрашивалъ онъ ее. — Что онъ?
— Ничего, в?рно спитъ, отв?чала, какъ бы приходя въ себя, Любовь Петровна, поворачивая къ нему голову и медленнымъ движеніемъ руки откидывая волосы отъ лица.
— Спитъ? A Богъ съ вами, какое-жь тамъ спанье? Пятый часъ! A спитъ, — разбудить, просить сюда…. я велю…
— Въ его положеніи, дядюшка? сказала она тихо. пристально глядя на него и сжимая свои тонкія брови. Она походила на пчелу въ эту минуту.
— Какое тутъ положенье! прервалъ ее неугомонный ?ома Богдановичъ. — Ему надо за здравіе новорожденной выпить! Богунъ выступалъ торжественно изъ буфета съ засмоленною бутылкой въ рук?. — За здравіе тетки выпить ему надо, — вотъ его положеніе! молодцевато примолвилъ ?ома Богдановичъ.
— Важно! воскликнулъ неожиданно сос?дъ нашъ въ венгерк? и прищелкнулъ языкомъ: слова хозяина пришлись ему, видно, по вкусу.
Любовь Петровна вся зард?лась, живо обернулась, прищурилась и пристально взглянула на него, потомъ на ?ому Богдановича.
— Что же вы, дядюшка, моего мужа
— ?ома Богдановичъ! быстро заговорила, сид?вшая какъ на иголкахъ впродолженіе всего этого разговора, Анна Васильевна, красн?я и прерываясь на каждомъ слов?,- а я думаю… зач?мъ тревожить?… Можетъ, Герасимъ Иванычъ при такомъ большомъ обществ?…
— Ну, ну, добре, нехай по-вашему! воскликнулъ, махая руками, ?ома, Богдановичъ. — Изв?стно, гд? съ бабами справиться! Вотъ я посл? об?да велю п?вчимъ сп?ть. Вы, можетъ, не знаете, Любовь Петровна, добрая у насъ п?сня есть:
И, кинувшись со вс?хъ ногъ къ генералу, которому офиціантъ подавалъ въ это время блюдо съ жаркимъ, ?ома Богдановичъ схватилъ вилку, воткнулъ ее въ жирный кусокъ индюка и положилъ кусокъ на генеральскую тарелку.
Любовь Петровна улыбалась какою-то презрительною и горькою улыбкой…
Мн? казалось, этому об?ду конца не будетъ. Два часа уже длился онъ. Все говорлив?е, все шумн?е становились гости, все суетлив?е почтенный хозяинъ. Но вотъ раздалось наконецъ хлопанье пробокъ; зашип?ло шампанское. Генералъ Рындинъ поднялся съ м?ста съ бокаломъ въ рук?. Съ грохотомъ отодвигая и опрокидывая свои стулья, сп?шила мужская половина общества посл?довать его прим?ру. Исправничиха, сид?вшая противъ Саши и впродолженіе всего об?да не сводившая съ него глазъ, вскочила также, но, увид?въ, что прочія дамы не шевелились, прис?ла и потомъ какъ-то очень долго и неловко усаживалась на свое м?сто.
— За здоровье нашей многоуважаемой, вс?мъ дорогой Анны Васильевны! возгласилъ генералъ потрясающимъ басомъ. Да даруетъ ей Господь Вседержитель продолженіе ут?хъ на Ма?усаиловы годы, да ут?шится она въ своихъ внукахъ, правнукахъ и праправнукахъ! Ура, господа!
— Урра! загрем?ли восторженно гости въ отв?тъ на генеральскую р?чь, топая ногами и стуча ножами по тарелкамъ и стаканамъ. Дамы подносили бокалы къ губамъ и кивали головами, обращали умиленные взоры сначала на генерала, потомъ на новорожденную. Исправничиха, въ избытк? чувствъ, утирала глаза свои салфеткой. Господинъ въ венгерк? залпомъ выпилъ свою рюмку, быстро провелъ ею внизъ по металлическимъ пуговицамъ своего жилета, перевернулъ ее пальцами надъ головой и грохнулъ съ размаха о каблукъ сапога; стекло полет?ло кругомъ мелкими осколками. Мы едва усп?ли остеречься съ Петей, закрывъ лицо руками. 'Къ счастію! Къ благоденствію!' раздалось со вс?хъ сторонъ. 'Урра, гусары!' закричалъ неистово сос?дъ, тараща на хозяйку круглые и красные глаза, точно принималъ ее за полковника того войска, въ которомъ, должно-быть, н?когда служилъ. 'Многая л?та!' грянули п?вчіе съ хоровъ, и въ то же самое время хоръ военной музыки, котораго никто не подозр?валъ до этихъ поръ, протрубилъ неожиданно тушъ подъ растворенными окнами залы. Это былъ сюрпризъ отъ генерала имянинниц?. ?ома Богдановичъ кинулся къ нему, припалъ къ его груди и зарыдалъ, горячо ц?луя его зв?зду. Гости, большіе и малые, съ съ бокалами въ рукахъ, сплошною ст?ной двинулись на Анну Васильевну, на на б?дную, дрожавшую и растерянную Анну Васильевну, невольную виновницу и в?чную страдалицу этихъ праздниковъ, для которой вс? эти крики, поздравленія, туши были видимо настоящей пыткой. A торжествующій ?ома Богдановичъ былъ глубоко уб?жденъ, что онъ вс?мъ этимъ т?шилъ свою 'голубоньку Ганну'.
Галечка стояла подл? матери. она усп?ла подойти къ ней раньше вс?хъ, чинно прис?сть почтительно поц?ловать ея руку и теперь, въ свою очередь, принимала поздравленія гостей и принимала, какъ бы въ упрекъ и въ образецъ красн?вшей и конфузившейся матери, такъ свободно, съ такимъ достоинствомъ, почти величаво, будто в?къ ничего иного не д?лала, будто такъ и родилась 'губернаторшей', какъ называлъ ее ?ома Богдановичъ. Очень хорошо воспитана была Галечка!…
Чья-то рука въ это время тихо легла мн? на плечо.
— Вася! вскрикнулъ я съ радости такъ громко, что матушка погрозила мн?, улыбаясь, пальцемъ черезъ чью-то голову, наклонявшуюся въ это время надъ рукой хозяйки.
Мы подошли съ нимъ въ Анн? Васильевн?. Она тяжело дышала, какъ бы посл? долгой и утомительной работы. Да и сказать правду, перец?ловать челов?къ восемьдесятъ въ жаркій іюльскій день — стоило любой работы.
— Ты не об?далъ, Вася, я тебя за столомъ не видала? спросила она, обнимая его.
— Я об?далъ наверху, тихо, какъ бы стыдясь, прошепталъ Вася.
— Съ отцомъ? договорила Анна Васильевна. Любовь Петровна обернулась.
— Il adore son pere! примолвила она.
Что хот?ла она сказать этими словами? Лице ея уже прояснилось, синіе глаза кротко сіяли, остановившись на сын?, но выраженіе ихъ было загадочно; въ нихъ, показалось мн?, было будто сожал?ніе или тайный упрекъ. Не такъ смотр?ла на меня матушка въ иныя, счастливыя для меня минуты…
Вася поднялъ голову. Что-то неуловимое проб?жало у него на лиц?. Онъ взялъ руку матери и поднесъ ее въ губамъ.
— Что отецъ твой? спросила она, проводя слегка рукой по его св?тлымъ волосамъ. И, не дожидаясь отв?та:
— Онъ добрый мальчикъ! сказала она матушк? съ какою-то несвойственною ей, казалось, задумчивостью.
Но это выраженіе тотчасъ же изм?нилось. Она увидала меня. Прежнею веселою насм?шкой
