Забытый вопрос

— Не у?зжай отъ сихъ прекрасныхъ м?стъ!… началъ импровизировать Жабинъ при сей в?рной оказіи.

— Пожалуйста, безъ фамильярностей, m-r Жабинъ! воскликнула Настя, обидясь. — Какъ вы см?ете называть меня ты!

— Я не виноватъ, отв?чалъ онъ, обидясь въ свою очередь, — что вы до сихъ поръ не знаете, что въ поэзіи всегда говорятъ ты!

И онъ, прищурясь, взглянулъ на нев?жду Настю сверху внизъ, точно съ высокаго дерева птица на темную букашку, ползущую въ трав?.

Настя открыла было ротъ отв?чать ему, но находчивая Галечка поц?ловала ее въ это время въ самыя губы. Настя разсм?ялась и только плечами пожала.

'Боже мой, какъ онъ см?шонъ, этотъ Жабинъ, какія у него жалкія ребяческія чувства!' думалъ я, не подозр?вая, что въ этомъ случа? я былъ гораздо см?шн?е и достойн?е сожал?нія Жабина. Я гордился въ сущности т?ми неребяческими ощущеніями, которыя въ то же время заставляли меня въ глубин? души стыдиться и красн?ть.

— A я игралъ въ чехарду и вс?хъ перескакалъ, а Піотра Золоторенка въ пьясекъ свалилъ, лепеталъ между т?мъ Опицкій, скача козликомъ вокругъ меня. — Для чего, для чего ты не игралъ? приставалъ онъ. — Саша такій злобный былъ, что насъ мало играли!

— Какъ это Саш? не надо?стъ эта в?чная возня! фыркнулъ Жабинъ. — Все у него игры, да игры на ум?! Пора бы, кажется, о чемъ-нибудь д?льномъ подумать!

И онъ взглянулъ на Галечку. Эта фраза им?ла видимо ц?лью произвести на нее эффектъ. Но приличная Галечка едва улыбнулась. За то Опицкій вдругъ завозился на м?ст?, защелкалъ, затопоталъ. 'У! у!' началъ онъ, указывая пальцемъ на Жабина, и зап?лъ, пристукивая въ ладъ ногами, на голосъ столь изв?стной въ то время мазурки Хлопицкаго, какія-то безтолковыя, полу-русскія, полу-польскія слова, что-то въ род? сл?дующаго:

   A сегодня поутру, на войн?,
   Жабинъ хлопалъ себя въ грудь
   Кулакомъ, кулакомъ,
   И ревелъ какъ бугай,
   Что онъ саблей все возьметъ,
   A паша ему сказалъ:
   Отъ чахотки не умрешь,
   Лжешь ты, Жаба, все ты лжешь!

Д?вочки завизжали отъ см?ха.

— Что такое? что это значитъ? спрашивали он?, между т?мъ какъ миссъ Пинкъ съ испугомъ обводила вс?хъ взглядомъ и махала руками, чтобъ Опицкій пересталъ.

— Презр?нье — мой отв?тъ на дерзкія слова! декламировалъ т?мъ временемъ Жабинъ, величественно махая правою рукой. (У него готовы были стихи изъ Озерова на вс? случаи жизни).

Опицкій, разум?ется, не понялъ и высунулъ ему языкъ.

Настя нетерп?ливо топнула ногой.

— Да пойдемте же, пойдемте скор?е, mesdames! в?дь намъ надо сейчасъ домой ?хать!

— Прощай, Богдановское! заговорилъ всл?дъ за ней печально и тихо Лева.

Со времени злополучнаго событія съ его панталонами, это было чуть-ли не первое выговоренное имъ слово. Благонравіе его доходило до умилительныхъ разм?ровъ.

Матушка съ Анной Васильевной ждали насъ на террас?. — Ну, д?ти, сбирайтесь скор?е, поздно, домой пора. Лева, ты по?дешь съ М-r Керети, примолвила матушка, — ступай, онъ тебя ждетъ.

Лева заморгалъ глазами: онъ, видно было, хот?лъ что-то сказать, но не р?шился и только кинулся въ объятія Анны Васильевны, восклицая съ такимъ забавнымъ отчаяніемъ: прощайте, прощайте, Анна Васильевна! что вс? невольно разсм?ялись.

Галечка, съ выраженіемъ глубокаго сожал?нія на лиц?, и не отымая руки отъ Настиной таліи, стала упрашивать матушку остаться переночевать въ Богдановскомъ. Но ей отв?чали, что 'хорошенькаго понемножку, что въ Богдановскомъ насъ и безъ того слишкомъ балуютъ, что насъ къ завтраму ждутъ уроки' и пр.

Галечка не настаивала, наклонила голову и слегка вздохнула. И все это такъ мило, такъ прилично!

Не такъ легко было матушк? отд?латься отъ неотвязчивыхъ просьбъ ?омы Богдановича. Услыхавъ стукъ нашихъ экипажей у крыльца, онъ выскочилъ изъ-за картъ, поймалъ ее на л?стниц? и неотступно уб?ждалъ остаться ночевать, а не ночевать, такъ ужинать, а не ужинать, такъ фейерверкъ посмотр?ть, ну, а не то, такъ хоть чай откушать по крайней м?р?. Въ противномъ случа? онъ ногой не ступитъ въ Тихія Воды. И такъ уже Михайло Борисовичъ, то-есть батюшка, обижаетъ его очень, никогда у него не бываетъ, а между т?мъ, кажется, всей губерніи изв?стно, какъ ?ома Богдановичъ уважаетъ Михайла Борисовича и матушку и все наше семейство, и что гр?шно намъ обижать его, и что онъ велитъ лошадей нашихъ выпречь, кучеровъ въ ледникъ запретъ…

Матушка осталась непреклонною.

?ома Богдановичъ чуть не плакалъ, но д?лать было нечего; притомъ его звали къ картамъ. Перец?ловавъ вс?хъ насъ по н?скольку разъ и выторговавъ у матушки об?щаніе прі?хать въ сл?дующее воскресенье, онъ поб?жалъ отдать какое-то напутственное наставленіе нашимъ людямъ.

— Какъ я васъ понимаю! говорила въ это время б?дная Анна Васильевна матушк?. — У меня такъ голова ломитъ, что я едва стою, а тутъ еще фейерверкъ предстоитъ!…

Матушка сид?ла уже въ карет?, какъ вдругъ съ крыльца сб?жалъ весь запыхавшійся Вася.

Я очень обрадовался. Я уже было совс?мъ потерялъ надежду увид?ть его еще разъ.

— Вы у?зжаете? такъ скоро? Прощай, Борисъ; когда-же мы увидимся? говорилъ онъ, протягивая мн? руки.

— Я слышала, вы на все л?то прі?хали въ Богдановское, отв?чала ему за меня матушка изъ кареты. — Над?юсь, васъ отпустятъ въ Борису въ Тихія Воды?

— Ахъ! какъ бы я хот?лъ, какъ бы я хот?лъ! воскликнулъ онъ. — Только не знаю… Ты его вид?лъ, сказалъ онъ мн?, понижая голосъ. — Можно ли его оставить…

— Онъ не останется одинъ, возразилъ я, — Анна Васильевна, пов?рь, такъ будетъ за нимъ ходить…

— Конечно, тетушка Анна Васильевна… Онъ пріостановился… И maman тоже, посп?шилъ онъ прибавить, взглянулъ на меня и слегка см?шался. Я постараюсь, непрем?нно постараюсь прі?хать; благодарю васъ за приглашеніе, сказалъ онъ, кланяясь матушк?. И, обнявъ меня:- я у тебя въ долгу, Борисъ, примолвилъ онъ мн? на ухо.

— За что въ долгу? спросилъ я его съ удивленіемъ.

— За него! Ты съ нимъ добрый такой былъ; я этого никогда не забуду.

Я кинулся ему на шею. Мы кр?пко, кр?пко поц?ловались.

— Какой онъ, сдается мн?, славный мальчикъ! сказала матушка, когда я ус?лся противъ нея, и карета наша тронулась. — И какъ онъ хорошъ собой! примолвила она, любуясь Васей.

Онъ стоялъ на крыльц?, тонкій и стройный какъ молодая верба. В?теръ слегка раздувалъ его кудрявые волосы. Онъ тихо улыбался, провожая насъ глазами…

Мы вы?хали за ограду.

— Ты, кажется, Борисъ, очень подружился съ нимъ? начала матушка, когда Вася скрылся изъ виду.

— О да, maman! еслибы вы знали, какой онъ милый! Я и съ отцомъ его познакомился. Вотъ ужь можно сказать, несчастный челов?къ, maman!