— Изв?стно — гвардеецъ! сказалъ онъ только.
— A разв? гвардейцы вс? такіе?
— Аристократы, — не нашъ братъ, армейщина темная.
Маіоръ опять остановился, вытащилъ изъ кармана кисетъ съ табакомъ, набилъ трубку и принялся курить съ новымъ ожесточеніемъ.
— Онъ в?дь н?мецъ? принялся я опять допрашивать.
— Кто?
— Да онъ же, этотъ баронъ.
— Изъ Курляндіи.
— A вы откуда, маіоръ?
— Изъ Костромской губерніи.
— Такъ вы не н?мецъ?
— Такой же н?мецъ, какъ вы жидъ, фыркнулъ онъ снова.
— Я очень радъ этому, сказалъ я.
— Чему вы рады?
— Что вы не землякъ этому господину.
— A ч?мъ онъ васъ обид?лъ?
Я ужасно сконфузился и разсердился на этого пучеглазаго верзилу.
— Поздравляю васъ, если вы его любите! откололъ я ему 'въ пику', какъ выражалась Настя, и замедлилъ шагомъ, чтобъ отстать и уйти отъ него.
— Чего мн? его любить? отв?чалъ онъ на ходу, не зам?чая моего маневра. — На то есть у него женскій полъ, пробурчалъ онъ.
Я его опять догналъ.
— A женскій полъ его очень любитъ, скажите? приставалъ я въ маіору.
— Должно быть.
— Почему же должно-быть? В?дь не каждаго же долженъ женскій полъ любить?
— Изв?стно, не каждаго. Вотъ меня онъ уже пересталъ любить, а васъ еще не начиналъ, отв?чалъ маіоръ, искоса см?ривъ меня взглядомъ.
— Почему же надо непрем?нно, чтобъ его любили? приставалъ я.
— Потому — все им?етъ: изъ себя видный, воспитанъ, на всякихъ языкахъ объясняться можетъ, всякую штуку видалъ, тянулъ маіоръ, пріостанавливаясь на каждомъ слов?. - A главное — ловокъ, шельмецъ, заключилъ онъ, вытряхивая на руку золу изъ своей потухшей трубки.
— И это по-вашему хорошо? воскликнулъ я съ негодованіемъ.
— Что хорошо?
— То, что онъ… 'Не могу я однако сказать ему, что этотъ противный баронъ хочетъ свести съ ума мать Васи!' подумалъ я и замолчалъ.
Маіоръ пристально взглянулъ на меня и словно прочиталъ мысль мою на моемъ лиц?.
— И не то еще бываетъ, молодой челов?къ, — ничего съ этимъ не под?лаешь!… A вы съ сынкомъ-то подружились? спросилъ онъ.
— Съ какимъ сынкомъ? спросилъ я; въ свою очередь нарочно.
— Ну, вотъ… съ Лубянскимъ?
— Я его какъ брата люблю! воскликнулъ я.
— Вона! маіоръ усм?хнулся.- A впрочемъ это къ чести вашей: мальчикъ достойн?йшій. A зат?мъ мое почтеніе!
Онъ приподнялъ фуражку и исчезъ за калиткой сада за которою проходила дорога на село.
XV
Я остался одинъ, недовольный собою, недовольный и т?мъ, какъ отзывался командоръ о 'моемъ съ Васей враг?'. Командоръ его самъ не любитъ, не скрываетъ этого, а между т?мъ говоритъ, что женщины должны его любить, что онъ им?етъ
Аллея привела меня къ террас?, а на террасс? сид?ли вс?: и
Миссъ Пинкъ увид?ла меня первая.
— О, mister Boris, mister Boris! указывала она на меня, см?ясь.
— A ходи-ко сюда, ходи!
И ?ома Богдановичъ кинулся ко мн?, чтобъ я не ушелъ.
— Я и не знала, что вы зд?сь, сказала мн?, точно не видала меня утромъ, Галечка, когда отецъ ея чуть не за шиворотъ притащилъ меня въ столу, на которомъ она разливала чай.
— A ты къ 'губернаторш?' не заходилъ-съ почтеніемъ? съ хохотомъ говорилъ ?ома Богдановичъ, щекоча меня подъ мышки.
— Не удостоилъ, язвительно отв?чала за меня Галечка.
— Я все былъ съ Васей, пробормоталъ я въ извиненіе.
— Et comment se porte, monsieur, mon file? обратилась ко мн? Любовь Петровна, обмакивая сухарикъ въ чашку, которую держала въ рук?.
— Tresbien, madame, отв?чалъ я не совс?мъ твердымъ голосомъ. Онъ гуляетъ въ саду….
— Съ Герасимомъ Иванычемъ? договорила Анна Васильевна.
— Cela s'entend! промолвилъ, взглянувъ на Любовь Петровну, Фельзенъ.
'Теб? какое д?ло! онъ тысячу разъ лучше тебя!' едва удержался я крикнуть ему, такъ противенъ онъ былъ мн? въ своей красной фуражк?, съ своею нахальною улыбкой.
— Vous disiez donc? кивнула ему Любовь Петровна, приглашая его продолжать прерванный моимъ появленіемъ разсказъ.
— Я ему и говорю, послушно началъ тотчасъ же Фельзенъ, — ничего изъ этого, любезный другъ, не выйдетъ. Отецъ ея никогда на это не согласится; онъ скор?е лишитъ ея насл?дства, а она слишкомъ умна, чтобы выйти безъ приданаго за челов?ка, живущаго однимъ жалованьемъ. — Мн? ея приданаго не нужно, ув?рялъ онъ, а она на все будетъ согласна, я знаю, она меня любитъ. — Любитъ, пока д?ло не дойдетъ до жертвъ; пов?рь, я петербургскихъ барышень знаю!…
— Он? тамъ не понимаютъ, что такое значитъ настоящее чувство! хихикнула и тотчасъ же зат?мъ вздохнула одна изъ бывшихъ тутъ — молодая, кругленькая и румянная барыня. — О, какъ вы правы! примолвила она, одобрительно взглянувъ на разсказчика.
Онъ даже не повернулъ головы на ея одобреніе и продолжалъ, постукивая своими шпорами:
— Такъ и вышло. Онъ просилъ ея руки у отца, — тотъ отказалъ ему начисто и въ тотъ же день увезъ дочь въ Пятигорскъ. Онъ поскакалъ за ними. Было-ли тамъ у него съ ней свиданіе, и гд?, и какъ, и что сказала она ему — я не знаю. Я былъ уже въ то время въ Дагестан?. Но, къ сожал?нію, по печальному исходу этой исторіи видно, что онъ не достигъ желаемаго. Въ экспедиціи получаю письмо, въ которомъ между прочимъ говорилось, что Лучинцевъ, какъ я уже вамъ сказалъ, въ одно прекрасное утро застр?лился…
— Ну, а она что посл? этого? съ тревогой спросила румяная дама. ~
— A она посл? этого, хладнокровно молвилъ Фельзенъ, — у?хала съ отцомъ въ Петербургь и черезъ полгода, кажется, вышла за мужъ за князя Телепнева. Мн? писали на дняхъ, что она благополучно
