— A на что я теб??
— Давай писульку!
— Да некогда же мн?, возразила Анна Васильевна, сп?ша въ двери и показывая этимъ, что ей не хот?лось отдавать письма.
?ома Богдановичъ поб?жалъ за нею, схватилъ за руку и притащилъ въ средину комнаты.
— Давай мое добро! требовалъ онъ.
— A вотъ же не дамъ! пробовала она шутить. И какъ мало шло это ей, милой моей Анн? Васильевн?!
— Право, ma tante, все т?мъ же неестественно небрежнымъ и преувеличенно веселымъ тономъ молвила Любовь Петровна, — еслибы мы вс? зд?сь не вид?ли, что это таинственное письмо передано было вамъ дядюшкой, можно было бы подумать, что это пишетъ кто-нибудь влюбленный въ васъ.
Анна Васильевна, къ удивленію моему, вдругъ перем?нилась въ лиц?, выпустила изъ рукъ письмо и опустилась въ ближайшее кресло, точно ноги подъ ней подкосились.
?она Богдановичъ поднялъ письмо и ус?лся съ нимъ подл? племянницы.
— Кто же это вамъ пишетъ? спросила она.
— A нашъ гость дорогой, милый нашъ баронъ.
— А! какъ можно бол?е равнодушно промолвила Любовь Петровна. — И что же ему нужно? договорила она посл? паузы и оперлась головой на руку, такъ что весь верхъ ея лица закрыла эта рука.
— A вотъ, слухайте.
Фельзенъ писалъ къ ?ом? Богдановичу, что полученное имъ весьма важное для него изв?стіе требуетъ его немедленнаго отъ?зда въ К., и что онъ сейчасъ же отправляется въ полковой штабъ выправить себ? отпускъ. Онъ никакъ не можетъ опред?лить времени своего возвращенія, — и даже далеко не ув?ренъ, придется-ли ему вернуться. Во всякомъ случа? для него теперь не можетъ быть р?чи о командованіи эскадрономъ, расположеннымъ въ Богдановскомъ, и онъ, съ глубокою печалью, видитъ себя вынужденнымъ разстаться съ усп?вшимъ сд?латься ему уже столь близкимъ, — роднымъ, см?етъ онъ сказать, — обществомъ любезнаго, радушнаго его хозяина и мил?йшихъ хозяекъ. Обо всемъ этомъ онъ над?ялся сообщить лично ?ом? Богдановичу, но такъ какъ неожиданное изв?стіе пришло къ нему сегодня очень рано, на самой зар?, то онъ, съ одной стороны, чтобы не терять ни минуты дорогаго времени, съ другой, не желая тревожить сна ?омы Богдановича, р?шился у?хать, не простясь съ нимъ, не обнявши его предъ долгою, по всей в?роятности, разлукой.
'На моемъ невеселомъ, испытанномъ всякими невзгодами пути', писалъ подъ конецъ Фельзенъ, 'я нашелъ въ Богдановскомъ рай, изъ котораго изгоняетъ меня теперь в?чно враждебная судьба… Что же д?лать, — приходится стиснуть зубы и повиноваться. Я уношу изъ-подъ вашего крова единственно св?тлыя воспоминанія моей жизни и в?чно (насколько лишь моя жизнь можетъ разсчитывать на 'в?чность'), загадочно прибавлялъ онъ въ скобкахъ, 'сохраню ихъ въ благодарномъ сердц?…'
— Ну, и поклонъ вс?мъ посылаетъ, передавалъ уже отъ себя ?ома Богдановичъ, со слезами въ горл?,- всей вашей семь?, пишетъ, скажите, что никого ихъ не позабуду… A пишетъ-то какъ, Любовь Петровна, а? В?дь самъ Карамзинъ, какъ вы думаете, лучше его не написалъ бы, а ужь какой былъ большой сочинитель!
?ома Богдановичъ всхлипнулъ на этомъ посл?днемъ слов?, такъ что можно было подумать, что онъ расчувствовался именно потому, что вспомнилъ, какой былъ большой сочинитель Карамзинъ, — и, н?жно еще разъ взглянувъ на письмо Фельзена, вздохнулъ и засунулъ его опять въ карманъ своихъ панталонъ.
— И такъ это вдругъ! жаловался онъ. — Вчера еще такъ п?лъ у насъ, и съ Дарьей Павловной колотился насчетъ женскаго полу, и все это такъ у него прекрасно и весело… И вдругъ сегодня — н?тъ! Сиротами остались мы безъ него, Любовь Петровна… A почему онъ вамъ не говорилъ? спросилъ онъ ее торопливо.
Она отняла руку и взглянула на него какими-то ледяными глазами. Ни кровинки не было въ лиц? ея.
— Что же могъ онъ мн? сказать?
— A насчетъ того, что ему за такая треба вышла покинуть насъ да ?хать?
— Онъ, кажется, пишетъ, насм?шливо отв?чала она, — что получилъ какое-то изв?стіе сегодня рано, на зар?. Въ это время я сплю, дядюшка, и визитовъ не принимаю, а сл?довательно баронъ Фельзенъ, еслибы даже и былъ нам?ренъ me faire ses confidences, не нашелъ бы для этого случая. Онъ впрочемъ знаетъ, я думаю, что я вовсе не любопытна, промолвила она, привставая и протягивая снова руку мужу.
Больной задержалъ ее своими об?ими руками. 'Погоди, еще на одно мгновеніе!' говорилъ его умоляющій взглядъ.
Она опять с?ла и улыбнулась ему, какъ улыбаются д?тямъ, когда они просятъ о новой игрушк?.
— Барона Фельзена, надо думать, въ гвардію перевели, сказалъ я ?ом? Богдановичу.
Любовь Петровна, съ изм?нившимся лицомъ, обернулась въ мою сторону и съ т?мъ пчелинымъ выраженіемъ, которое я уже въ ней зам?тилъ разъ, въ первый день моей встр?чи съ нею, спросила меня:
— A вы почему это можете знать, молодой челов?къ?
Я р?шительно не могъ говорить съ ней, не красн?я по уши.
— Вчера, пробормоталъ я, — майоръ Гольдманъ говорилъ, что его должны скоро перевести.
— Гольдманъ, а? Гольдманъ говорилъ теб?? набросился на меня ?ома Богдановичъ.- A у меня, стараго дурня, и въ мысли не было его спытать. A вотъ мы сейчасъ Гольдмана за чупрыну, кажи, верста шляховая, всю правду про нашего барона…
И онъ со вс?хъ ногъ кинулся изъ комнаты. Безучастно и холодно гляд?ли уже опять глаза Любови Петровны.
— Скажите пожалуста, обратилась она къ Анн? Васильевн?, которая, казалось, только теперь, когда мужъ ея вышелъ, начинала приходить въ себя, — ч?мъ это баронъ Фельзенъ такъ очаровалъ дядюшку?
— A все то же — п?нье, отв?чала та, слабо улыбаясь.
— C'est vrai il ne chante pas mal, проговорила красавица и вдругъ принялась см?яться. — Но в?дь дядюшка богатъ, сказала она, — пусть выпишетъ себ? тенора изъ Италіи: тотъ отъ него, нав?рно, въ гвардію не уйдетъ… Такъ я говорю, monsieur Loubianski? обернулась она къ мужу съ этою внезапною, напускною — это вс?ми чувствовалось, — веселостью.
— Д-да, Любочка, проговорилъ онъ, словно околдованный волшебствомъ ея взгляда, ея улыбки.
— Я не люблю, когда вы меня такъ называете. Помните какъ вы звали меня когда-то? Попробуйте сказать: mon Aimee cherie.
— Mon Ai…mee…ch…che… онъ не могъ дальше, и безцв?тныя его губы искривились въ прежнюю уродливую улыбку… Любовь Петровна съ невольнымъ чувствомъ отвращенія откинула назадъ свою наклоненную къ нему голову.
Я взглянулъ на Васю. На р?сницахъ его дрожали слезы. Недобрыми глазами гляд?лъ онъ на мать…
— A я пойду къ Галечк?. До свиданія, Герасимъ Иванычъ, сказала Анна Васильевна, подошла къ нему и, обнявъ. кр?пко поц?ловала его въ голову.
— И я съ вами, тетушка.
Любовь Петровна прижала свою руку въ губамъ мужа, улыбнулась ему и, какъ бы изб?гая встр?титься съ глазами сына, торопливо прошла мимо его, всл?дъ за Анной Васильевной. Я пошелъ за ними.
— Скажите, пожалуста, тетушка, молвила въ корридор? красавица, — она меня не вид?ла, — отчего это вы хот?ли держать въ тайн? письмо… этого офицера къ вашему мужу?|
— Ахъ, Любочка, отв?чала съ зам?шательствомъ, остановясь на ходу, Анна Васильевна, — ты в?дь знаешь… при Герасим? Иваныч?…
— Что при Герасим? Иваныч?? переспросила та гордымъ и холоднымъ тономъ.
— Я такъ боялась… что мой старый, — онъ, ты знаешь, у насъ какъ блажной, что взбредетъ на думку, то и говорить ему надо, — что сталъ бы онъ при Герасим? Иваныч? свои балясы распускать про того барона, что онъ за тобою пропадаетъ и вотъ теперь, можетъ, у?халъ все изъ-за тебя же…
