Забытый вопрос

— Вы, тетушка?

— A сама я, съ тою же невыразимою прелестью простодушія и стыдливости отв?тила она опять. — О томъ самомъ и хочу теб? передать…

— Кто же это былъ? спросила Любовь Петровна.

— Кто былъ?… повторила замедленнымъ голосомъ Анна Васильевна. Ей, б?дной, видно, очень не хот?лось выдавать это имя, которое она думала 'взять съ собою въ могилу'. — Звали его Тимофей Евграфычъ, а былъ онъ родня близкій и другъ моему ?ом? Богдановичу, и съ нимъ вм?ст? ?здили они въ намъ въ село, когда я еще д?вушкой была.

— И хорошій онъ былъ челов?къ, тетушка?

— Хорошій, Любочка, только былъ онъ гуляка, голова пропащая; за него бы ни одну дочку съ хорошаго дома не отдали. Былъ онъ изъ роду богатаго и одинъ сынъ; сиротой молодымъ остался. Тогда было это гусарство въ Бердичев?, онъ туда служить пошелъ. Тамъ онъ въ четыре года нищимъ сд?лался, все изъ- за компаніи, да съ простоты своей. Какъ ни съ ч?мъ онъ остался, прі?халъ онъ въ ?ом? Богданычу, а старый мой за мной пропадалъ тогда и все это его съ собою въ намъ и возилъ. A на того вс? у насъ кругомъ какъ на сову, аль на чуму какую гляд?ли, чуть въ носъ ему, бывало, не см?ются, потому много про его глупости въ Бердичев?,- какъ онъ тамъ вс? гроши свои на паненокъ, да въ карты проигралъ, — много тогда разсказывали въ нашей сторон?. A онъ гордый былъ, не хот?лъ показать, что у него, можетъ, на сердц? какъ въ пекл? огненномъ, и самъ про себя все разсказываетъ и надъ собою см?ется. И хорошо, скажу теб?, я его понимала и жал?ла его… Съ того самаго у меня и началось. Стала я все думать, какъ это онъ съ такихъ молодыхъ л?тъ пагубу себ? зробилъ, потому окром? т?хъ вполетъ, что на плечахъ у него болтались, ничего ужь у него не оставалось ни сзади, ни спереди, — челов?къ былъ онъ не ученый, до большихъ чиновъ дойти разума у него не хватитъ, думала я себ?, а съ другаго боку, знаешь, честный онъ слишкомъ былъ, вздумалъ бы въ судейскіе пойти — съ голоду-бъ померъ, почему хапанцевъ ни за что бы не сталъ брать онъ съ б?днаго челов?ка. Добрый онъ былъ, скажу теб?, Любочка, и челов?колюбецъ, не хуже моего ?омы стараго, родъ ужь у нихъ весь такой; встр?чается ему гд? калика, или нищая старая, а то еще сл?пой съ бандурой, — т?хъ онъ до страсти слушать любилъ, — онъ сейчасъ руку до кишени, позабывши, что у него тамъ одинъ в?теръ гуляетъ… Такъ, знаешь, смотр?ть на него въ тотъ часъ жалость менябрала, ажно слезы въ очахъ у него покажутся и поб?житъ прочь, чтобъ и слезъ т?хъ его, и стыда люди не видали. И все это я себ? въ душ? держала, что оттого вышла ему недоля такая, что ни матери у него, ни сестры съ д?тства не было, что онъ, можетъ, добраго женскаго слова николи не слыхалъ, некому было приласкать его, да при той ласк? разуму его научить. И такъ все журилась я о немъ и гадала себ? такъ, что когда бы я богатая была, — спасла бы я непрем?нно этого самаго пропащаго челов?ка, пошла бы я за него замужъ, а богатство свое ни за что бы въ руки ему не отдала, а что день — то давала бы ему по два карбованца на сл?пыхъ и каликъ, по ту самую пору, когда-бъ онъ настоящимъ челов?комъ сд?лался… Глупая, знаешь, въ т? годы была я, Любочка, тихо засм?ялась Анна Васильевна, — и въ головоньк? молодой все это фантазія шла… На зар?, сама знаешь, всяка пташка слаще поетъ, примолвила она, словно извиняясь.

— Ахъ, милая, растроганнымъ голосомъ молвила на это Любовь Петровна, — какая же тутъ глупость, что вы любили?

— A какъ не глупость, когда я не то богатая, а можно сказать почти совс?мъ б?дная была, а была бы богатая, то еще хуже не отдали бы меня за такого челов?ка…

— И онъ васъ любилъ, тетушка?

Не сейчасъ отв?чала Анна Ваенльевна.

— Любилъ, р?шилась она наконецъ сказать, и примолвила, помолчавъ опять:- любилъ съ того самаго часа, когда привезъ его къ намъ въ первый разъ ?ома Богданычъ.

— И признался онъ вамъ тогда въ этомъ? снова спросила красавица: слышно было по ея голосу, что она жадно внимала разсказу тетки.

— A не дай Боже! возразила Анна Васильевна. — Какъ же бы онъ признался, когда зналъ онъ, что ?ома взять меня хот?лъ, а и тотъ все ему пов?рялъ, какъ брату родному. Онъ и думать того не см?лъ, чтобы мн? какое слово лишнее сказать…

— A вы сами догадывались?

— Некогда жь было мн? о томъ догадываться, Любочка, потому ?ома Богданычъ, не долго ждамши, просилъ меня за себя у родителевъ моихъ, и стала я его тутъ нареченная нев?ста.

— Васъ принудили къ этому?

— Не принуждали меня, потому я сама не отказывалась. Онъ у насъ первый по всей губерніи женихъ былъ, и добре я знала, какая душа въ семъ челов?к? есть. Какъ же бы я это противъ отца и матери и противъ своего счастія пошла?… Только просила я ихъ, чтобы пов?нчали меня съ нимъ л?томъ, — а просватана я была въ самый Великъ день, — съ краснымъ яичкомъ поздравилъ меня нев?стой покойный батюшка, — а до л?та, чтобы въ Кіевъ повезли меня, святой Варвар? великомучениц? помолиться. Хот?ла я, скажу теб?, чтобы за то время, что до в?нца оставалось, мн? остатки про того другаго изъ думки повыгонять и на то мудрости намолить себ? у той премудрой святой… Итакъ я его до самаго в?нца нашего не видала, а не видавши, да еще какъ съ богомолья вернулась я домой съ легкимъ духомъ, — и совс?мъ не стала объ немъ думать, и съ чистою сов?стью стала предъ налой съ женихомъ своимъ…

— A на свадьб? вашей былъ онъ? спросила Любовь Петровна.

— A какъ не быть! Дружкой былъ даже у ?омы Богданыча, надъ головой его в?нецъ держалъ.

— Что же сталось съ нимъ потомъ?

Анна Васильевна опять помолчала.

— A какъ поженилъ онъ насъ, да въ Богдановское привезъ, пожилъ онъ тутъ съ нами сутокъ пять аль шесть, — а тамъ разъ раненько, отъ вс?хъ потаившись, вы?халъ себ? отъ насъ, — и долго не знали мы съ ?омой моимъ, куда онъ это пропалъ. Ужь долго потомъ, чрезъ письмо его узнали, что онъ на Кавказ?,- форму свою золотую гусарскую позабывши, — въ п?хотный полкъ поступилъ и служитъ себ? тамъ на томъ Кавказ?, что всегда тамъ война идетъ съ черкесами…

— Какъ, т?мъ и кончилось? воскликнула Любовь Петровна.

— Не кончилось т?мъ, съ новымъ зам?шательствомъ, съ новымъ вздохомъ отв?чала Анна Васильевна.

— Онъ съ Кавказа вернулся? И скоро?

— Не скоро, — седьмой годъ ужь замужемъ я была, и былъ у меня сынокъ, Павликомъ звали, по четвертому годочку шло ему тогда, — Галечки тогда и на св?т? не было, — одинъ былъ онъ у меня, и слабенькій такой былъ, хворый…

Анна Васильевна пріостановилась, высморкалась, — она в?рно заплакала, подумалъ я, какъ это всегда бываетъ съ нею, когда вспомнитъ она про своего Павлика, — и продолжала:

— Прихожу разъ къ ?ом? Богданычу, гляжу — сидитъ онъ, письмо читаетъ и плачетъ себ? одинъ. A писалъ это къ нему Тимо??й Евграфычъ, что онъ въ грудь, — въ ту самую грудь, что, можетъ, думалъ онъ, ею выиграть, примолвила Анна Васильевна въ скобкахъ, — раненъ пулей, и что подняли его какъ мертваго съ того м?ста, гд? палъ онъ, и думалъ ни за что онъ живъ не останется. Пролежалъ онъ въ гошпитал? четыре м?сяца, и пули той, какъ ни бились доктора, а не вынули… Да на что долгій сказъ, — и тутъ не вышла ему доля; черезъ ту пулю долженъ онъ былъ въ отставку итти. Дали ему крестъ и маіорскій чинъ, — хорошо онъ служилъ тамъ, — и отпустили съ Богомъ… Тогда онъ опять и прі?халъ въ намъ.

— И поселился въ Богдановскомъ? спросила Любовь Петровна.

— Н?тъ; далъ ему ?ома Богданычъ въ аренду Селище свое, что теперь тотъ старый полякъ держитъ, — онъ тамъ и сталъ жить, за хозяйство взялся…

— И о васъ больше не думалъ, тетушка?

— A думалъ, Любочка, проговорила тихо Анна Васильевна, — только я опять того не знала и, можетъ, до сихъ поръ не знала бы, какъ бы не такой случай, что ?ом? моему надо было въ Москву ?хать. Старая тетка его, Переверзиха, отъ которой ему и твоему Герасиму Иванычу насл?дство-то большое пошло, въ Москв? тогда жила и больная слишкомъ сд?лалась, ?ому и выписала къ себ?. Онъ къ ней заразъ и по?халъ, а Тимо??я Евграфыча просилъ за себя быть въ Богдановскомъ, меня съ ребенкомъ хранить, за управителемъ пригляд?ть и все прочее… Тутъ онъ сталъ часто прі?зжать, часто я его видать стала…

— И тутъ онъ вамъ открылся въ любви? Какъ же это случилось?

— Сказать теб?, Любочка, дрожащимъ голосомъ отв?чала она, — ты и не пов?ришь, можетъ. Мигъ