Забытый вопрос

Богдановича, ловящаго 'за чупрыну' безконечно длиннаго, мрачнаго и притомъ же лысаго какъ кол?но командора.

— И онъ вамъ выложилъ всю правду? см?ясь спросила Любовь Петровна.

— A такая его правда, что самъ онъ ничего не знаетъ. И Борисъ тотъ востроносый слышалъ, — звонятъ, да не знаетъ, чи къутренней, чи къ вечерней. A и гд? онъ самъ?

— Кто? спросила Анна Васильевна.

— Да Борисъ тотъ, — его французъ по вс?мъ куткамъ дома ищетъ. Не бывалъ онъ зд?сь? спросилъ ?ома Богдановичъ и заб?галъ по комнат?.

— Онъ меня сейчасъ откроетъ! съ ужасомъ сказалъ я себ? и даже закрылъ глаза отъ страха. Къ снастію выручила Любовь Петровна.

— Не былъ, дядюшка, успокойтесь, отв?чала она ему. — Такъ что же говорилъ вамъ господинъ этотъ, маіоръ, который у васъ лошадей на корд? гоняетъ?

— A говорилъ, что приходилъ въ нему раненько утромъ баронъ и сказалъ ему, что треба ему до К. ?хать, — ну, какъ самъ онъ во мн? пишетъ, о! — что приказа тамъ ихняго по полку, — это насчетъ того, чтобъ ему на м?сто Гольдмана эскадрономъ нашимъ командовать, — что приказъ тотъ, говорю, не вышелъ, такъ онъ будетъ полковника просить, — чтобы другаго кого-съ назначили, а онъ ни за что не можетъ эскадроннымъ быть, — о! Долговязый сердился на него за то, потому, говоритъ, опять д?ло потянется, пока полковникъ другаго назначитъ, а онъ, маіоръ нашъ, скоро самъ захочетъ до себя ?хать, пока осень не пришла, потому тамъ у нихъ хуже еще, ч?мъ у насъ, грязь невылазная. Только баронъ его не послухалъ и у?халъ.

— И все? спросила его племянница.

— A кажу-жь вамъ, съ досадой отв?чалъ ?ома Богдановичъ, — не знаетъ тотъ кикимора больше нашего.

— Б?дный дядюшка! засм?ялась Любовь Петровна, — и вы изъ-за этого путешествовали по такому солнцу?

— Солнце меня любитъ: на сало не стопитъ, захохоталъ онъ опять.

— Труда не стоило. У?халъ челов?къ, — Богъ съ нимъ, нечего бол?е о немъ думать! р?шительнымъ, почти строгимъ голосомъ промолвила Любовь Петровна.

— A правда твоя, правда! радостно-одобрительно воскликнула на это Анна Васильевна.

— Правда, правда, передразнилъ ?ома Богдановичъ.- A ты, о, лучше правду скажи, скоро-ли об?дъ? Заговорилъ о сал?, о, — іисты захот?лось.

— A скоро, думаю, отв?чала она. — Гостей много у насъ сегодня?

— A какіе гости! отгрызся ?ома Богдановичъ, — поразъ?хались вс?. Дарья Павловна тутъ; ну, офицеровъ будетъ два, а то три; Золоторенко старый, — добрый сос?дъ, спасибо, — пятый день живетъ; Пушковскій тутъ съ Мокшицкимъ, да исправничиха сейчасъ прикатила и съ собой изъ артиллеріи когось привезла, — въ первый еще разъ у насъ. Артиллерія отъ насъ далеко стоитъ, пояснилъ онъ, — такъ мало ихъ сюда ?здитъ, а офицерія тамъ, говорятъ, все ученые. Вы, можетъ, такихъ любите, Любовь Петровна?

— До страсти, пресерьезно отв?чала она на это.

— A что давно не сказали! Къ Успенію всю батарею вамъ сюда выпишу! Ну, ходимъ об?дать!

— Вы в?чно такъ б?гаете, дядюшка, послышался голосъ уходившей красавицы, — что я не въ состоянія догнать васъ; не ждите меня, я дойду одна потихоньку…

Я далъ имъ удалиться, и всл?дъ зат?мъ, выбравшись изъ своей засады, юркнулъ въ боковую аллею, гд? не рисковалъ съ ними встр?титься.

Я шелъ, взволнованный, смущенный вс?мъ т?мъ, что хн? такъ нечаянно довелось услышать, какъ вдругъ на поворот? аллеи чуть не наткнулся на Любовь Петровну. Я тотчасъ же шмыгнулъ въ сторону: мн? представилось, что она остановитъ меня, станетъ спрашивать, откуда я иду и гд? пропадалъ до сихъ поръ. Но она меня и не зам?тила. Она шла тихими, тихими шагами, держа низко надъ головой маленькій зонтикъ, отъ котораго т?нь падала ей на лицо до самаго подбородка. Глаза ея были опущены, и въ медленной ея походк? сказывалась глубокая, почти бол?зненная усталость. Я жадно гляд?лъ ей всл?дъ и говорилъ себ?: я знаю, отчего ты такъ бл?дна и печальна, о комъ ты думаешь теперь… Но его н?тъ, ты сама не хот?ла… онъ не 'притулить' тебя въ груди своей, не будетъ ц?ловать эти темные, синіе глаза и эти б?лыя, полныя плечи твои, что такъ чудно сквозятъ сквозь твое кисейное платье. О, есть другой, и этотъ другой — за одинъ твой н?жный взглядъ готовъ бы былъ отдать всю свою молодую жизнь…

Она прошла, не догадываясь, какъ 'безумно любилъ я ее' въ эту минуту. Я вздохнулъ глубоко и пошелъ за ней, стараясь попадать ногой въ едва зам?тные сл?ды, оставляемые узенькими ея подошвами на песк? дорожки; все же пріятно, думалъ я, чтобы нога моя ступала именно на т? м?стечки, по которымъ проходила ея маленькая ножка.

Она уже всходила на террасу.

Тамъ на скамь?, подъ липой, съ газетой въ рук?, сид?лъ одиноко Булкенфрессъ и какъ будто поджидалъ ее: расшаркиваясь и низко кланяясь, онъ подб?жалъ въ ней, едва только ее завид?лъ. Она остановилась, съ удивленіемъ, показалось мн?, повернувъ голову въ музыканту. Онъ торопливо замахалъ руками, заговорилъ. Разстояніе, на которомъ я находился отъ нихъ, не дозволяло мн? слышать ни одного слова; но я могъ вид?ть, какъ Булкенфрессъ с?менилъ и извивался ужомъ, стоя предъ красавицей, какъ передергивалъ онъ плечами и вскидывалъ на нее глазами поверхъ спадавшихъ съ его носа очковъ; какъ старался онъ въ чемъ-то, повидимому, уб?дить ее, какъ наконецъ что-то, чего я различить не могъ, какъ будто перешло изъ его руки въ ея руку. Я прибавилъ шагу; заб?жавъ за деревья, я уже близко подходилъ въ нимъ. Но вотъ Любовь Петровна кивнула слегка музыканту, еще ниже опустила свой зонтикъ и быстрою, вдругъ перем?нившеюся походкой повернула вправо, по направленію своего павильона.

Я вышелъ въ свою очередь на террассу.

Музыкантъ гляд?лъ въ сл?дъ красавиц? и улыбался, моргая своими лукавыми и подсл?поватыми глазками.

Онъ обернулся на шумъ моихъ шаговъ.

— Вы откуда? спросилъ онъ, окидывая меня подозрительнымъ взглядомъ.

— Какъ видите, изъ сада.

— И давно приходили сюда?

— Давно, отв?чалъ я, смотря на него во вс? глаза.

Музыкантъ видно смутился.

— Да гд? вы былъ? Я сейшасъ им?лъ честь разговаривайть съ madame von-Lubianski….

— Да, я вид?лъ.

— Что вы вид?лъ? тревожно воскликнулъ онъ.

— Что вы разговаривали съ madame von-Lubianski.

Онъ глянулъ на меня поверхъ очковъ, точно козелъ, готовящійся бодаться, и вдругъ захохоталъ.

— О, я вижу, сказалъ онъ, — што вы… какъ это свазывайть по-русски?… да! што вы большой балагуръ, молодой шлов?къ!

— Не знаю, кто балагуръ, только не я! воскликнулъ я, обидясь.

— О, о, сейшасъ и фейерверкъ, пуфъ, пуфъ! Quelle cheunesse (jeunesse) imbetueuse! (impetueuse), продолжалъ онъ см?яться.

— Никакого тутъ фейерверка н?тъ, а только я удивляюсь, Herr Bogenfrisch, съ чего вы вздумали называть меня балагуромъ, когда я вамъ ничего балагурнаго не говорилъ, старался промолвить я это съ наибольшимъ хладнокровіемъ и достоинствомъ.

Онъ подб?жалъ ко мн?, схватилъ меня за руку и, потрясая ее:

— Вы нишего не сказалъ, молодой шлов?къ, проговорилъ онъ комическимъ шопотомъ, — только зач?мъ вы какъ Deus ex machina, какъ изъ люкъ въ театръ, вдругъ псш… и вискочилъ сейчасъ за Frau von Lubianski?

— A мн? хот?лось знать, отв?чалъ я такимъ же шопотомъ, — для чего вы ждали зд?сь Frau von Lubianski, Herr Bogenfrisch.

Я и не воображалъ, что мой отв?тъ такъ озадачитъ его: онъ, въ первую минуту, остался безъ словъ и только гляд?лъ на меня, вздергивая очки на носъ.