для чего остальнаго. — Какое мн? д?ло до васъ вс?хъ! слышалось за ея улыбкой, за ласковыми ея р?чами, за снисходительностью, за мягкостью, которою она вся была проникнута теперь. Она словно весь окружающій ее міръ хот?ла бы теперь осыпать благод?яніями — и вм?ст? съ т?мъ чуждалась его и презирала этотъ міръ со всей высоты своего внутренняго, таинственнаго счастія. Только иногда, когда случайно падалъ ея взоръ на изможженное долгою бол?знью лицо ея мужа, какъ-то страшно темн?ла и изм?нялась синева этихъ глазъ, — и никто бы не могъ сказать, что выражали они въ т? мгновенія: раскаяніе-ли, состраданіе, или непоб?димую и нетерп?ливую ненависть…
Странное чувство внушала она мн? теперь: ея красота уже несмущала, не ставила вверхъ дномъ все существо мое, — она пугала меня! Мн? вспомнилась первая наша встр?ча съ Васей въ Богдановскомъ саду, и разговоръ надъ озеромъ о Маріи Стюартъ, и то, что онъ сказалъ мн? тогда: 'Сколько людей умерло за нее'… Да, она именно такая, думалъ я, съ какимъ-то суев?рнымъ страхомъ поглядывая на нее, — кто любитъ ее, тотъ погибаетъ… И съ каждымъ днемъ все сильн?е росло во мн? смутное чаяніе какого-то близкаго, нев?домаго, но неизб?жнаго удара, который долженъ былъ разразиться надо вс?ми нами. И на тревожномъ лиц? Анны Васильевны, и въ лихорадочно-гор?вшихъ, впалыхъ глазахъ Вася я читалъ все тотъ же суев?рный страхъ, то же ожиданіе чего-то близкаго, неизб?жнаго и страшнаго…
Но откуда должно обрушиться оно? Фельзена н?тъ; онъ не скоро будетъ. — 'Нед?льки черезъ дв?, три, постараюсь побывать въ Богдановскомъ', говорилъ онъ, прощаясь съ отцомъ Васи. Разв? Любовь Петровна вздумаетъ по?хать въ Юхновку, къ Дарь? Павловн?, откуда въ трехъ верстахъ стоитъ его эскадронъ? Но Дарья Павловна сама
Галечка въ посл?днее время какъ-то особенно сблизилась съ своею кузиной. Он? постоянно гуляли вм?ст? по саду и проводили вечера въ павильон? Любови Петровны. Миссъ Пинкъ обыкновенно сопровождала туда свою воспитанницу, но т?мъ не мен?е все это, какъ могъ я зам?тить, не нравилось Анн? Васильевн?. Добрая женщина не р?шилась бы никогда огорчать дочь или подвергнуться ея допытыванію, давъ ей почувствовать, что она не желала бы этой близости, — она притонъ какъ бы побаивалась Галечки, боялась ея самоув?реннаго приличія, ея не по л?тамъ сдержанной и сухой р?чи, ея холодныхъ глазъ. Но она постоянно искала и большею частію не ум?ла найти приличныхъ предлоговъ удержать Галечку близъ себя или на половин? ея, куда Любовь Петровна р?дко когда удостоивала приходить…
Однажды я засталъ Анну Васильевну на террас? въ оживленныхъ переговорахъ съ Булкенфрессомъ. Музыкантъ раздраженнымъ тономъ жаловался на то, что Fraulein Hanna условилась съ нимъ утромъ повторить 'за leeon de piano' и просила его зайти въ ней для этого въ 6 часовъ посл? об?да, что онъ и исполнилъ, но не нашелъ ея дома и, узнавъ, что она въ павильон?, у 'madame von Lubianski', отправился туда за нею, но что тамъ этотъ 'гробіанъ Педрушка, der wilde Grum въ красный жилетъ', не пустилъ его и 'такъ глупо — il est donc si pete (bete), vous savez! — сказалъ ему, что никого дома н?тъ и не при-ни-ма-ютъ; іmachinez vous ea!' негодуя и передразнивая Петрушку, восклицалъ Булкенфрессъ, очевидно до крайности разобиженный.
— Но… можетъ въ самомъ д?л? ихъ н?тъ тамъ, можетъ он? въ садъ пошли… говорила на это Анна Васильевна.
— Н?тъ? заколотилъ себя въ грудь Булкенфрессъ. — Можетъ быть, душа ихъ полет?ла въ садъ или другой м?сто, а ихъ персонъ тамъ сидятъ, въ павильонъ, желчно сострилъ онъ, — я самъ чрезъ окошко слышалъ, какъ он? оба см?ялся… Madame Lubianski очень весело жить теперь…
Вс? черты Анны Васильевны бол?зненно сжались, точно иголкой укололи ее. Она съ отвращеніемъ и тоской отвернулась отъ нахала…
— Борисъ, а, будь такой добрый, взволнованнымъ голосомъ обратилась она ко мн?,- сходи… туда… скажи, что прошу я Галечку… что ей надо, — чтобъ урокъ шла брать…
— Сейчасъ, сейчасъ, Анна Васильевна!
Я вб?жалъ прямо въ гостиную павильона. Въ глубин? комнаты, на низкомъ диван?, сид?ли рядомъ Любовь Петровна и Галечка и разсматривали какой-то альбомъ.
— Pardon, madame, сказалъ я, расшаркиваясь такъ церемонно, что Любовь Петровна разсм?ялась, — я пришелъ за mademoiselle Anna.
— За мной? Галечка холодно и величаво см?рила меня удивленнымъ взглядомъ.
— За вами. Вы должны въ 6 часовъ prendre votre leeon de musique, и ваша maman проситъ васъ идти.
— Maman? Почему она знаетъ?
— Ей сказалъ вашъ учитель. Онъ самъ приходилъ сюда, только его не пустили…
— Кто не пустилъ? въ свою очередь, подняла на меня удивленные глаза Любовь Петровна.
— Вашъ Петрушка.
— Quel idiot! засм?ялась она, приподнявъ плечи.
— Хорошо, я сейчасъ приду, все такъ же величаво объявила мн? 'губернаторша'.
Я поклонился и вышелъ.
Невдалек?, подъ деревомъ, ждалъ меня Булкенфрессъ.
— Галечка сейчасъ придетъ, сказалъ я ему и хот?лъ пройти мимо, но онъ остановилъ меня вопросомъ:
— A вы спросилъ Frau von Lubianski, зач?мъ она мн? дверь въ носъ заперъ?
— Я сказалъ, что васъ не пустилъ въ ней Петрушка.
— A она што сказалъ? съ сверкающими любопытствомъ и нетерп?ніемъ глазами воскликнулъ музыкантъ.
— Она сказала: quel idiot!… Она это про Петрушку сказала, Herr Bogenfrisch.
— A о мн? што? спросилъ онъ опять, пропустивъ безъ вниманія мое лукавое нам?реніе.
— A про васъ ни слова, ни единаго.
Булкенфрессъ сложилъ губы въ вислую улыбку и вдругъ озадачилъ меня новымъ, неожиданнымъ вопросомъ:
— Comment prenez vous le the, cheune homme?
Я, недоум?вая, поднялъ на него глаза.
— Versteht sich: avec du lait ou du citron?
— Съ молокомъ, отв?чалъ я, см?ясь.
— A вы знайтъ, што съ цитронъ д?лаютъ, кагда чай выпилъ?
— A что?
Я не понялъ въ первую минуту.
— Какъ што-о, какъ што-о! побл?дн?въ отъ какого-то внезапнаго прилива злости, передразнилъ меня Булкенфрессъ. — Сокъ въ чашка остался, — а корка вонъ выкинулъ, въ помойный яма… Вотъ што!
— Ну да, — это конечно!
И я окончательно расхохотался.
— А! вамъ ошень см?шно? уже шипя говорилъ онъ.- A вы желай qu'on vous jette par la fenetre, въ помойный яма?…
— Н?тъ, не желаю!
— И я не желай! A это со мной сд?лалъ Frau von Lubianski! воскликнулъ музыкантъ, задыхаясь и подлавливая кончикомъ носа спадавшія очки, — mit mir, Johann-Maria Bogenfrisch aus Salzburg!…
И, вскинувъ на меня свои маленькіе раздраженные глазки, онъ мотнулъ головой съ какимъ-то угрожающимъ видомъ. — и поб?жалъ прочь по направленію Галечкинаго флигеля.
— Вотъ откуда первая туча! пронеслось у меня въ голов?. Въ тотъ же вечеръ я передалъ весь этотъ разговоръ m-r Керети.
— Quel animal, quel animal! воскликнулъ онъ, выслушавъ меня, — avec sa manie de fourrer son nez partout! Il se fera ecraser comme un insecte, — qu'il est, домолвилъ мой честный французъ, гадливо поморщившись.
— A намъ съ вами давно бы пора вернуться а Tikvode (то-есть въ
