— Откуда?
Я не ждалъ этихъ вопросовъ. Знаетъ-ли маіоръ все, что происходило въ саду, размышлялъ я, — а въ такомъ случа? отъ кого же онъ могъ узнать это: неужели отъ того же мерзостнаго Булкенфресса? Или онъ только догадывается о чемъ-то и допытываетъ меня? A если такъ, то я не могу, не им?ю права выдать эту тайну. 'Je ne dois pas me trahir', повторилъ я мысленно слова моего гувернера.
— Откуда? повторилъ я. Изъ Юрасовки, должно-быть, в?дь онъ тамъ стоитъ.
Командоръ одобрительно, показалось мн?, покосился на меня и, сморщивъ брови, погрузился въ новое молчаніе.
— Неужели онъ р?шится сюда прі?хать? заговорилъ я опять.
Мысль объ этомъ настойчиво пресл?довала меня, и меня такъ и тянуло высказать ее командору.
— Кто? переспросилъ онъ по своему обыкновенію.
— A баронъ этотъ.
— A для чего ему не прі?хать? Знакомъ! фыркнулъ онъ мн? въ отв?тъ.
Я поднялъ на него глаза.
— Онъ такъ много зла над?лалъ зд?сь…. робко прошепталъ я, невольно оглядываясь въ сторону Васи, хотя весь разговоръ нашъ шелъ вполголоса, и на разстояніи, на которомъ мы были отъ него, онъ р?шительно не могъ ничего слышать.
— Такъ для того и ?хать! отв?чалъ маіоръ съ какимъ-то отт?нкомъ злости въ тон?.
— Какъ для того? съ удивленіемъ повторилъ я.
Онъ взглянулъ на кончики своихъ сапоговъ, переложилъ ноги съ л?вой на правую и презрительно проговорилъ, оборачиваясь съ окну:
— A то какъ же: сблудилъ, и въ кусты!
Что это? Намекъ на Булкенфресса, или просто, безъ всякаго намека, командоръ хот?лъ сказать этими словами, что Фельзенъ обязанъ, именно потому, что 'отого зла над?лалъ'. не прятаться, не изб?гать т?хъ, кто пострадалъ отъ этого зла?… Или еще, что прі?хать въ Богдановское, какъ ни въ чемъ не бывало, по первому приглашенію ?омы Богдановича. представлялось лучшимъ для Фельзена средствомъ зажать ротъ т?мъ, кто сталъ бы доискиваться или объяснять причину удара, поразившаго вновь отца Васи?… Но поди, добейся теперь, что именно хот?лъ сказать этотъ сфинксъ въ маіорскихъ эполетахъ!…
Я и не добивался; я гляд?лъ на стройный обликъ Васи, отчетливо выд?лявшійся на темно-зеленой обивк? ширмъ, служившихъ ему фономъ. Недвижный, безмолвный и печальный, съ наклоненною къ отцу головой, вокругъ которой густыми кольцами вились его св?тлыя кудри, и опущенными длинными р?сницами, т?нь отъ которыхъ падала на его мертвенно-бл?дныя щеки, онъ походилъ въ эту минуту на могильный памятникъ, на изваяніе ангела, слет?вшаго съ неба за душой умирающаго…
— О, несчастный мальчикъ! вырвалось у меня невольно.
— За то мать красавица, отр?залъ маіоръ, глядя въ окно. — Полюбуйтесь!
Она тихо подвигалась вдоль сквозной галереи, по направленію дома, въ сопровожденіи Анны Васильевны. Он? шли, очевидно, сюда, въ намъ.
— Надо Вас? сказать, промолвилъ я громко.
Командоръ опять какъ-то одобрительно покосился на меня и будто еще задумчив?е потянулъ внизъ свои усы.
Я осторожно прошелъ за ширмы и сталъ въ ногахъ больнаго. Глаза у него были совс?мъ закрыты, дыханье стало ровн?е; онъ, казалось, д?йствительно уснулъ на этотъ разъ.
Въ передней послышались шаги.
— Любовь Петровна идетъ сюда, Вася, тихо проговорилъ я, наклоняясь въ его уху.
Онъ словно проснулся отъ какого-то далеко уносившаго его сна и со страшнымъ изумленіемъ поднялъ на меня глаза.
— Твоя maman идетъ сюда, повторилъ я.
Онъ провелъ рукой по лицу, глубоко и тяжело вздохнулъ и, взглянувъ еще разъ. какъ бы на прощанье, на спавшаго отца, ушелъ въ свою комнату, приперевъ за гобою дверь.
Любовь Петровна была уже тутъ, въ комнат? мужа, и, остановившись на порог?, послала долгій взглядъ всл?дъ за удалявшимся Васей, горько и печально было его выраженіе. Она поняла…
Неужели это была та же. женщина. которую я сегодня ночью вид?лъ тамъ, въ 'храм? отдохновенія', съ закрытыми отъ стыда, казалось мн?, и ужаса глазами, которая часъ тому назадъ такъ была 'нервами разстроена', что не могла встать съ дивана отъ слабости? Произвели-ли чудеса предписанныя ей Людвигомъ Антоновичемъ средства, или возбужденная гордость ея давала ей эту силу, — но не униженною, не сломанною горемъ и раскаяніемъ вошла теперь она въ эту комнату. Она вошла спокойная и изящная, какъ всегда, тихо приблизилась въ скорбному одру своего 'законнаго супруга', по выраженію ея горничной, и, опершись локтемъ объ уголъ кровати и подбородкомъ на руку, стала безмолвно гляд?ть на него, рука эта слегка дрожала… Я стоялъ еще тутъ, рядомъ съ ней, и жадно сл?дилъ за нею. Она это вид?ла, и глаза ея приняли знакомое мн?
— Онъ спитъ, кажется, промолвила она. — Онъ спитъ, не правда-ли? спросила она Анну Васильевну. зашедшую всл?дъ за нею за ширмы, безпокойно глядя на нее. Та утвердительно кивнула.
— Спитъ, значитъ — не страдаетъ… Слава Богу! сказала она тихо, какъ бы про себя, и едва зам?тно перекрестилась.
И она осторожною поступью направилась въ креслу, стоявшему у окна.
Командоръ привсталъ и отпустилъ ей глубокій и сухой поклонъ.
— Que je ne vous derange pas, садитесь пожалуйста, молвила она, усаживаясь сама. — Этого надо было ожидать, начала она, пытливо поглядывая то на командора, то на смущенную тетку, которая, въ свою очередь, вопросительно подымала то-и-д?ло на нее глаза и тотчасъ же боязливо опускала ихъ, какъ только встр?чались они съ ея взглядомъ: — этого надо было ожидать: вс? доктора, въ Петербург? и за границей, — а съ к?мъ я не сов?товалась! примолвила она, слегка приподымая плечи, — вс? говорили мн?, что этого рода пораженія безпощадны, что за ударомъ, раньше или позже, неминуемъ бываетъ другой, третій… Разв? бывали случаи, чтобъ отъ этого когда-нибудь радикально выл?чивались? обратилась она къ маіору, какъ бы требуя отъ него подтвержденія своимъ словамъ.
Командоръ промычалъ отрицательно. Она какъ-бы благодарно-ласково улыбнулась ему.
— Мы должны еще благодарить Бога, продолжала она, — что организмъ
— A совс?мъ же къ лучшему шло! печально воскликнула Анна Васильевна.
— Мн? впрочемъ, заговорила опять Любовь Петровна, — этотъ молодой челов?къ, cet etudiant en medecine, говорилъ, что отчаяваться не сл?дуетъ, что жизнь можетъ еще продолжиться.
— Какая ужь въ чорту это жизнь, сударыня! пробурчалъ вдругъ маіоръ и тутъ же скояфуженно отворотился, словно говоря себ?:- дернуло же меня хватить такую штуку дам?!
— Какая жизнь была ему вс? эти три года! глубоко вздохнула она. — Я бы для себя не хот?ла такой жизни!… Страдать самому и знать, что изъ-за тебя мучаются другіе! Да разв? смерть, воскликнула она съ блеснувшимъ мгновенно взоромъ, — разв? смерть не предпочтительн?е въ тысячу разъ такого существованія?…
Анна Васильевна потупилась съ такимъ видомъ, что конечно-молъ такая жизнь хуже пекла, но какъ р?шаешься
— A кого изъ докторовъ можно над?яться увид?ть скор?е? спросила ее Любовь Петровна.
— A Кикинъ, у?здный, должно быть прі?детъ, отв?чала та, — только толку съ него не будетъ, потому давно забылъ себя челов?къ…
— Дядюшка совс?мъ было уморилъ меня сегодня, заговорила опять Любовь Петровна, — онъ такъ напугалъ меня, что я подумала… все кончено. Конечно, не ут?шительно и это…. но все же надежда еще не совс?мъ потеряна для т?хъ, кому онъ дорогъ, задумчиво домолвила она.
