Забытый вопрос

Б?дный Галагай схватилъ себя за голову.

— A щобъ тимъ вс?мъ бабамъ!… И чего тамъ Галечка сдурила?… A ты, Борисъ…

И онъ снова, видимо, готовился допрашивать меня, и снова не докончилъ фразы, сообразивъ можетъ-быть, что неприлично ему требовать объясненій по такому щекотливому обстоятельству у мальчика, у ребенка, какимъ неизм?нно пребывалъ я въ его глазахъ съ т?хъ временъ, когда въ красной рубашк? б?галъ, переваливаясь, по т?нистымъ аллеямъ Богдановскаго. Или, просто, добр?йшему 'старому Галагаю' не хот?лось, претило узнать ближе то что-то негарное, сотворившееся въ его 'честномъ' дом?, о чемъ онъ теперь лишь только смутно догадывался и что, предчувствовалъ онъ, должно было глубоко оскорбить и опечалить его…

Онъ съ обычнымъ ему въ такихъ трудныхъ случаяхъ движеніемъ, означавшимъ какъ-бы: 'а пропадай же все!' — махнулъ рукой и поб?жалъ въ домъ.

Я остался одинъ на террас?. Воздухъ посв?ж?лъ, сквозь старыя липы пробивались солнечные лучи, рисуя странные узоры на желтомъ песк? аллей… Ч?мъ-то прощальнымъ в?яло отъ этого осенняго дня, а на сердц? у меня было такъ тяжело…

Мн? вспомнился тотъ день, когда, лежа на трав? съ б?днымъ Васей, я гляд?лъ на проб?гавшія тучки и удивлялся, что мой новый товарищъ могъ думать о темной могил? среди лучезарнаго дня, когда все въ природ? кругомъ было блескъ и очарованіе, и вся она будто дышала проникающимъ и н?жнымъ запахомъ каприфолія и б?лой акаціи… Какъ далекъ я былъ теперь отъ той минуты!…

Знакомая читателямъ горничная Любови Петровны вышла т?мъ временемъ изъ-за угла дома, и, увид?въ меня, подошла быстрыми шагами:

— Докторъ не прі?халъ? торопливо спросила она.

— A что? воскликнулъ я:- Любови Петровн? дурно?

— Очень разстроились, хотятъ…

— Людвигъ Антоновичъ тутъ, перебилъ я ее, — онъ сидитъ должно-быть у больнаго; я сейчасъ…

— Н?тъ, ихъ не нужно, остановила меня Прасковья Ильинишна. Какой они докторъ! промолвила она, засм?явшись, и даже почему-то покрасн?ла слегка. — Барыня желаютъ знать, не прі?халъ-ли тотъ, за к?мъ въК. послали, — Кашеваровъ, что-ли, прозывается?…

— До К. семьдесятъ пять верстъ, объяснилъ я ей, — когда же бы усп?лъ онъ прі?хать!… Да н?тъ же, вспомнилъ я вдругъ, — сегодня вторникъ… На прошлой нед?л? Вася писалъ ему прі?хать ран?е и именно сегодня… Онъ нав?рно будетъ!… Любовь Петровна хочетъ съ нимъ посов?товаться насчетъ себя?…

— Н?тъ, съ запинкой отв?чала горничная, — он? бы желали знать… потому въ случа?…

— Въ случа? смерти б?днаго Герасима Ивановича? договорилъ я за нее.

— Н?тъ, напротивъ того… Я впрочемъ ничего не знаю, посп?шила поправиться Прасковья Ильинишна. — Только ужь будьте такъ добры, миленькій баринъ, со столичнымъ своимъ жеманствомъ промолвила она, — не откажите прислать его къ намъ въ павильонъ, когда онъ тамъ обревизуетъ Герасима Ивановича… Барыня теперь ужь ни за что не пойдутъ туда!…

— Да вотъ не онъ-ли ?детъ? сказалъ я, не обративъ въ этотъ мигъ особеннаго вниманія на ея слова и прислушиваясь къ еще слабо, но уже несомн?нно доносившемуся до насъ звуку колокольчика. — Слышите, звенитъ?

— Ну, и т?мъ лучше, значитъ!

Прасковья Ильинишна припрыгнула безъ всякой надобности и поб?жала восвояси.

XXXVIII

Обогнувъ террасу, я вышелъ чрезъ калитку на красный дворъ. По пряной линіи доб?гавшей до него дороги, межъ параллельно обрамлявшими ее съ об?ихъ сторонъ пирамидальными тополями, мчалась парой легкая таратайка, въ которой, высоко умостившись, сид?лъ, д?йствительно, докторъ Кашеваровъ: я его издалека узналъ по б?лой пуховой шляп?, которую онъ носилъ постоянно, даже въ город?.

Это былъ челов?къ еще не старый, весьма симпатичный и пользовавшійся везд? вокругъ большой изв?стностію. Его вс? знали и вс? любили…

— А, здорово, молодой челов?къ, прив?тствовалъ онъ меня на крыльц?, живо и весело выбираясь изъ своего экипажа, и тутъ же внимательно взглянулъ мн? въ лицо.- A что вы это, никакъ похуд?ли? спросилъ онъ.

— Мы тутъ вс? такъ измучились, ?едоръ ?едоровичъ, — Герасимъ Ивановичъ совс?мъ умираетъ. Съ нимъ сегодня опять былъ ударъ…

— Что вы?!

Онъ былъ видимо пораженъ этимъ изв?стіемъ.

— Разв? вы ничего не знали? Къ вамъ же посланъ былъ верховой отсюда рано утромъ сегодня. Не встр?чался онъ вамъ на пути?…

— Н?тъ, в?рно какъ-нибудь разъ?хались…. Надо къ нему б?жать. A поглядите-ка, кто за мною ?детъ? съ улыбкой примолвилъ онъ, указывая на дорогу, до которой все ближе и ближе катился въ намъ большой клубъ пыли, вздымаемой на нимъ-то новымъ экипажемъ, котораго разгляд?ть нельзя еще было.

Сердце екнуло у меня отъ предчувствія.

Докторъ посп?шилъ къ больному. Я поб?жалъ, какъ былъ, безъ фуражки, на встр?чу ?хавшимъ…

Это коляска, — это наша старая четвером?стная коляска. Челов?къ нашъ Степанъ сидитъ на козлахъ, а тамъ…

Я вскрикнулъ, остановилъ ямщика и, вскочивъ на подножку, бросился обнимать maman… Она была одна съ горничной…

Она и бранила меня за неосторожность, и ц?ловала, и плакала отъ радости.

— Легко сказать, говорила она, — почти три м?сяца не видала я васъ… Здоровъ-ли Лева? Отчего ты такой бл?дный?…

Я с?лъ къ ней въ ноги и до?халъ съ нею до крыльца, Кашеваровъ усп?лъ уже предупредить Анну Васильевну: она выб?жала на встр?чу пріятельниц?.

— Софья Михайловна, самъ Богъ васъ принесъ, восклицала она, обнимая ее со слезами.

Я не усп?лъ еще ничего разсказать матушк?, ни о чемъ разспросить ее; я понялъ пока лишь то, что она оставила Настю въ Б. съ батюшкой и прі?хала пряно сюда, не за?зжая въ Тихія Воды, куда по?хала за день предъ ней тетушка Фелисата Борисовна браниться съ нашимъ управляющимъ за какое-то упущеніе по им?нію, которымъ она занималась гораздо бол?е, ч?мъ отецъ мой.

Анна Васильевна повела ее въ комнаты нижняго этажа, которыя всегда занимаемы были нами въ обычные прі?зды въ Богдановское. На пути она сообщила ей о 'несчастіи съ Герасимомъ Ивановичемъ'.

Матушку это еще бол?е поразило, ч?мъ доктора.

— Ты мн? въ каждомъ письм? писалъ, что ему все лучше и лучше? обратилась она ко мн?.

— A и лучше-жь все было, повторила Анна Васильевна, — а прошлою ночью, о, при немъ… вырвалось какъ бы у нея.

— При теб?? воскликнула матушка.

'Сейчасъ пытка начнется!' тоскливо подумалъ я, предчувствуя за этимъ вопросомъ ц?лый рядъ мучительныхъ для меня допросовъ и объясненій.

Радостный визгъ Левы, раздавшійся изъ сада подъ окнами покоя, въ которые только-что ввела матушку Анна Васильевна, отвлекъ отъ меня, въ счастію, вниманіе maman. Она подб?жала къ окну.

— Онъ сейчасъ сюда приб?житъ, сказала улыбаясь Анна Васильевна, — я послала за нимъ.

— Хорошо онъ себя велъ? съ такой же улыбкой спросила maman.

— A ч?мъ нехорошо! Якъ голубочекъ сызенькій отв?чала ея пріятельница своимъ задушевнымъ, ласкающимъ говоромъ.

— Ахъ, вы добрая моя!…

— Мамаша, мамаша! вб?жалъ еле дыша въ комнату Лева и повисъ на ея ше?.

Керети вошелъ всл?дъ за нимъ.