Мы жили въ город? уже дв? нед?ли. Другія лица, другая рамка жизни, усиленное ученіе, — батюшка р?шилъ пом?стить меня въ одно изъ привилегированныхъ петербургскихъ заведеній, — начинали мало-по- малу заслонять собою печальныя воспоминанія, вынесенныя мною изъ Богдановскаго, которыя въ первое время нашего прі?зда въ К. неотступно пресл?довали меня. Я начиналъ опять втягиваться въ нашу обычную городскую жизнь и уже не безъ удовольствія представлялъ себ? скоро предстоявшій мн? отъ?здъ въ столицу, и мундиръ съ шитыми петлицами, и 'честь воспитываться тамъ, гд? воспитывался самъ Пушкинъ'… Самолюбія было у меня тогда не мало, — и я старательно зубрилъ свои уроки, постоянно тревожась мыслью 'какъ бы не хуже быть другихъ
Однажды посл? об?да, — мы сид?ли съ maman въ кабинет? батюшки, у в?чно теплившагося у него камина, — вошелъ слуга и доложилъ: докторъ Кашеваровъ.
— Проси, проси! сказала живо матушка. — Онъ, в?рно, привезъ изв?стія отъ Галагаевъ, отв?чала она на вопросительно поднявшіеся на нее глаза батюшки.
— Я въ вамъ съ поклономъ отъ богдановскихъ обитателей, — было, д?йствительно, первымъ словомъ доктора.
— Ну, что тамъ, скажите, что б?дный Лубянскій? участливо спросила maman.
— Вчера похоронили, отв?чалъ онъ.
— Царство ему небесное! Матушка перекрестилась. — Вы, кажется, над?ялись сначала, что онъ протянетъ еще? сказала она, помолчавъ.
— Удивляюсь, напротивъ, слегка улыбнулся Кашеваровъ, — какъ это онъ протянулъ ц?лыя десять сутокъ…
— Но вы, если не ошибаюсь, жен? его говорили въ такомъ смысл??….
Онъ пожалъ плечами и улыбнулся еще разъ.
— Ей, во что бы ни было, требовалось у?хать, — такъ, по крайней м?р?, я могъ заключить изъ ея словъ; удерживать ее я не вид?лъ никакой надобности, а ее только и удерживало, что неловко-молъ кинуть мужа, когда онъ при посл?днемъ издыханіи….
— Была она на похоронахъ?
— Къ ней ?ома Богданычъ эстафету послалъ: прі?хала она къ самому отп?ванію, а тотчасъ посл? похоронъ с?ла въ карету и у?хала.
— Вася ужасно убитъ, должно быть! воскликнулъ я.
Докторъ значительно помолчалъ.
— Наружно, пожалуй, и не зам?тишь, сказалъ онъ, наконецъ, — мальчикъ какъ будто давно усп?лъ освоиться съ этой мыслью… Посмотр?ли бы вы, съ какимъ спокойствіемъ подошелъ онъ къ умершему и закрылъ ему глаза…. Ни слезки, в?дь, рука не дрожала! Но все это ушло у него въ глубь и зас?ло. Я говорилъ Анн? Васильевн?: его не надо оставлять одного, примолвилъ Кашеваровъ съ такимъ отт?нкомъ въ выраженіи, что maman и я мы оба вздрогнули.
— A съ матерью они вид?лись? спросила она опять.
— Н?тъ, онъ видимо изб?гаетъ ея. Я стоялъ подл? него при отп?ваніи. Едва вошла она и пододвинулась ко гробу, онъ отошелъ на противоположный конецъ, а когда въ могилу опустили, — она было къ нему хот?ла подойти, а онъ, будто не вид?лъ, въ сторону, — и скрылся. Насилу отыскалъ его въ саду маіоръ этотъ гусарскій, что стоитъ въ Богдановскомъ… Такъ она и у?хала, слова не перемолвивъ съ сыномъ.
— О ней зд?сь совс?мъ не слышно. Гд? она живетъ? обратился въ Кашеварову батюшка, равнодушно все время внимавшій этому разговору.
— Она никого не видитъ. Никого не принимаетъ, и докторъ примолвилъ:- она, полагаю, скоро и у?детъ отсюда….
— Куда? спросилъ отецъ мой.
— Да въ Петербургъ, должно-быть…. Кашеваровъ засм?ялся. — Кого-то на дняхъ въ гвардію вернули, — вы знаете? сказалъ онъ, глядя на матушку.
— А! холодно отв?чала она, принимая тотъ презрительный видъ, какой немедленно появлялся на ея лиц? каждый разъ, когда шла р?чь о Любови Петровн?.
— Une bien jolie femme! жал?ю, что давно не видалъ ея! сказалъ батюшка, насм?шливо покосившись на maman.
Она отвернулась.
Черезъ н?сколько дней. вернувшись съ прогулки, которую онъ методически совершалъ ежедневно предъ об?домъ, батюшка зашелъ въ садъ, гд? мы, обыкновенно, ждали его вс?мъ семействомъ въ об?ду.
— Знаешь, кто меня сейчасъ до дому провелъ? сказалъ онъ весело maman.
— A кто?
— Тотъ музыкантъ. помнишь, что жилъ у Галагаевъ?
— Булкенфрессъ! назвалъ я.
— Une grande canaille! воскликнула матушка.
— Можетъ-быть, отв?чалъ отецъ мой съ своимъ в?чно равнодушнымъ видомъ. — но очень золъ и остеръ…. Ему сильно хот?лось, кажется, чтобъ я пригласилъ его войти. Я обманулъ его пламенное ожиданіе, конечно, но за то пот?шилъ онъ меня всю дорогу. Вообрази…
Онъ, очевидно, собирался разсказать что-то см?шное. но, взглянувъ на Настю и Леву, пріостановился.
— Докторъ былъ правъ, сказалъ онъ только, — la jolie femme у?хала въ Петербургъ. Над?юсь, примолвилъ онъ, подсм?иваясь заразъ надъ матушкой и надо мною, — что когда Борисъ отправится туда, ты ему дашь къ ней рекомендательное письмо?… A то, можетъ-быть, вм?сто ученья, ты бы юнкеромъ въ лейбъ-гусары хот?лъ поступить? прищурился онъ на меня: — такъ и это можно. Попроси маменьку оказать теб? протекцію: баронъ Фельзенъ, съ тою-же рабскою угодливостью ей, приметъ тебя въ свой эскадронъ, съ какою важивалъ теб? отъ нея чулки….
— Какой ты в?чно вздоръ говоришь, Michel! полусердито упрекнула его за эту шутку матушка.
Прошелъ еще м?сяцъ; никакихъ изв?стій не доходило въ намъ изъ Богдановскаго. Maman писала въ Анн? Васильевн? тотчасъ посл? того, какъ узнала отъ Кашеварова о смерти Герасима Ивановича, но на это письмо не получила отв?та,
Октябрь былъ уже на половин?, но дни стояли еще великол?пные. Медленно увядала природа въ этомъ году, и въ к-хъ садахъ ц?пко держалась еще на своихъ сучьяхъ вся багряная гамма осенней листвы. — Какъ хорошо теперь должно быть въ Тихихъ-Водахъ! вспоминала не разъ, вздыхая, maman. И не разъ при этомъ заводила со мною р?чь о добрыхъ богдановскихъ друзьяхъ своихъ и о моемъ друг? Вас?, 'къ которому ты давно могъ бы, кажется, написать', зам?чала она мн?.
— Что ему до меня! отв?чалъ я ей угрюмо, все еще подъ впечатл?ніемъ моего прощальнаго свиданія съ нимъ, — онъ обо мн? и думать пересталъ.
Но б?дный Вася не забылъ меня.
— Пожалуйте къ маменьк?, вызвалъ меня въ одно прекрасное утро изъ-за урока Максимычъ, входя въ мою комнату. — Тамъ гость одинъ ждетъ васъ.
— Что за гость?
— Сами увидите.
Керети сложилъ книгу. Я поб?жалъ въ гостиную. Матушку я засталъ на обычномъ ея м?ст?, въ углу дивана, — а противъ нея, у стола, сид?лъ длинный маіоръ Гольдманъ и сообщалъ ей что-то, отъ чего maman казалась очень взволнованной. Я очень обрадовался командору, котораго никакъ не ждалъ вид?ть въ К., но, по первому взгляду на мрачное лицо его, я догадался, что онъ прі?халъ не съ добрыми в?стями.
— Что Вася? съ невольной тревогой спросилъ я, подавая ему руку.
— На, прочти, отв?чала за него maman, протягивая мн? письмо, привезенное ей командоромъ отъ Анны Васильевны.
Письмо это говорило сл?дующее:
