— Пропал ишшо год назад. Так и не нашли. А мы со старой все живем… Все смертушка не возьмет.
— А родня?.. Есть родственники в России?
— Родственники? — шамкнул беззубым ртом дед и посмотрел на журналиста пустым взглядом. — Есть… в Перми. Токо кому мы сдались, старичье? И на што ехать, когда пенсию стоко времени не получали?.. Нет, никуды мы с бабкой отсель не поедем. Будем здесь помирать.
С дороги призывно вякнул клаксон. Высунувшись в люк что-то кричал Люврье, маша ему рукой. Не найдя слов утешения — да и нуждался ли в них старик? — Якушев в мрачном расположении духа вернулся в машину.
Въехав на площадку перед административным зданием, где прохаживался часовой, водитель заглушил двигатель. Откатилась на шарнирах дверь, вслед за французами Якушев вылез из пропахшего соляркой салона.
По крыльцу к ним спускалась женщина в сиреневом мохеровом капоре.
— Я сотрудница пресс-службы президента Дудаева, — представилась она прежде, чем поздороваться. — Пройдемте, господа.
Чеченка была довольно симпатична: неплохая фигура, которую скрадывало мешковатое платье турецкого пошива, правильные черты лица, приятный голос.
— По какому вопросу будете нас просвещать? — на ходу осведомился Якушев.
Убрав капор на затылок, она слегка повернула к нему лицо.
— Вам все разъяснят…
Они вошли в полупустой актовый зал. В первых рядах сидели человек восемь репортеров, в проходе выставлены на штативах видеокамеры, настроенные на длинный стол посреди сцены. На столе, помимо пластиковой бутылки с минеральной водой, собраны в кучу микрофоны, чьи провода свисали вниз и стелились по полу.
Пройдя ближе к сцене, Якушев пощелкал кнопками, проверяя, не сели ли батарейки у диктофона. Но зеленая лампочка исправно горела; поставив рычажок в нужное положение, он выложил его на стол. Приготовил камеру. Конечно, его любительская аппаратура ни в какое сравнение не шла с бетакамовскими прибамбасами, но ему в одиночку, без оператора, было бы накладно таскаться с такой тяжестью. Да и его «Сонька» неплохо зарекомендовала себя, за качество съемок он был стопроцентно уверен.
Полыхнула по глазам фотовспышка, озаряя вышедшего на сцену. Плотного сложения мужчина в барашковой шапке прошел к столу, сел и пододвинул ближе микрофон.
— Я заместитесь начальника штаба обороны города Грозный подполковник Узуев, — глуховатым голосом произнес он. — А собрали вас, работающих в Грозном журналистов с тем, чтобы ознакомить с текущей обстановкой. Как вам известно, российские войска взяли город в кольцо. Однако, несмотря на все их заверения, мы способны маневрировать. Для нас не существует проблемы выбраться за его пределы, вывести или, наоборот, ввести сюда боевые подразделения.
В последние дни участились авианалеты, в которых страдают в основном мирные жители. Причем в большинстве русские, которые продолжают оставаться в городе. Более того, группировка российских войск постоянно пополнялась свежими силами, проводилась разведывательная деятельность. На сегодня мы имеем информацию о готовящемся штурме города.
В зале поднялась рука.
— Пожалуйста, — разрешил Узуев. — Хотя вы не дали договорить до конца.
— Что вы имеете в виду, говоря о штурме? Насколько нам известно, командование федеральных войск пока не рассматривает возможность ввода войск в Грозный.
— Мы обладаем данными радиоперехватов, — подполковник поднял над столом лист бумаги и потряс им. — Вот расшифровка некоторых, передаваемых условным кодом. Это сообщение поступило во многие армейские подразделения, независимо от родовой принадлежности. Смысл везде одинаков: необходимо быть в готовности № 1, в которую — для непосвященных — включается нахождение на боевых позициях в полной боевой готовности: пехоты с двойным боекомплектом, самолетов, уже заправленных, на взлетной полосе, танков… Час «Икс» назначен на ночь с тридцать первого на первое января. То есть, в ночь на сегодня…
— Откуда такая точность? — выкрикнул сидевший справа от Якушева журналист. — Уже не раз назывались различные сроки, потом снова переносились…
— Информация получены из достаточно осведомленных источников, чтобы им верить. В том числе произошла утечка из высшего военного ведомства.
— Тогда каковы будут ваши действия?
— Защищаться! — жестко ответил подполковник. — План обороны у нас детально проработан. Каждое подразделение: будь то регулярная гвардия, будь ополченцы, знают поставленную задачу.
— Как долго вы надеетесь продержаться?
— Сдавать город мы не собираемся. По крайней мере до приказа Верховного главнокомандующего.
— Вы реально просчитываете свои шансы? Что могут сделать несколько тысяч разрозненных человек против мощной армейской группировки?
— Наши отряды мобильны, мы хорошо знаем город…
— Но самолети?.. — поднялся из кресла Пьер Люврье. — Как вы будете противьёстоять авьиации? У вас же нет стингеров…
Сидевший за столом гордо вскинул голову.
— На все воля Всевышнего, — и провел ладонями по подбородку, как бы сотворяя молитву. — Мы способны защищаться, и мы будем защищаться до последнего патрона, до последнего человека. Чего бы это нам не стоило. Мы готовились, каждая улица превращена в укрепрайон, каждый дом станет бастионом, о который врагу придется обломать зубы, прежде чем взять.
— Где находится генерал Дудаев? — спросил с места Якушев. — Ходят слухи, что он покинул Чечню, убыв не то в Азербайджан, не то в Турцию.
— Это все слухи! — отрезал подполковник. — Президент находится в городе, и никуда не выезжал за его пределы… Еще есть вопросы?
— Конечно, — сказал кто-то из зала. — Давайте рассмотрим худший сценарий: несмотря на ваши усилия, войска берут Грозный. Что дальше? Сложение оружия или партизанская война?
— Сдаться? — нервно дернул щекой подполковник Узуев. — Наши деды пятьдесят лет воевали с Россией, и ничего, выстояли. Выстоим и мы. Надо будет, будем воевать десять, двадцать, пятьдесят лет…
«…будем воевать, — переваривая слова подполковника, размышлял Якушев, прогуливаясь по проспекту. — С кем? С теми щуплыми солдатиками, что встречались мне по дороге в Чечню, и которые даже для себя не определились, зачем они здесь? Зачем эта свара? Зачем это непонятное, никому ненужное кровопролитие? В чем корень зла?.. Политика? Мышиная подковерная возня, чьи-то стратегические ошибки, за которые расплачиваться придется зеленым солдатам?.. Спираль за спиралью… Так, кажется, говорил Олежка Малышев… Ошибка, великая ошибка…»
Дыша прохладным воздухом предгорий, он пытался и для себя найти оптимальное решение. Свернуться и уехать, от греха подальше, пока еще не поздно? Но как же материал, который и впрямь намечается сенсационный, как же его журналистское честолюбие, где же та хватка, благодаря которой он попал в столь серьезное агентство?.. Писал бы о бабочках — до сих пор прозябал бы в какой-нибудь районной малотиражке.
Он уже рисковал, и сам любил повторять, что риск — благородное дело, и кто не рискует, тот не пьет шампанского. У него есть шанс отличиться, и шанс этот упустить нельзя, другого случая может не выпасть.
Затягиваясь сигаретным дымом, он шел по улице, занятый своими мыслями. С ревом оторванного глушителя, мимо пронеслись «жигули» с цветной фотографией Дудаева, вырезанной с обложки журнала, на заднем стекле. Генерал был при параде и смотрел на журналиста чуть насмешливо и свысока.
