любовь мою; она постепенно свыклась съ этимъ языкомъ: скоро призналась, что она меня любитъ.
Н?сколько часовъ лежалъ я у ногъ ея, называя себя благополучн?йшимъ изъ смертныхъ, расточая ей тысячу ув?реній въ н?жности, въ преданности и въ уваженіи в?чномъ. Она разсказала мн?, что выстрадала, испытывая удалиться отъ меня; сколько разъ над?ялась, что угадаю ея уб?жище вопреки ея стараніямъ; какъ мал?йшій шумъ, поражавшій слухъ ея, казался ей в?стью моего прі?зда; какое смятеніе, какую радость, какую робость ощутила она, увид?въ меня снова; съ какою недов?рчивостью къ себ?, чтобы склонность сердца своего примирить съ осторожностью, предалась она разс?янности св?та и стала искать толпы, которой прежде изб?гала. Я заставлялъ ее повторять мал?йшія подробности, и сія пов?сть н?сколькихъ нед?ль казалась намъ пов?стью ц?лой жизни. Любовь какимъ-то волшебствомъ добавляетъ недостатокъ продолжительныхъ воспоминаній. Вс?мъ другимъ привязанностямъ нужно минувшее. Любовь, по мгновенному очарованію, создаетъ минувшее, коимъ насъ окружаетъ. Она даетъ намъ, такъ сказать, тайное сознаніе, что мы многіе годы прожили съ существенъ еще недавно намъ чуждымъ. Любовь — одна точка св?тозарная, но, кажется, поглощаетъ все время. За н?сколько дней не было ея, скоро ея не будетъ; но пока есть она, разливаетъ свое сіяніе на эпоху прежде-бывшую и на сл?дующую за нею.
Сіе спокойствіе не было продолжительно. Элеонора т?мъ бол?е остерегалась своего чувства, что она была пресл?дуема воспоминаніемъ о своихъ поступкахъ. А мое воображеніе, мои желанія, какая-то наука св?тскаго самохвальства, котораго я самъ не зам?чалъ, возставали во мн? противъ подобной любви. Всегда робкій, часто раздраженный, я жаловался, выходилъ изъ себя, обременялъ Элеонору укоризнами. Не одинъ разъ замышляла она разорвать союзъ, проливающій на жизнь ея одно безпокойствіе и смущеніи; не одинъ разъ смягчалъ я ее моими моленіями, отрицаніями, слезами.
Элеонора, писалъ я ей однажды, вы не в?даете вс?хъ страданій моихъ. При васъ, безъ васъ, я равно несчастливъ. Въ часы, насъ разлучающіе, скитаюсь безъ ц?ли, согбенный подъ бременемъ существованія, котораго я нести не въ силахъ. Общество мн? докучаетъ; уединеніе меня томитъ. Равнодушные, наблюдающіе за мною, не знаютъ ничего о томъ, что меня занимаетъ, глядятъ на меня съ любопытствомъ безъ сочувствія, съ удивленіемъ безъ состраданія; сіи люди, которые осм?ливаются говорить мн? не объ васъ, наносятъ на душу мою скорбь смертельную. Я уб?гаю отъ нихъ; но одинокій ищу безполезно воздуха, который проникнулъ бы въ мою ст?сненную грудь. Кидаюсь на землю; желаю, чтобы она разступилась и поглотила меня навсегда; опираюсь головою на холодный камень, чтобы утолилъ онъ знойный недугъ, меня пожирающій; взбираюсь на возвышеніе, съ коего вид?нъ вашъ домъ; пребываю неподвиженъ, уставя глаза мои на эту обитель, въ которой никогда не буду жить съ вами. А если бы я встр?тилъ васъ ран?е, вы могли быть моею! Я прижалъ бы въ свои объятія твореніе, которое одно образовано природою для моего сердца, для сердца столько страдавшаго, потому что оно васъ искало и встр?тило слишкомъ поздно. Наконецъ, когда минутъ сіи часы изступленія, когда настанетъ время, въ которое могу васъ вид?ть, обращаюсь съ трепетомъ на дорогу, ведущую въ вашему дому. Боюсь, чтобы вс? встр?чающіе меня, не угадали чувствъ, которыя ношу въ себ?; останавливаюсь, иду медленными шагами; отсрочиваю мгновеніе счастія всегда и вс?мъ угрожаемаго, которое страшусь утратить, счастія, несовершеннаго и неяснаго, противъ котораго, можетъ быть, ежеминутно злоумышляютъ и б?дственныя обстоятельства, и ревнивые взгляды, и тиранническія прихоти, и ваша собственная воля. Когда ступлю на порогъ вашихъ дверей, когда растворяю ихъ, я объятъ новымъ ужасомъ: подвигаюсь, какъ преступникъ, умоляющій помилованія у вс?хъ предметовъ, попадающихся мн? въ глаза — какъ будто вс? они во мн? непріязненны, какъ будто вс? они завистливы за часъ блаженства, которой я еще готовлюсь вкусить. Вздрагиваю отъ мал?йшаго звука, пугаюсь мал?йшаго движенія около себя; шумъ собственныхъ шаговъ моихъ наставляетъ меня отходить обратно. Уже близъ васъ, я боюсь еще, чтобы какая нибудь преграда внезапно не возстала между вами и мною. Наконецъ я васъ вижу, вижу васъ и дышу свободно, созерцаю васъ и останавливаюсь, какъ б?глецъ, который коснулся до благод?тельной почвы, спасающей его отъ смерти. Но и тогда, когда все существо мое рвется въ вамъ, когда мн? было бы такъ нужно отдохнуть отъ столькихъ сотрясеній, приложить голову мою въ вашимъ кол?намъ, дать вольное теченіе слезамъ моимъ, должно мн? еще превозмогать себя насильственно, должно мн? и возл? васъ жить еще жизнью вынужденною. Ни минуты откровенности! ни минуты свободы! Ваши взгляды стерегутъ меня; вы смущаетесь, почти оскорбляетесь моимъ смятеніемъ. Не знаю, что за неволя посл?довала за часами восхитительными, въ которые вы мн?, по крайней м?р?, признавались въ любви вашей! Время улетаетъ; новыя заботы васъ призываютъ: вы ихъ не забываете никогда; вы никогда не отсрочиваете мгновенья, въ которое мн? должно васъ оставить. На?зжаютъ чужіе; мн? уже не позволено смотр?ть на васъ: чувствую, что мн? должно удалиться для изб?жанія подозр?ній, меня окружающихъ. Я васъ покидаю бол?е волнуемый, бол?е терзаемый, безумн?е прежняго; я васъ покидаю, и впадаю снова въ ужасное одиночество; изнемогаю въ немъ, не видя передъ собою ни одного существа, на которое могъ бы опереться и отдохнуть на минуту.
Элеонора не была никогда любима такимъ образомъ. Графъ П… питалъ въ ней истинную привязанность, большую признательность за ея преданность, большое почтеніе за ея характеръ; но въ обхожденіи его съ нею была всегда отт?нка превосходства надъ женщиною, которая гласно отдалась ему безъ брака. Онъ могъ заключить союзъ бол?е почетный, по общему мн?нію; онъ ей не говорилъ этого; можетъ быть, и самъ себ? въ томъ не признавался: но то, о чемъ мы умалчиваемъ, не мен?е того есть; а все, что есть, угадывается. Элеонора не им?ла никакого понятія о семъ чувств? страстномъ, о семъ бытіи, въ ея бытіи теряющемся, о чувств?, въ которомъ были безпрекословными свид?тельствами самыя мои изступленія, моя несправедливость и мои упреки. Упорство ея воспалило вс? мои чувствованія, вс? мои мысли. Отъ б?шенства, которое пугало ее, я обращался къ покорности, къ н?жности, въ благогов?нію идолопоклонническому. Я вид?лъ въ ней созданіе небесное: любовь моя походила на поклоненіе, и оно т?мъ бол?е въ глазахъ ея им?ло прелести, что она всегда боялась оскорбленія въ противномъ смысл?. Наконецъ она предалась мн? совершенно.
Горе тому, кто, въ первыя минуты любовной связи, не в?ритъ, что эта связь должна быть безконечною. Горе тому, кто въ объятіяхъ любовницы, которую онъ только что покорилъ, хранитъ роковое предв?д?ніе, и предвидитъ, что ему н?когда можно будетъ оставить ее. Женщина, увлеченная сердцемъ своимъ, им?етъ въ эту минуту что-то трогательное и священное. Не наслажденія, не природа, не чувства развратители наши, н?тъ, а расчеты, въ которымъ мы привыкаемъ въ обществ?, и размышленія, рождающіяся отъ опытности. Я любилъ, уважалъ Элеонору въ тысячу разъ бол?е прежняго, въ то время, когда она отдалась мн?. Я гордо представалъ людямъ и обращалъ на нихъ владычественные взоры. Воздухъ, которымъ я дышалъ., былъ уже наслажденіемъ; я стремился къ природ?, чтобы благодарить ее за благод?яніе нечаянное, за благод?яніе безм?рное, которымъ она меня наградила.
Глава четвертая
Прелесть любви, кто могъ бы тебя описать! Ув?реніе, что мы встр?тили существо, предопред?ленное намъ природою; сіяніе внезапное, разлитое на жизнь и какъ будто изъясняющее намъ загадку ея; ц?на неизв?стная, придаваемая маловажн?йшимъ обстоятельствамъ; быстрые часы, коихъ вс? подробности самою сладостью своею теряются для воспоминанія и оставляютъ въ душ? нашей одинъ продолжительный сл?дъ блаженства; веселость ребяческая, сливающаяся иногда безъ причины съ обычайнымъ умиленіемъ; столько радости въ присутствіи и столько надежды въ разлук?; отчужденіе отъ вс?хъ заботъ обыкновенныхъ; превосходство надъ вс?мъ, что насъ окружаетъ, уб?жденіе, что отнын? св?тъ не можетъ достигнуть насъ тамъ, гд? мы живемъ; взаимное сочувствіе, угадывающее каждую мысль и отв?чающее каждому сотрясенію; прелесть любви — кто испыталъ тебя, тотъ не будетъ ум?ть тебя описывать!
По необходимымъ д?ламъ графъ П. принужденъ былъ отлучиться на шесть нед?ль. Я почти все это время провелъ у Элеоноры безпрерывно. Отъ принесенной мн? жертвы привязанность ея, казалось, возросла. Она никогда не отпускала меня, не старавшись удержать. Когда я уходилъ, она спрашивала у меня, скоро ли возвращусь. Два часа разлуки были ей несносны. Она съ точностью боязливою опред?ляла срокъ моего возвращенія. Я всегда соглашался радостно. Я былъ благодаренъ за чувство, былъ счастливъ чувствомъ, которое она мн? оказывала. Однако же обязательства жизни ежедневной не поддаются произвольно вс?мъ желаніямъ нашимъ. Мн? было иногда тяжело вид?ть вс? шаги мои, означенные заран?е, и вс? минуты такимъ образомъ изсчитанныя. Я былъ принужденъ торопить вс? мои поступки и
