В супнице, как в деревенских домах, дымился суп. Закуски не было. На второе подали жареную сельдь с вареной картошкой, затем сыр и яблоки. Фершо съел только сельдь. Но зато пять штук.
Старуха, ворча, приходила и уходила. Ясно было, что она считает нового секретаря проходимцем и сердится на Фершо, что тот взял его к себе на службу.
- Я дам тебе список всего, что надо привести из Кана, - сказала она хозяину дома.
Тот ел с аппетитом, поставив локти на стол. Пил лишь воду. Моде не решался налить себе вина.
- Вы не пьете вино?
- Если позволите...
Тот лишь пожал плечами и подвинул ему графин.
- Не валяйте дурака... Вы кому-нибудь сказали, что едете ко мне?
- Нет... Только позвонил мэтру Кюртьюису...
- Берите сыр...
Прошуршав по песку, перед домом остановилась машина. Набросив на капот покрывало, шофер в форме и фуражке прошел на кухню.
- Арсен! - крикнул Фершо, не двигаясь с места. Вошел шофер, не скрыл удивления при виде гостя и поднес два пальца к козырьку в виде приветствия.
- Это мой новый секретарь... Кстати, напомните, как вас зовут?
- Мишель Моде.
- Когда поешь, Арсен, отвезешь Моде в Кан. Ему надо забрать в гостинице чемодан. Затем отправитесь на улицу Шануанесс... Спроси ключ у Жуэтты... Заберите простыни, подушку, лампу... А также заедете к Трошю и возьмете напрокат пишущую машинку. Только не дай себя провести. Больше тридцати франков в месяц она не стоит. Ты видел Мореля?
- Он приедет в два часа, как вы просили.
- Иди поешь.
На дворе из плотных белых и серых облаков, набегавших с моря, по-прежнему сыпал мелкий надоедливый дождь.
Позади Фершо потрескивали дрова, выбрасывая подчас огоньки пламени, не вносившие, впрочем, оживления в атмосферу дома, в котором царило гнетущее ощущение пустоты.
Фершо молчал. Сидел, положив локти на стол и ковыряя в зубах. Временами его рассеянный взгляд останавливался на молодом человеке, которого разморило от тепла и еды.
Этот взгляд был такой же пустой, как сам дом, как пустынен был пейзаж за окном, где только редкие чайки с пронзительным криком пикировали в море.
Требовалось усилие, чтобы сбросить с себя ощущение небытия, чтобы дотронуться до скатерти, чтобы убедиться в реальности окружающего мира. Было большим облегчением слышать, как гремит кочергой на кухне Жуэтта.
Едва отъехав от дома, Арсен отпустил баранку с тем же презрением, с каким подростки снимают руки с руля велосипеда, будто усмирив машину или, скорее, выдрессировав ее в высшей школе верховой езды. Это был красивый парень с небольшими влажными усиками и блестящими глазами, из тех, кого можно повстречать в кафе ухаживающими за прислугами. Не обращая внимания на скользящие по мокрому грунту колеса, он величественно вытащил пачку сигарет, сунул одну из них в рот, из другого кармана извлек медную зажигалку, с наслаждением медленно затянулся, выдохнув струю дыма в запотевшее ветровое стекло, и только потом включил дворники.
Сидя рядом с ним, Мишель понимал, что вся эта развязность призвана произвести впечатление на него. В течение какого-то времени, нахмурив брови, шофер с усиками и красиво очерченным подбородком делал вид, что с трудом находит дорогу в такого же цвета, как небо, тумане. Затем, подавив улыбку, бросил на спутника насмешливый взгляд. А так как Мишель, казалось, не понимал его, посмеиваясь, нажал на газ.
- Вам непременно нужно вернуться?
- Почему вы спрашиваете?
- Не знаю. Решайте сами.
Он походил на человека, рассказывающего самому себе веселую историю, с трудом и из вежливости сдерживая хорошее настроение и покусывая табачные крошки сигареты.
- Что вы скажете об этом экземпляре?
- Вы давно у него служите?
- Минуточку, котеночек!.. Не надо смешивать разные вещи... Арсен не на службе у господина...
Шел ли дождь? Надвинулся ли туман или то была водная пыль, а может быть, и то, и другое сразу? Лаковая поверхность лимузина была липкой и холодной. Дворники наполняли кабину нервическими звуками метронома.
- Я на службе у господина Эмиля... Вы, вижу, не больно в курсе... Вам ничего не сказали про господина Эмиля?.. Вы не читали газеты?.. Эмиль Фершо, младший брат, клянусь, совсем не похож на Дьедонне... Когда тот полгода назад приехал в Бордо, господин Эмиль сказал мне: 'Арсен, ты должен оказать мне услугу...'
Не думайте только, что он фамильярен со всеми... Это настоящий господин. На мне лежит забота о его автомобилях... Их у него пять... Я также занимаюсь гоночным катером и лодкой с подвесным мотором. Мы вместе выиграли призы в Херблее... Короче, он сказал: 'Арсен, я знаю своего брата. Всего благоразумнее, если с ним рядом будет такой человек, как ты...' Понимаете?
Он подмигнул и выпустил дым из ноздрей.
- Поэтому мне наплевать на него. Пусть хоть завтра ходит на голове или ест суп через соску, мне все равно.
Мишелю стало неловко. Его шокировала не столько даже вульгарная фамильярность Арсена, сколько то, в каком ложном свете он рисовал ему Фершо.
- Вы хотите сказать, что он...
- Гм... Быть может, он еще и не созрел для Дома призрения, но солнце явно повредило его разум... Кажется, он уже сорок лет живет в Убанги. Они уехали туда вместе с братом. Но господин Эмиль быстро смекнул, что к чему. Когда дела пошли на лад, он приехал в Париж, чтобы заправлять ими отсюда... У него собственный особняк, замки, охота в Солони, виллы в Кане и Довиле... Он знает толк в жизни! А вот братик его, сказали мне, даже не живет в доме, как все белые, и большую часть года проводит на моторной лодке двенадцати метров длиной с экипажем из двух негров. На этой лодке он снует вверх и вниз по рекам.
Они миновали Курсей, когда машина резко затормозила, словно попав в аварию, перед приземистым домом. Моде прочел название заведения и выведенное ниже желтыми буквами имя: 'Вдова Дьемегар'.
- У нас есть время выпить по рюмочке кальвадоса. Я угощаю...
Арсен, как к себе, вошел в комнату, где можно было увидеть лишь стойку, несколько бутылок, два столика и скамейки, старый календарь и текст закона о порядке отпуска спиртного.
- Не беспокойся!-крикнул он. И, взяв бутылку с оловянным клювом, наполнил две рюмки с плоским дном.
- За ваше... Так вот, из того, что я вам сказал...
Через приотворенную дверь Моде увидел средних лет полную женщину в неглиже, которая поднялась с плетеного кресла с книгой в руке и теперь стояла, не зная, что делать, вся еще под впечатлением прочитанного в романе в дешевой лаковой обложке.
- Вы позволите?
Арсен ушел на кухню, оставив дверь приоткрытой. Прошло минуты две. Больше там не разговаривали. Не было слышно и шума. Потом не совсем обычным голосом Арсен произнес:
- Вы не скучаете?
Мишель почувствовал западню. Но было поздно. Он машинально повернулся к кухне и увидел то, что тот хотел ему показать - как он примитивно занимается любовью стоя, в то время как Дьемегар, облокотившись о комод, с распущенными волосами, как раз перевертывала страницы своей книги.
Забавы закончились громким шлепком по голой и белой заднице.
- Может, и вам охота?.. Нет? Это добрая подружка... Она глупа, но у нее здоровенная...
Он произнес сальное слово. Вернувшись назад, Арсен налил себе и Мишелю еще по рюмке.
