части двора засветился огонек. Прислушался-шаги в сабо по земле.
Наверное, кто-то встал, чтобы подоить коров. Тогда он, удивляясь собственному голосу, негромко крикнул:
- Есть кто-нибудь? Эй там, в гостинице?..
Прошло некоторое время. Ему пришлось позвать несколько раз. Наконец круглолицая девица высунула из хлева, откуда доносился шум, голову.
- Я здесь, мадемуазель!.. Извините меня. У вас остановилась моя жена.
Наконец она подошла к воротам, не очень убежденно, но упорно повторяя одну и ту же фразу:
- В чем дело? Что нужно?
- Моя жена (он вовремя вспомнил, что посоветовал ей остановиться под своим девичьим именем. Только бы не записалась она 'мадемуазель'!) остановилась у вас... мадам Бокаж...
- Ну и что вам от нее нужно?
- Я приехал срочно повидать ее... Откройте, пожалуйста.
- Я не знаю... Хозяева в такой ранний час еще спят.
- Да говорю же вам, что моя жена...
Наконец она приняла решение. Но ключа при ней не было, и она послала Моде в обход к двери под вывеской. Но так долго шла туда сама, что он уже подумал, не бросила ли она его.
- Где ее комната?
- На втором, в глубине коридора справа.
На постоялом дворе было тепло и приятно пахло вчерашними дровами, кухней, немного хлевом и дозревавшими фруктами. Дубовая лестница была так навощена, что Мишель едва не поскользнулся. Он ощупью пошел по коридору, потом вспомнил, что есть электричество, чиркнул спичкой и нашел выключатель. Проходя мимо чьей-то двери, он услышал голос проснувшейся женщины, что-то шептавшей на ухо мужу, и, заспешив вперед, нашел в глубине дверь и нажал на ручку.
Дверь оказалась незапертой - в ней даже не было замочной скважины. Сердце Мишеля лихорадочно билось. Он толкнул створку, но она поддалась не сразу: боясь спать с незапертой дверью, Лина приставила к ней стул.
Несмотря на поднятый им шум, она не проснулась. Подбежав к ней, он прижал ее, теплую, мягкую, пахнущую деревенской постелью, к своей груди.
- Родная моя!
- Это ты?.. Каким образом?
Ему не хотелось все сразу рассказывать.
- Тсс... Помолчи...
Поспешно раздевшись, озябший, он забрался под одеяло и прижался к ней.
- Тсс... У меня мало времени...
Он был счастлив, ощущая рядом с собой ее немного полноватое, такое нежное и гладкое тело. Еще не проснувшись, она произнесла слова, которые отчего-то не показались ему странными:
- Как тебе удалось?
Словно он был заключенным в доме в дюнах!
- Теперь зажги свет...
И пока он совсем голый шел к выключателю, она сказала:
- Я была там вчера.
- Я тебя видел.
- Люди сказали, что он сумасшедший, и мне стало страшно...
- Да нет, малышка, он не сумасшедший, клянусь тебе. Это замечательный человек, самый замечательный из тех, кого мне до сих пор приходилось встречать...
Ему было хорошо в этой постели, под пуховой периной, в комнате с выбеленными известью низкими потолками, с большим шкафом красного дерева, рамочками с изображением святых и гипсовой фигуркой святой девы на камине.
- Я не мог прийти раньше, так как был ему нужен весь день.
- Он не позволяет тебе выходить на улицу?
Почему Лина показалась ему внезапно такой далекой? Он сердился, помимо воли, слушая ее нейтральный голос, голос еще не проснувшейся женщины, сердился за ее вопросы, столь не вязавшиеся с действительностью, за то, что она смотрела на него, словно стараясь найти в нем какие-то перемены. Он читал в ее глазах подозрительность. Вероятно, точно так же она стала бы смотреть на него, если бы подозревала, что он пришел от женщины.
- Я полагаю, он, однако, не заставляет тебя работать день и ночь?
- Конечно, нет... Мне трудно тебе объяснить...
- Почему тогда он живет в отдаленном доме, который никто не хотел приобрести? Правда, что он скрывается?
- Уверяю тебя, Лина, он не скрывается. Ему хотелось смеяться. Такими глупыми показались представления людей о Фершо!
- Тогда отчего он живет под чужим именем? Здешние это знают. Им известно, кто он такой. Хозяин гостиницы утверждает, что скоро явятся жандармы и арестуют его.
- Так просто он не дастся.
- Ты здорово его защищаешь!
Откуда взялся этот упрек? Разве не имел он права защищать человека, который...
А в самом деле - который что? Он искал слова. И не знал, как заставить Лину разделить свои восторги.
- Он убил негра, вернее, трех негров, но ему пришлось так поступить. Не только по праву, это был его долг. Если бы у меня была карта, я бы тебе объяснил. Он открыл и способствовал развитию целого региона Африки. Он сам мне это объяснил. Это огромная чаша размером с половину Франции при слиянии Конго и Убанги. Там одни болота, и реки вытекают из совершенно темных девственных лесов...
- Зачем ему все это?
Мишель был готов прийти в уныние. Но продолжал настаивать на своем, тем более что подчас и ему самому случалось смотреть на Фершо холодным, почти презрительным взглядом.
- Сначала там можно было разъезжать только на пирогах, рискуя быть перевернутым гиппопотамом или оказаться в пасти крокодила. Да еще мухи цеце, от которых болеют сонной болезнью.
- Не говори так громко. Я уверена, что ты разбудил хозяйку. Она только стала ко мне привыкать!
Но ему не было до нее дела. Он был целиком захвачен своим рассказом и всячески цеплялся за него.
- Фершо и его брат Эмиль отправились туда без гроша в кармане. Теперь они миллионеры. Основали повсюду фактории. У них пятисоттонные суда, которые перевозят товары по Конго, агенты во всех центрах Габона, огромные склады в Браззавиле. Если бы Дьедонне Фершо не убил трех негров...
Она слушала, глядя в потолок, где с лета застряла дохлая муха.
- Это были носильщики. Дьедонне привел их, чтобы соединиться с караваном брата, который оказался в трудном положении в пяти- или шестистах километрах от того места. Носильщики сбегали каждую ночь. Фершо обнаружил троих, которые их подбивали. Теперь понятно? Они бы все сбежали при первой возможности, унеся продукты и товары...
- Они были у себя дома!
- Если хочешь. Ты нарочно не желаешь понять. Тебя послушать, то вообще не надо было завоевывать Африку. Он застал их, когда они ползли к ящикам с оружием. Он был единственный белый среди этих пауинов.
Мишель чувствовал, что она шокирована тем, что он так запросто говорит о вещах, которые ему стали известны только накануне.
- Он зажег динамитную шашку и бросил в них. Все путешественники поступили бы так на его месте. Но если бы ты только знала, из-за кого у него начались неприятности спустя тридцать лет! Догадайся!
- Как ты хочешь, чтобы я догадалась?
- Помнишь Аронделя?
