- Гастона?
Теперь из-за просто так брошенного имени поморщился Мишель. Гастон Арондель, красивый парень, всегда одетый с иголочки и учившийся медицине, был их товарищем по Валансьенну.
- И что Гастон?
- Речь идет о его отце, чиновнике в Габоне. Таком же спесивом, недалеком кретине, как его сын, который не выходит на улицу без белых перчаток. Понимаешь, там такой тип, получающий пять тысяч в месяц, ничего не стоит рядом с Фершо. Арондель понимал свою ущербность и начал придираться. Вооружился разными правилами, которые издают ничего не смыслящие люди в Париже. Упрямый и настойчивый чиновник стал цепляться к Фершо, к его делам. Это он раскопал ту старую историю с тремя неграми, о которой все успели позабыть. Нашел свидетелей и привез их за счет государства в Браззавиль. И, возбудив против Фершо административную тяжбу, стал рыться в его счетах, отчетах, налоговых декларациях...
- Фершо ловчил?
- Ты не хочешь понять. Лучше было ничего тебе не рассказывать. Словом, человек, который провел сорок лет в экваториальном лесу и своими руками создал крупнейшую колониальную компанию, может быть в любой момент брошен в тюрьму, разорен, а его дело ликвидировано по вине придурка, чье рвение теперь стараются унять его собственные начальники. Вот почему он приехал сюда.
- В 'Воробьиную стаю'?
- Туда или вообще - какое значение! Он мог бы остановиться в самом роскошном замке (Мишель, кстати, так и не мог понять, отчего тот не делал этого). Мог бы купить особняк, как его брат, на Елисейских полях, жить в одном из замков, которыми во Франции владеет Эмиль, или на его виллах в Кане и Довиле. Но к чему ему это? Знала бы ты, кто чаще всего колет дрова в сарае! Он сам. А где он питался до моего приезда сюда? На кухне вместе с шофером и старухой, которая служит у него. По вечерам мы все трое играем в карты.
- Кто еще?
- Фершо, шофер и я. Он клянется, что они его не сломят. На вид это человек неприметный. Ему совершенно наплевать, как он одет, а еще больше на то, что о нем думают всякие дураки. Как-то тут, ну да, в тот раз, когда ты гуляла по дюнам, я слышал его телефонный разговор, в результате которого может слететь правительство. Если бы он только захотел, то могло бы пасть министерство. Понимаешь ли ты, наконец, какая это удача пожить некоторое время в старом доме в дюнах?
Она вздохнула. Она не была убеждена, но не посмела сказать.
- Коли ты так думаешь... И сразу после этого:
- Ты принес мне деньги? Он покраснел:
- Не сегодня. Не могу же я у него просить деньги, когда только поступил к нему на службу? Потерпи два-три дня. При первой же возможности...
- Если бы со мной был багаж, ну, хоть чемодан...
- Я принесу свой.
- Это не одно и то же. Когда люди видят молодую женщину лишь с маленьким свертком под мышкой... В это время года у них никто не живет. Они сначала не решались пустить меня...
'Понимаете, - сказала хозяйка, - в это время года мы отдыхаем. Один человек - это, конечно, только один. Но его надо кормить... Это лишняя забота. Лучше поищите еще где-нибудь...'
- Но она все-таки тебя приняла!
- Так как у меня был очень глупый вид. В конце концов они согласились из жалости. Если они узнают, что ты в 'Воробьиной стае'...
- Они не узнают.
- Они увидят, как ты уходишь. Мария, которая отворила тебе дверь, несмотря на свой простоватый вид, самая опасная особа тут. Весь дом на ней держится, и она очень недружелюбно посматривает на меня. Ты бы видел, с каким видом она обслуживает меня за столом...
- Послушай, дорогая, потерпи. Разве ты не видишь, что это стоит того. Мне выпал невероятный шанс в жизни, я познакомился с таким человеком, который... Хватит! Больше он не станет ей говорить о Фершо. Всякий раз при этом она отчего-то подозрительно поглядывает на него.
- Мне повезло. Я проник в мир, о котором понятия не имел, который мало кто знает и где двигают тысячами таких же марионеток, как твой Арондель...
- Почему мой?
- Извини. А ты, вместо того чтобы порадоваться за меня...
- Встань на мое место!
- Знаю. Вероятно, тебе нелегко... Но это ненадолго... Рано или поздно Фершо вернется в Кан... Похоже, что там он живет постоянно. Тогда мы будем видеться каждый день...
- Тайком...
При этом слове он посмотрел на часы и понял, что пора уходить. Было около семи. Он стал лихорадочно одеваться.
- Вот видишь!
- Что видишь?
- В какое волнение ты приходишь при одной мысли, что опоздаешь! Если ты решил быть рабом этого господина целый день за восемьсот франков...
- Ты дура!
- Спасибо.
Он был в ярости из-за своего поражения, но в еще большей степени от того, что не нашелся с ответом. Уже собравшись уйти, не поцеловав ее, он все-таки вернулся к постели и, смягчившись, склонился к ней:
- Не сердись, малышка. Я совершенно уверен в своей правоте, и в том, что это принесет нам состояние, что...
- Беги же.
- Улыбнись.
- Нет.
- Быстренько улыбнись.
- Ладно.
Он умчался, а она недовольно бросила ему вдогонку:
- Не оставляй меня надолго одну!
Арсен сказал ему, что через болота ведет тропинка. Он так спешил, что решил вернуться в 'Воробьиную стаю' по ней. Конечно, хорошо было бы у кого-то узнать дорогу. Но спросить было не у кого. Он решил найти ее сам. Но, когда прошел уже полпути, тропинка исчезла, и ноги стали чавкать по траве. Ему пришлось побегать, чтобы найти более твердую почву. Над его головой облака начали бледнеть, открывая обширные карманы, полные дождя.
Когда он наконец нашел дорогу, то был уже весь в грязи, с прилипшей к телу рубашкой. Поискав свет на втором этаже, он его не обнаружил. Тогда, обойдя первый этаж, Мишель увидел Арсена, заводившего машину, - каждое утро спозаранку он отправлялся в Кан за почтой.
Как обычно, Арсен насмешливо поздоровался с ним, оглядел с ног до головы, а потом сделал жест, означавший, что патрон в дурном настроении.
Мишель прошел через кухню.
- Я не знал, что уже так поздно, - сказал он Жуэтте вместо приветствия. Но та, макая хлеб в кофе с молоком, не удостоила его ответом.
Он не отважился сразу подняться к себе... Прошел в столовую, служившую кабинетом и салоном. В камине горел огонь. Сидя к нему спиной, Фершо ел яйца всмятку.
- Я опоздал? Прошу прощения. С самого момента, как я приехал сюда, мне хотелось совершить утреннюю прогулку к берегу моря...
Взгляд Фершо красноречиво уперся в его грязные брюки. И все. Разве можно было так запачкаться у моря?
У Моде не было сменной одежды. Он сел. Старуха принесла яйца в салфетке.
