клиентуры. За одним декоративным панно явно была скрыта дверь на случай казусов, а больше ничем эта комната не выделялась. Все мило и в тон госпоже хозяйке.
– …И вот поиски ответов п-привели нас к вам, – банально раскланялся Синдзи. Пошленько, но как для легенды писателя вроде сойдет. Зря, конечно, ляпнул «нас»: наниматели охрану в расчет не берут, – а в целом молодец, да, очень даже убедительно наврал.
– У вас странный предмет для интересов, – с задумчивой улыбкой сказала доктор Ибуки. – При живой-то Его Тени. Шутка была так себе, учитывая практическое бессмертие канцлера Империи. Синдзи вежливо улыбался в ответ. Ни дать ни взять – молодой аристократ из столичных салонов. Сынок какого- нибудь флотского друнгария, войд-коммандора или из этих, из судейских. Пока отцы дают погулять, они все так и выглядят, это потом уже сыновья стекленеют взглядом и становятся похожи на своих папочек, потому что служба Первому Гражданину – это служба Первому Гражданину.
– В любом случае, разгласить что-либо уже сложно, Ибуки-сан.
Б-бессмертные ушли в прошлое, и наш канцлер полагается на оружие совсем другого п-порядка.
– Некоторые секреты все равно остались, и гриф там более чем серьезен. Да и сама милочка тоже убийственно серьезна, а я уж боялась, что она сейчас примется этому обормоту глазки строить.
– И вы, даже уйдя из проекта, не можете н-ничего сказать?
– Ну почему же – ничего? – улыбнулась Ибуки. – Совершенно секретную информацию я продать не могу, а вот ту, у которой истек срок давности – отчего бы не обсудить? Так, здесь главное осторожно. Надеюсь, обормот запомнил, что я ему не советовала сразу задирать ставки. И я бы на его месте еще чуть- чуть раззадорила докторшу беспредметными наивными вопросами.
– А те, что «совершенно секретны», не п-продаются? – задумчиво спросил Синдзи. /'А ты, подлец, мысли читать не умеешь?'/
– Увы, нет. Могу бесплатно рассказать вам, как уходят от Его Тени. Я внимательно рассматривала Майю Ибуки. Странное выражение лица, не слишком похожее на наигранное, хотя подобные истории с подобной подачей можно сделать неплохой фишкой при поднятии ставок. Я вслушалась в ритм ее дыхания, оценила микровыражения и сделала простой вывод: это сработало мягкое обаяние обормота, сдобренное его легендой блуждающего космического беллетриста.
– Расскажите, – попросил Синдзи, слегка подаваясь вперед. Он сейчас вел себя как мальчишка, и если этой дамочке не так мало лет, как кажется, то она клюнет.
– Собственно, нечего рассказывать, – махнула рукой Ибуки. – Моя же наставница вживила мне в гиппокамп мнемоблокаторы. Так что, в некотором смысле, я больше не знаю секретной информации. /'Врет'/. Первая часть – про драму с наставницей – вроде правдива, а вот продолжение – нет. И не верю я, что врач за долгие годы практики не нашла ключика к закрытым областям своей памяти. Да и вообще странный случай, откуда не глянь: даже после ухода из Инквизиции применяют полную мнемодеструкцию, а уж в ее ведомстве…
Ощущение опасности уже бесновалось на цепи, и пистолет в поясном захвате буквально просился в руку. Очень хотелось поступить как в детском интернате: подергать Синдзи за рукав и сказать: /'Син-тян, пойдем отсюда, а?'/
– Сожалею…
– Да не беспокойтесь, Валкиин-сан, – Ибуки снова улыбалась мило и непосредственно, и даже обормоту стало ясно, что сеанс откровения свернулся. – Что за «ограниченное бессмертие», о котором вы хотели поговорить?
– Э, гм. Видите ли, я н-наткнулся на косвенные упоминания, которые хотел бы развить в целую главу… Вот умничка, вот молодец. Синдзи сделался мечтательным и восторженным, как и положено увлеченному писаке, который шляется по галактике, тратя деньги на свою будущую книгу. Сразу видно, что такой будет копить материалы, причесывать их и складывать на полочку, но так до конца жизни ничего не издаст. Если он отвлечется на продление рода, то его, быть может, прославят потомки. Как-то так я это себе представила. Главное, чтобы у Ибуки получилось то же впечатление.
– … и третья Аянами тоже показала, что действовать в условиях облучения – это п-проблема. Так что скажете? Ибуки задумчиво гладила переносицу двумя пальцами, глядя мимо Синдзи. Что-то она такое обдумывала, и мне очень хотелось, чтобы это была цена. Хотелось получить нужное и смыться поскорее. Доктор тем временем приняла решение.
– Любопытно. Вам повезло, дорогой гость. На тему «Аянами и радиация» я могу говорить сколько угодно. Есть пробелы, но, думаю, мы можем договориться.
– Сколько?
– Пятьсот. Ого. За пятьсот тысяч можно залить полпакета сверхтоплива. С другой стороны, это проверка энтузиазма писателя. Синдзи рядом со мной поерзал, вздохнул и открыл рот. Я слушала их торговую дуэль через слово, меня больше интересовала достоверность беседы. Обормот дважды погорел на интонациях, а вот Ибуки держалась ровно, цену сбрасывала жестко и уверенно, и чем дальше, тем больше крепла моя уверенность, что ее видимый возраст надо увеличивать не прибавлением, а умножением.
– Четыреста пятьдесят три, – подвел итог Синдзи. Ибуки звонко рассмеялась и подняла свой точеный бокал с настойкой:
– Это было совсем не плохо. Подрабатываете извозом и перевозками, Валкиин-сан?
– П-приходится, – улыбнулся Синдзи. – Хобби – дорогое развлечение. Еще одно милая улыбка.
– Я могу п-посмотреть хотя бы начало данных? И еще одна улыбка. Бодро свистя, подкатился кибер с подносом, на котором лежал маленький приборчик – вроде, терминал доступа к домашним ресурсам. Докторша потанцевала пальцами на голографической панели и, все так же приятно улыбаясь, протянула устройство Синдзи.
– Момент, – сказала я, протягивая руку впереди ладони «босса».
Обормот, может, не в курсе, но голографическими примочками можно подсадить в мозг такую программу, что он начнет свою жизнь сначала пересказывать. И это вам не напитки, такую дрянь на расстоянии не просканируешь.
– О, я все ждала, когда же вмешается охрана, – сказала Ибуки, без возражений передавая терминал мне. Я прогнала контрольную последовательность и успела найти пусковой подозрительный ярлык, реагирующий на зрительный контакт, за секунду до того, как ярлык сработал. Это было как беззвучный удар под дых.
Защитные структуры визиров скафандра едва не сломало – собственно, будь это не инквизиторская модель, меня бы сейчас безоговорочно подчинило электронной воле. В глазах тошнило, а прямиком в мозг рвалась какая-то тонкая сканирующая веточка. /'Так вот ты какая, док'/. Вариант действий номер один: отбросить ментальный щуп, учинить бардак. Первое по очевидности, последнее по разумности. Номер два:
принять щуп, изолировать его волей и старательно изображать подчинение. Логично, так можно больше узнать о намерениях Ибуки и попытаться обойтись малой кровью. Номер три… А черт, упорная дрянь! /'Ба-бах'/. Я мысленно упала на пол и скорчилась. Мое тело старательно изучало терминал, как того и хотел ментальный вирус, а он умел убеждать. Вот чего он не умел, так это отличать сломленную жертву от притворяющейся. Сильный примитивный засранец. /'Медленно передай терминал своему хозяину'/. Я протянула руку. /'Измени выражение лица'/. Я слегка улыбнулась. /'Скажи: «Все в порядке''/.
– Все в порядке, – доложила я «боссу». /'Сиди смирно'/. Да легко. Вирус ползал по моему сознанию, и я создала «карман» для него.
Это, знаете ли, больно, но вычищать потом осколки кода паразита – вообще финиш. Сиди тихо, мразь, и чтоб ни звука. Синдзи пощелкал по терминалу, и тут его скрутило судорогой. Я смотрела перед собой, понимая, что слегка просчиталась, когда Ибуки встала и подошла к «боссу». В моем направлении она только взглянула. Черт, доктор, ты слишком веришь технике.
– Синдзи, ты меня слышишь? «Синдзи»? Да что творится-то, а? Майя Ибуки села рядом с ним на диван, пока я пыталась сообразить, какого дьявола происходит. Судя по реакции обормота, его просто парализовало, вон он, так и сидит, прикипев к экрану, мышцы шеи напряглись, вена вздулась. А вот что творит идиотка?
– Слушай меня, Синдзи, и запоминай, – тихо сказала доктор Ибуки.
– Это все, понимаешь? Здесь все. Я медленно потянулась к поясу. Сейчас выстрел из ударника в
