чести, хоть это и безумно дорогое шоу. Оно на ура отбивает энергозатраты и дает неплохую прибыль. /'И это все при том, что часто зритель даже не понимает, в какой момент обреченный прекращает блуждать по кошмарам шести измерений и //наконец //умирает'/. Сюжет там такой: берем галлюциногенов, время от времени бьем себя по голове, одновременно смотрим по перевернутому головизору, как пилой режут человека, а потом сверху заливаем сурианского пива.
Литра четыре. Как это выглядит с точки зрения обреченного – никто не знает. Но не страшно: выясню завтра. То есть, что это я? Как раз страшновато. Страшноватенько так. Я плюнула на медитацию, свободно скрестила ноги и облокотилась на стенку. Итоги размышлений выглядели примерно так: бегство в процессе конвоирования к «Кубу» – самый вероятный шанс. Попытка прорваться сквозь изнанку к выходу – не вариант в принципе, хоть у меня и есть опыт пилота сингл-класса. Голяком и на корабле – все же разные вещи. Я сосредоточилась на главном плане и принялась его развивать.
Почти наверняка казнь преступников нашего уровня обставят с помпой, так что народ будет. Где народ – там заложники, главное прорваться к людям повлиятельнее, которыми не рискнут сходу жертвовать. Вот только одно «но». И это самое «но» зовут Синдзи. Чертов обормот не прорвется, при всем своем везении. Побег – это мастерство хаоса, и удача там нужна, но все же мастерство – ключевое слово. С другой стороны, а что мне Синдзи? Он втянул меня в эту кашу, втянул с самого начала, с той проклятой системы красного гиганта. Вот пусть и выкручивается сам. /'Он помог тебе справиться с Хикари'/. Да, ладно, помог. Если бы ему не понадобилась доктор Ибуки, мне бы вообще не пришлось встречаться с Гончей. /'Он дал тебе новый смысл жизни'/. Хах, попутно отобрав старый. /'Старый ты забрала //у себя //сама»./ /…/ /'Засомневалась. Заколебалась. Начала считать трупы'/. Слушай, мама… Почему бы тебе не заткнуться?! Кровавая пелена рассеивалась перед глазами, я стояла на коленях, правую руку простреливало болью, а кулак прилип к стене. Дура. Аска, ты дура. Я потерла руку, поражаясь бездне своей непроходимости, и легла.
Так-то оно лучше будет. После отказа от последнего желания я могу до самой казни жить спокойно, продумывать план, надеяться и всячески себя обманывать. /'Ты опять?'/. Да, я опять. Мне все равно, что я сейчас думаю – завтра будет завтра, и если смогу, я свою жизнь выгрызу. И хватит. Входная стена засветилась, в ней словно взрезали прямоугольник, и внутрь кубарем вкатился Синдзи. Я подобралась, присмотрелась к охраннику, но стена заросла слишком уж быстро. Раздраженно взглянув на обормота, который едва не приземлился мне на колени, я поинтересовалась:
– Ну и какого черта ты здесь? Синдзи посопел, отполз в угол. В силу габаритов камеры это у него получилось так себе. Вопрос был слегка риторическим: очевидно же, что он просто не стал отказываться от последнего желания, как некоторые. И хватило же наглости.
– Я п-подумал, что вместе умирать веселее. Как мило. А еще – это мои собственные мысли минутной давности. Бесит.
– Сидел бы у себя и думал. Если ты помнишь, казнят нас вместе.
– П-помню. Я вздохнула:
– Так ты зачем приперся?
– Так это… В-веселее же.
– Ну и как? – спросила я после паузы. – Чувствуешь подъем и радость? Синдзи промолчал. Ну прости, не оправдала. Зато хотя бы я и впрямь развлекусь.
– И что будем делать? Он или придурок, который решил, что перед казнью бывает крутой секс, или сентиментальный дурачок, или просто трусит, и ему нужна мамочка.
– Обсудим п-план бегства? Я хмыкнула и, поддавшись чертикам, треплющим меня изнутри, расхохоталась.
– О, Mein Gott, – простонала я, вытирая истерику под глазами. – Если бы ты был не ты, я бы решила, что разговариваю с провокатором. Синдзи, едва видимый в полумраке, улыбнулся:
– Значит, п-план есть. Х-хорошо. /'Для тебя – нет'/. Я смотрела на бледную тень, одетую, как и я, в пижаму, и в голове у меня раскручивалась пружина. Синдзи хладнокровен, спокойно-обречен и как-то неприятно умиротворен. Вряд ли такой хочет умереть, такой должен паниковать и дрожать мелким тремором. Суд. Среди вещей моего обормота-капитана нашли два билета внешнего рейса, планету отправления я не запомнила. Таким образом «Сегоки»
остался тайной и висел себе в камуфляже у планеты. Господин Валкиин смущенно бормотал самую вероятную версию: мол, мы консультироваться прилетели, а охранник и босс чего-то не поделили. Пожалуй, если бы не нервный пациент, которыйзастукал нас прямо над телами, был бы шанс оправдаться. Господин Валкиин выглядел чертовски убедительным и, я бы сказала, идеальным. Я вспоминала его диалог с доктором Майей. Я вспоминала его действия при нашем задержании. Пока я смирялась с потерей скафандра, пока выжидала окончания разбирательств, он продолжал до конца играть роль, пытаясь выгородить двоих неудачников, которые просто не вовремя пришли на прием. И уже получив приговор, он смирился, а я как раз начала искать пути спасения. Но черт меня подери, это разница не между лохом и профессионалом. Это разница между двумя профи, один из которых оптимист, а другой – фаталист. /'Не сходится'/. Почему он местами потрясающе наивен? Почему я могу такого сметливого засранца поймать на вранье? Если он так мастерски прикидывается милым простаком, то не должен он допускать проколы! Мне было… Неприятно. Понадобился смертный приговор и ночь на двоих в карцере, чтобы до меня наконец дошло, насколько неоднозначен этот везунчик. Я косилась на подернутый полумраком силуэт и проникалась подозрительностью. А вдруг та потасовка, когда я проникла в «Сегоки», была все же планом? Или еще лучше: вдруг он целенаправленно заманил меня на свой фрегат? Вдруг его якобы привязанность к Аянами – это тоже часть плана? Допустим, хочет усилить ее и… И – что? Начнет галактику покорять? Да ладно.
Шестерых Аянами мятежные миры ухитрились отправить на тот свет, а уж Империя с одной совладает. Стоп. /'Если со м-мной что-то случится, тотчас же откроется к-крио-камера Аянами. К тому же, я м-могу открыть ее в любой момент откуда угодно'/. Мозги скрипели и грелись, и в чертовой камере, как мне показалось, стало жарко. Пытаясь найти путь к бегству, я совсем забыла, что я теперь не одна.
– Э, капитан?
– Да?
– Скажи мне, а почему ты не вызовешь на планету… Ммм…
Замороженного друга? /'Осторожнее. Будь внимательна, он совсем не тот, за кого себя выдает'/. Я честно себе пообещала, что как только выберусь, выбью из него правду вместе с дерьмом. И пусть эта ледышка только попробует меня оттащить. Синдзи запустил пятерню в волосы и вздохнул:
– Ж-жаль, что ты вспомнила. Я не м-могу. Так-так, он этого ждал и безбожно себя выдал. Такой проницательный и такой наивный.
– Тогда ты блефовал? Кивок. И глаза слишком далеко, и слишком темно. Я придвинулась к нему, встав на четвереньки, и за подбородок вздернула приопущенное лицо:
– А теперь еще раз. Ты что, наврал мне, что можешь освободить ее и призвать?
– Д-да. Я отпустила его и отползла в угол. Все очень плохо. Выдуманный мною стратегический гений врет, как младшеклассник, и очень этим фактом смущен. Оно, конечно, мои инквизиторские навыки могут сбоить, но это вряд ли. Собственно, его вранье – это даже не самое худшее.
Во-первых, Синдзи прекрасно понимает, что я его раскусила, и все равно врет. Во-вторых, он действительно привязан к своей замороженной королеве.
– Послушай, когда нас казнят, этот наш общий знакомый все равно очнется, – как можно грубее сказала я. – И останется один на один с кораблем, космосом и необходимостью двадцать два часа в сутки сидеть в гробу. Нравится? Синдзи мотнул головой.
– Лет через триста корабль начнет умирать, – сказала я, глядя в его угол. – Там начнет дохнуть все. Видел разлагающийся корабль? Там охрененно пахнет. Может, она перенастроит энергоснабжение, и…
– Замолчи. Ага. Ну, я рада, что нащупала нежное место. Нам ведь весело, ты помнишь?
– И не подумаю. Хотя… Что я знаю о ней? Вдруг она примчится к месту твоей казни? Или решит отомстить? Она ведь человек, в конце концов.
– Аска, замолчи. Хорошие интонации, мне нравится. Всю жизнь мечтала так провести время перед смертью.
– Так что скажешь? Ты в ответе за ту, которую приручил? Или просто удобно изображать несчастного влюбленного? Синдзи поерзал в углу и не стал отвечать, а я скисла: черт, похоже, перестаралась, загнала
