– На борт, – рявкнула я. – На борт оба, живо! /'Черт, она ледяная. Совсем. То есть совсем'/. На юго- юго-востоке быстро жирели точки, целая свора точек.
Возможно, я еще успею подняться, но уходить будет ой как жарко, да еще и на этой развалюхе. Заталкивая Рей и Синдзи в люк, я наткнулась на алый взгляд.
– «Сегоки» ждет здесь, – сообщил звенящий шепот. Последним усилием Рей вбила мне в голову координаты. Я разогнулась, вытерла выступившую из носа кровь и задраила люк: мимо них теперь не протиснусь, так что мне через фонарь. Шатаясь, я подошла к носу штурмовика и выкашляла стакан кислющей желчи. Алые глаза, выжегшие у меня в мозгах три десятка циферок, больно врезали по всему остальному тоже. Черт, меня всегда от этого тошнило. Но серая туша в зигзагах дикого камуфляжа ждала. Ты мне не нравишься, сарай ты эдакий, но ты мой. И ты нас вывезешь. Штурмовик молчал, тяжко обвисая загруженными подкрылками.
Его брюхо почти лежало на земле, а высоко вынесенные двигатели намекали на хороший запас выносливости. Эх, скорости бы мне… Откидывая аварийный люк остекления кабины, я окинула взглядом поле бойни. Оступаясь в пропитанной кровью пыли, к штурмовику бежала обескураживающе живая и невозможно реальная доктор Ибуки Майя.
*Глава 7*
Шлюз «Сегоки» был таким родным, я сама так устала, а эта жизнь так меня задолбала, что хотелось прямо здесь и подохнуть. Я сидела на теплом полу фрегата с теплым именем и хлебала воду из бутылки медицинского комплекта. Несчастный штурмовик остывал в стыковочном трюме, оттуда еще пахло дезактивацией, и означало это одно: /'Я всех вывезла'/. Черт, это начинает входить в привычку. Я прикрыла глаза и помотала головой. Голова гудела, и мозги там бодались, а на обратной стороне век вроде как навсегда решили поселиться пляшущие огоньки. С попаданием на борт «Сегоки» я стремительно пополняю список абсурдных и жутеньких достижений:
«удрать от «Тени», плюнув ей в морду из «линейки'», потом «поучаствовать в продаже генной бомбы», потом «уйти от эскадрильи перехватчиков на штурмовике»… Я встала, глупо улыбаясь. Тормозной парашют в морду самым быстрым
– это я хорошо придумала. Красиво. В горле все горело, будто это своим дыханием я разгоняла штурмовой рыдван. Еще глоток. И еще один. Отбросив опустевшую бутылку и достав вторую, я пошла внутрь.
Как-то обидно было, что наш капитан потащил Аянами, за ними потащилась доктор Ибуки, а меня саму – героиню дня – забыли в шлюзе.
/'Уйду я от вас'/, – подумала я. Самое печальное в моей ситуации не то, что уйти мне некуда, а что надо еще много думать и придется ой-ей-ей как много разговаривать. Вот хотя бы с милейшей госпожой докторшей. Я, может, тоже так хочу: чтобы мне – клейнод в сердце, а я на следующий день по летному полю козой скачу. Уже совсем недалеко от рубки я встретила Синдзи. Капитан имел крайне неприятное выражение лица, и я даже подозревала, почему.
– Аска, надо п-поговорить.
– Не надо. Просто пошел в жопу, ага?
– Аска! Прихлебывая воду, я второй рукой перехватила его руку и шлепнула гаденыша об стенку.
– Значит так. Извиняться я не собираюсь, тем более что оказалась права. Мы целы и живы, включая Аянами.
– Это было г-глупо! /'А ты – жалок'/.
– Это сработало, значит, это не глупо. Я все рассчитала, я вывезла нас всех на фрегат, я ушла от погони.
А это рефлексирующее чмо еще будет меня воспитывать, вместо «спасибо», надо полагать. Ну да, я чуть-чуть ошиблась, и Рей вырубилась на поле боя. Ну да, Синдзи решил загнуться раньше времени. Ну да, все пошло не совсем по плану. Но я-то справилась?!
– Я бы вытащил нас. О Mein Gott, мессия. Вот Аянами – та хоть с пылающих небес на грешную землю снисходит, а ты-то каким боком?
– У меня телесная запал-карта. Я мог вызвать «Сегоки» прямиком в изнанку. Даже не знаю, что можно сказать на такой бред. Хотя стоп. Неужели этот обормот?..
– Синдзи? Он поднял правую руку и показал ладонь. Все еще вымазанное лицо сморщилось от напряжения, но я уже увидела: нити живого серебра на какую-то секунду полыхнули в коже. В следующее мгновение Синдзи был схвачен за грудки и стукнут затылком об стенку.
– Какого хера ты молчал?! Кажется, я его еще и оплевала. /'Я… Я…'/ В глазах еще стоял тот ублюдок, который чуть нас не подбил, до сих пор вздрагивали от отдачи «печати» пальцы, бойня на «Аллее Обреченных», бешеные тени «Куба». Это все было страшно, и все
– зря. Да, понятно, что даже намекни придурок на свою особенность, его бы вытащили из камеры и учинили разбор на органы. Все я понимала: не мог он вслух настаивать на возможности выжить в изнанке, но все же это было, мать вашу, чертовски обидно.
– А когда я должен был тебе рассказать?!
– Да еще на корабле! На борту еще! Почему я не в курсе, что ты «посеребренный»?
– А кто ты вообще такая, что я… Хрясь. Это тебе за правду, обормот. Челюсть я ему не выбила, но ахнуло знатно. /'Кто я такая'/. Ну надо же!
– Ммм… Я тут прошу прощения… Уж не знаю, от чего нас спасло появление милой докторши, но медотсек кому-то из нас точно бы понадобился. Или ему из-за травм, или мне из-за инсульта. А еще доктор Ибуки Майя хорошо объединяет людей, потому что на худенькую мертво-живую личность и Синдзи, и я смотрели с одинаковым подозрением. Черт, у нас корабль с определенной специализацией намечается:
сначала Аянами, теперь вот этот фрукт.
– П-позвольте, угадаю. Хотите п-поговорить. Голос у него был так себе. Разговор – он ведь челюстью разговаривается. Ибуки развела руками:
– И это тоже. Хотела сказать, что показатели Аянами в норме.
– Спасибо, – кивнул Синдзи. Я в сторонке перевела дух и пока просто наблюдала. Хотелось знать наверняка, с какой ноги подходить к ожившему мертвецу.
– П-почему вы выжили? Майя изобразила симпатичную грустную улыбку:
– Долгая история, Синдзи. Давайте продолжим где-нибудь в более…
– А если лицо попроще? – предложила я. С вот такими лучше построже. Лучше сразу ее спровоцировать, а то мало ли: клейнод Гончей ее не берет, кто знает, что она еще умеет? Доктор Майя выглядела искренне расстроенной моим тоном. Мило.
– Я д-думаю, нам всем есть что сказать, – буркнул Синдзи, поднимая руку. – Идемте в м-медотсек. Мне это все ужасненько не понравилось. Очевидно, подразумевается, что стриптиз будем изображать всей толпой, и таким вот нехитрым приемом тимбилдинга будет принято решение, а не выкинуть ли кое-кого в воздушный шлюз. Майя посмотрела на Синдзи, посмотрела на меня и вдруг смущенно икнула. В медотсеке было зверски холодно, видимо, из-за Аянами, которая сидела, до ушей закутанная в климатический плед, и хрустела белковыми галетами. На пледе уже собралась наледь, но выглядело это невыносимо мило: алый взгляд, пара крошек на ткани и тонкая косичка поверх инея. Эти самые белковые галеты в космоходке мне нравились ровно до тех пор, пока я не узнала, что старшекурсницы называют их «сушеным минетом». Вкусовое сравнение, конечно, было сомнительной точности, но осадок, как говорится, остался. Я снова посмотрела на деликатно жующее супер-оружие, и градус умиления немного снизился. /'Вот и славно'/.
– П-поскольку вы новенькая, д-доктор Ибуки, с вас и начнем, – сказал Синдзи.
– А с чего именно начать? – смущенно пробормотала докторша.
– С того, откуда и почему вы знаете Синдзи, – сказала я. Клейнод в сердце – это дико увлекательно, но если у нас на борту соглядатай и шпик, то лучше сразу это выяснить – и в вакуум его. В вечную, так сказать, пустоту. Капитан против моего вопроса не возражал. То ли счел, что Инквизитору виднее, то ли и сам интересовался.
