выродившегося живого металла, с опухолями и коростой, – так бывает, когда умирает ВИ корабля, и обшивка размножается сама по себе. Десятки суден плыли по инерции, без двигателей, а значит – они не светились в матричном диапазоне, потому я и не признала в них кораблей. Тяжелый крейсер шел двумя почти независимыми частями, его нос и корма держались вместе на какой-то паутине, а вокруг плыли с той же скоростью обломки – им, наверное, просто скучно было разлетаться. Я металась взглядом от экрана к экрану, и на всех видела изуродованные временем и старостью бриги, корветы и фрегаты. На мониторе радиоперехвата выводились данные, но результирующие помехи искажали их так, как будто кашляющие старики целого дурдома пытались произнести свои имена. Причем все и разом.
– Мерзость, – с чувством произнес Нагиса. – Попробую расшифровать, что в этой передаче.
– Пробуй, – сказала я. – Подвинься. Нагиса съехал по ложементу к панели обработки сигналов и принялся там копаться, а я активировала полный функционал и запустила пятерню в волосы: мне это все не нравилось.
– Здесь что-то не так, Каору.
– Хм?
– Здесь что-то охрененно не так. Смотри сюда. Я отмасштабировала изображение: опухоли и наплывы органической брони, уродующие нос корабля, омертвели, в них уже не угадывалось той маслянистой жизни, которой сияет по-настоящему живой корабль.
Белые брови удивленно поползли вверх, а значит, на Вердане штурманы изучали материаловедение.
– Это что, петрификация?
– Она самая.
– Двести сорок лет, как минимум, что ли?
– Это если корабли обшивали самым дешевым дерьмом. А это – не дерьмо. Я смотрела во все глаза на эскадру мертвецов. Сидящие в засаде каптайновцы тоже наконец оживились: мол, ни хера себе, срань господня, – и все в таком ключе.
– Это бред, Аска, – грустно сказал Каору. – Какие еще три сотни лет? Фрегаты вон того типа ввели в производство полвека назад, ну, чуть больше. Мы помолчали, глядя друг на друга, а потом Нагиса протянул руку, но я успела раньше. Экраны побледнели и стали серыми, пульсирующие струны нашего мира словно бы выплыли наружу, и притухли искры звезд.
Я нашла взглядом мертвый флот и ощутила себя обманутым ребенком: в режиме изнаночной навигации ничего не изменилось. А я так надеялась на пусть и страшное, но понятное объяснение – не червоточина, так хотя бы ее остаточной след за кораблями, которых унесло на ту сторону изнанки. Ни-че-го. То есть, вообще. Я прекратила сверлить взглядом Каору и посмотрела на экран радиоперехвата: там как раз закончилась обработка первых данных.
Приборы «Сегоки» теперь определяли белый шум, идущий от эскадры мертвечины, как метки и опознавательные сигналы. И первый же пункт был чудо как хорош: /'Фрегат «Мирабель». Реестровый номер – прочерк.
Собственность «Ост-Каптайнише Мануфактурен''/.
– Из пункта «А» в пункт «Б», – тихо сказал Нагиса, который обернулся, чтобы проследить мой взгляд. – Три сотни лет. Я молчала. Ну не поддерживать же игру в очевидности, правда? Три сотни лет, которые для всех, кроме этого флота, прошли как сорок три часа. Без червоточин и прочих страшных объяснений.
– У нас тут движение, – объявил Каору. Замерший было флот «наших» из «Алмеха» пришел в действие. Корабли корпорации выпустили вперед орду дронов и на полной скорости ринулись в атакующие маневры. Я бы сказала, что это набег на кладбище, но, признаться, понимала капитанов, которые приняли такое решение. Фронтир – он ведь неглуп, хоть и суеверен. А философия такого суеверия ковалась годами работы в аду, заднице и полной неизвестности: если что-то тебя испугало – убей, пока можешь. Первое же ракетное попадание раскрошило головной корабль – он просто взорвался изнутри, поджимаемый каким-то белым паром, треснул и вспух облаком мелкого крошева. Ракеты с кластерными боеголовками мгновенно превратили в решето два других корабля, потом рванули еще два, а до остальных добрались дроны. Флот «Алмеха» окружал своих постаревших и умерших врагов и просто смотрел, как мелкие многоногие пауки разносят окаменевшие суда в щепу. И тут нас нагнал сигнал бедствия. Обезумевшие от старости суда хрипло кричали в эфир о своей гибели, и это было невыносимо. Каору зажмурился и на ощупь нашел нужный ярлык. Звук из динамиков прекратился, но на графиках колебаний продолжал биться скрежещущий нечеловеческий визг умирающих монстров.
– Это… Ожил еще один экран: среди глыб астероидного поля зашевелились каптайновцы. Я взглянула на экран с кладбищенской бойней и поняла, в чем дело. Алмехские корабли сильно вытянулись, подставили засаде дюзы и теперь были почти беззащитны перед атакой бригов. Два сингл-класса, пожалуй, успеют развернуться, а вот остальные почти обречены. Спасением могли бы стать дроны, но оттянуть их назад так быстро не получится. Те солдаты «Ост-Каптайнише Мануфактурен», что долетели до места назначения за положенные сорок часов, оказались прагматичными ребятами с крепкими нервами. Впрочем, это как раз еще одно правило фронтирской жизни: если твой враг занят – убей, пока можешь. И там, кажется, нет исключений насчет постаревших товарищей по оружию. Я рванула на себя сенсорную панель и активировала дронов.
«Сегоки» вздрогнул, когда из его нутра вылетели боевые машины.
– Нагиса, марш гулять, – сказала я, указывая на дверь.
– Понял. Дроны взяли координаты и разделились стаями. Дверь за красноглазым еще закрывалась, а я буквально прыгнула, валясь на спину, и мне было страшно делать это снова. Но, черт побери, добро пожаловать назад в строй!
– Порт синхронизации. Цифровой канал вспыхнул и ринулся вниз, намертво пришивая меня к кораблю. Первым делом я сорвала с себя тонкую кисею невидимости, а потом развернулась вслед набирающим скорость врагам. Я ощупала их и не нашла ни одной родственной души: все они были мульти- классами, а значит – низшим звеном в пищевой цепочке. Такая наглая. Такая мелочь. Первого порвали дроны: алая мошкара окружила разгоняющийся бриг, двумя взрывами сорвала с него щиты и принялась потрошить. Мошка глупа, она едва понимает, что надо оторвать двигатели или кабину – и все кончено. Говорят, в атакующем режиме действует много контуров, много логических блоков, и тупой набор микросхем с реактором и боевыми резаками по уровню развития становится кровожадным психом.
Говорят, есть целые колонии этих тварей, сбежавших с разбитых судов.
Они живут, строят свои термитники и жрут беспечные суда, перерабатывая все в себе подобных. Говорят… Я разрядила «линейку» по уходящему бригу, рассчитывая сбить его щиты. Двигатели врага полыхнули, и корабль стал цветком. Цветок и расшвыривал астероиды вокруг себя, он поглотил и партию дронов, уже готовых приняться за жертву. /'//Слишком медленный, чтобы позволить себе такие хилые щиты//'/. Третий бриг уже доедали, четвертый вспыхивал щитами и выстрелами, отбиваясь от наседающей мошкары. Он выпустил своих дронов, но тех было слишком мало, чтобы успеть отбить хозяина. Я развела руки и выпустила по бригу переливающуюся каплю кластерной торпеды. /'Все, можно забыть'/. Два корабля выскочили за пределы астероидного поля, и краем уха я слышала, что они собираются уходить в изнанку. Пришлось буквально поджечь себе ноги. Я поморщилась от привкуса крови во рту, но враги еще едва начали расчеты прыжка в изнанку, а я уже оказалась борт к борту с первым – какие-то триста метров – и расстреляла его электромагнитной шрапнелью. Щиты сдуло, и в бой пошла моя абордажная команда. Второй бриг, уходя на скорости прочь от сжираемого собрата, пальнул по мне. Взмах щитом погасил слабенький залп лазеров. /'А, у меня тут //пере//заряжена «линейка''/. Бриг набрал скорость для прыжка прочь, я вытянулась, беря его на прицел, и подо мной уже летели в стороны обломки полуразобранного каптайновца, когда вдали полыхнуло. Я вскрикнула от боли в глазах, едва успевая прикрыть их фильтрами. В гаснущей сфере чистого света исчезло как минимум две трети флота «Алмех Ванадий Консьюминг», который слишком увлекся разорением кладбища. Маленькое большое солнце клочьями света разлеталось по системе, разбрасывая испаряющиеся обломки, а в его сердце еще бился ослепительно-голубой шарик. Солнце. Мой бриг удрал в изнанку с дыркой в борту – хана ему там, хоть у меня и сбился в последний момент прицел, но мне было все равно, я была занята: искала, кто выпустил СН-заряд. Еще мне было больно:
удар излучения буквально измял ровные слои щитов, слезились глаза, а оглушенные сканеры
