Мне так было жаль этих самоотверженных идиотов, которые сгорели – все и без следа. Последний дрон ворвался в битву уже без прямого приказа, получил повреждения двигателей и, прорвавшись к щитам тактического корвета, выжег всю защиту правого борта. /'Пока этот малыш кидался на врага, вы тут, суки, держали пальцы и дрожали'/. И я в самом деле хочу выпить.
– Я, ребята, в полном порядке. В полнейшем. Вы вот о себе подумайте. Ну на что вам тратить лишние пятьдесят миллиардов? Я осмотрела их непонимающие лица и улыбнулась: а ведь и правда – не знают.
– Ну, Синдзи все потратит на Аянами, я знаю. За этой девочкой очень дорого ухлестывать, и главное – результата ни хрена нет. В голове больно свистнуло что-то. /'Черт. Остановите меня'/.
– Вы бы уж постарались, – укоризненно сказала я, оправляя на Синдзи широкий ворот потрепанного комбинезона. – Хоть бы придумали бизнес-план, пока я там надрывалась. /'Остановите!!'/ Это кричала маленькая рыжая девочка. У нее была крохотная утлая шлюпка – Аска, ты точно не занималась греблей? – и много шумной воды вокруг.
– Аска, о чем ты…
– А, доктор Ибуки. Мы зачем тебя достали с Х67? Чтобы ты тут бухала и жрала корабельные медикаменты? А ну-ка быстро вылечи Рей! Свист в мозгах не утихал. Над морем маленькой Аски бушевал шторм, и ее голос терялся в воющем звоне ветра, а кораблик навсегда уходил между тугими ударами волн. Но я все еще слышала ее – маленького рыжика, застывшего в ложбине между вспененными великанами. /'Остановите//меня//, пожалуйста!'/
– Вы все никто без меня. Набор рефлексий – ничего не делаете, только сопли жуете, и хорошо одно: вы хотя бы все не можете быть сча… Краем глаза я заметила движение, но осмысливать его пришлось по пути к полу. Аянами одним смазанным шагом приблизилась ко мне, и что-то тяжеленное, почти отрывающее голову, прилетело мне в щеку. Это что-то было обжигающе-холодным. Потом был удар затылком о пол. И, кажется, одновременно я еще и в стену врезалась. *** Я очнулась в песке и принялась выбираться. Среднее ухо уверенно подсказывало, где здесь верх, и вскоре я почувствовала, как сквозь песчинки брезжит слабый свет. Откашливаясь и плюясь, я выбралась под свод звездного неба. Вокруг были барханы, накрытые шатром космоса, и я съехала с песочного холма, оставляя широкую борозду. Песок почти не поднимался в воздух. Он был тяжелым и сухим, у меня на зубах хрустело, и скрипучий шорох жил в гриве волос. В ложбине между дюнами что-то темнело, и я поднялась. /'Обломки какие-то'/. Кусков было немного, они чем-то – издалека да в темноте, да еще и на фоне белого песка – напоминали разломанный волосатый контейнер для сверхтоплива. Ближе, Аска, бли-и-ииже. В груди шевелилась сладковато-приторная жуть, и за очередным обломком я увидела спину сидящего на корточках человека.
Предательский песок невыносимо громко скрипнул под ногами, я окаменела, но присевшему было не до меня. Человек поглаживал что-то, лежащее среди кусков обшивки сверхтопливных боксов.
– Что ж ты так, Аска? Мне показалось, что на меня смотрят все звезды, и я упала на колени. Звездная болезнь бережно потискала мне горло и пошла волной по телу, огромной расческой она пошла, царапая каждую клетку кожи. /'Пусти'/. Я кричала. Человек привстал и согнулся в поясе, а я поняла, что он обращался не ко мне. /'Пусти!'/ На песке лежала маленькая девочка в простом платьице, и ее разметавшиеся волосы казались темно-серыми. Человек провел рукой по ее лицу и закрыл огромные глаза, которые с укором смотрели на терзавшие меня звезды. Меня, ее – какая, в сущности, разница? /'Пусти//- пусти-пусти-пусти!//'/ Человек повернулся. В свете ослепительного звездного неба я рассмотрела комбинезон – легкий скафандр, свитый из чешуйчатых мускулов. В руке человек держал двойную спираль, и она танцевала, то сокращаясь, то удлиняясь, и означало это только одно. Направленных назад игл шлема я не увидела: человек испарил защиту головы, и на меня уставилось посеребренное лицо моей бывшей сокурсницы.
– Что ж ты так, Аска? /'А вот это уже мне'/. Песок – мириады маленьких звезд – штормом ринулся к небу. *** Я очнулась от холода. Стол в медотсеке, казалось, прожигал меня насквозь, и заднице было уже так скверно, что вряд ли я смогла бы сделать хоть шаг. /'Это еще для начала встать надо'/. Зевать хотелось – аж в глотке все сжималось, а еще стоял во рту неприятный привкус, и слегка мутило в голове. По ощущениям меня изрядно накачали, и мне совсем не нравилось, что я толком не могла сказать чем. В воспоминаниях был истеричный бред около рубки, потом
– ледяная пустота. /'О черт, Аянами дала мне пощечину'/. Я прикоснулась к щеке и нащупала там большой кусок уже схватившегося ДС-геля. Вспомнив обстоятельства полета, я на пробу напрягла шею. Результаты оказались звеняще болезненными. Итого:
обморожение, полуоторванная голова – Рей определенно стоит попрактиковаться в оплеухах, но, желательно, как можно дальше от меня. /'А вот нехрен бред нести всякий'/. Подробности моего потока бессознательного вспоминались неуверенно, память словно бы деликатничала, берегла мое самолюбие, и я пока это дело отставила. Куда занятнее было другое: что вообще со мной произошло, почему я сорвалась. Расстрел не был расстрелом, это вам не тот грузовой неф с В3К, где даже оружия не нашлось. Бойня получилась так себе, без особого преимущества. Я вспомнила, как на мгновение ушла в изнанку, заставляя два вражеских корабля расстрелять друг друга, и зажмурилась, скрипя зубами: да, это не была бойня. Ну что вы, что вы. Это как если бы ты, коза рыжая, взяла «нигилист» и принялась им махать в юниорской секции по энергетическому фехтованию. /'Это не бойня. Противник не бывает слабым или сильным. Противник бывает быстро убегающим или принимающим бой'/. В потолке медотсека пульсировал осветитель. Кольца с медицинскими киберами помаргивали сигналами самопроверок – они скучали, эти киберы, и скучали маячки в моем теле, оглушенные ударными дозами лекарств. Не скучали вот разве что мои зубы: они отбивали что-то очень воинственное. Лежи, Аска. Просто лежи, ничего с тобой не станется, ну померзнешь чуть-чуть. Но понять надо, потому что стоит тебе встать – и все начнется сначала: еще один бой, еще одна пробежка по изнанке, снова вылезет чертов кот со своими поправками к контракту. Я заложила руки за голову. Слушай, рыжая, а может, вот оно? Тебя сорвало, потому что тебя, образно выражаясь, развели? Кот прижал, поставил тебя в безвыходное положение – и ты сама себя выдавила в истерику. Мыслям было хорошо в бассейне из обезболивающего. Они там резвились, не ограниченные рамками здравого смысла. /'Ты просто сходишь с ума – вот и весь ответ'/. Ответ… Это не ответ, это дешевая подделка под него. Ты сядешь на пилотский ложемент, потом медленно прогнешься назад, ложась, отдавая ему свою спину, и перед тобой снова окажется космос, который ты любишь так, что даже ненавидишь. Ты больна им до такой степени, что уже попросту без него не можешь, и тебе было ослепительно хорошо в этом проклятом замкнутом круге, пока не оказалось, что тебе на самом деле плохо, что галактика жестока, а рядом с тобой – будто бы черная дыра, в которой пропадает все. И ты сама еще – вне горизонта событий, а вот все, кто рядом, – они уже там. Дверь в медотсек открылась, и к моему лежаку подошел обормот. Когда же ты исчезнешь уже, а?
– П-привет. Пульсирующее свечение мешало толком рассмотреть лицо Синдзи, я видела только кончик острого подбородка, который смешно шевелился, пока обормот говорил. /'Он еще и побрился'/. Вслед за этим тонким замечанием пришел вопрос: /'А сколько же времени прошло?'/
– Синдзи…
– Двое суток, – обормот помолчал. – Я п-посмотрел логи событий. А, вон откуда такой тон. Ну что ж, мой капитан, ты уж извини.
Если ты видел все логи, то ты меня понимаешь.
– Зачем? – спросил он, и мне стало зябко от этого тона.
– Что – зачем?
– Они же убегали, Аска. Они слали в эфир сигналы пощады! /'ЧТО?!'/ Я обмирала от боли возле сердца, не в силах возразить.
– … Ты и это забыла? Ты сбила тактический корвет, потом – фрегат. Остальные бросились убегать, а ты… Голос уплывал в никуда, в ватную глухоту, и там бился тяжелый пульс, и возражать мне не хотелось. Я видела это все – и тройной маневр, когда они попытались загнать меня в ловушку, и как слепили мой радар мультипликаторами, и как расстреливали в упор, не понимая, что я уклонюсь… А еще у меня всегда было отличное тактическое воображение, я могла придумать любой бой в таких подробностях, что даже фильм смотреть не надо и расчеты можно не проводить: все будет в точности так, как мне привиделось. Привиделось. Черт.
– Но, Синдзи!..
– Аска, з-зачем? Это «зачем» просто взрывало мне мозг. Меня рвало на куски от всех «я не знаю»,
