– Какой еще пятый день, сволочь?!
– Аска, – тихо сказала Рей. – Пропала связь с «Сегоки». Мы опускаемся ниже уровня экрана. Весь комплекс. Я оскалилась:
– Господин сволочь Стросс. Внятно и по пунктам: какого дьявола происходит на базе?!
– «Пятый день». И снова я удержалась – не знаю даже как.
– Проще вопрос: почему база опускается?!
– Закат. Меня трясло, и видела я только безглазый пузырь. Дрожь пола становилась все более ощутима, экраны помаргивали, что-то хрипло гудело, а потом господин замдиректора Стросс протянул ко мне руки, которые со скрипом удлинились на полметра. Потом еще на полметра. Я, кажется, даже улыбнулась: определенно, стоило отсрочить выстрел ради этой феерии. Но – ровно до этой феерии, подумала я, нажимая на спуск.
*Глава 17*
Земля кое-где полыхала, с неба сыпались густые хлопья горелой плоти – тяжелые, медленные, как крупный снег. Или как листопад – я не знаю. Я тащила Рей по земле, за ней в свежевыпавшем пепле тянулась борозда, но к снежно-белому телу грязь словно бы не липла.
Руки болели: щиты закончились час назад, и клещи холода намертво сжимали мне пальцы. Скафандр им был не помеха. /'Видишь, Рей, я даже захочу – не смогу тебя бросить»./ В наушниках громом гудели помехи, навигационный модуль, по-моему, выгорел к чертям, так что я просто тащилась подальше от будущего эпицентра. Пепел все падал, видимость становилась все хуже, горелая степь скрипела под ногами. И где-то между ушей танцевала гаденькая мыслишка, мол, тащи, тащи, Аска, хоть умрешь не дрянью. Можно бросить Аянами, рвануть самой наперегонки со взрывом реактора – и все будет классно. По крайней мере, так я умру не с обмороженными до костей руками. Остальных мыслей не было, воспоминаний – тоже, поэтому, когда я увидела прямо перед собой валящиеся с неба огни, мне показалось, что вот оно. Что – «оно», я не знала, но я точно ни секунды не думала о фрегате «Сегоки», о том, что кто-то – некий икающий капитан – нас ищет. Между сигнальными огнями открылась сияющая пасть, а потом пришло чувство полета. Кувыркаясь, я летела внутри луча-захвата, все еще не в силах отпустить изломанную куклу. В шлюзе я оторвала пальцы, примерзшие к бокам Аянами, и открыла забрало своего шлема.
Шлюз закрывался, внутри был отравленный и активный воздух, его вышвыривало в фильтры, и у интеркома за внутренними воротами уже возился кто-то, спешно натягивая тяжелый скафандр. У меня было секунд двадцать, чтобы понять, как все закончилось.
– Рей! Ты меня слышишь?! Рей! Ее веки тяжело дрогнули и приоткрылись. Аянами сейчас явно не хотела смотреть на этот мир, и вопреки тому, что я видела десяток минут назад, передо мной лежала раненная и смертельно усталая девушка. Не чудовище – девушка.
– Аска.
– Быстро и честно, – сказала я. – Жить будешь?
– Да. Я не разбираюсь в выражениях лиц статуй, но Рей ответила правду, и это было прекрасно. Уже несколько часов я не ощущала такого счастья. На моем запястье сомкнулся неприятно крепкий захват, и радость поутихла. Два огромных алых глаза смотрели мне прямо в мозги – и без того больные, несчастные мозги.
– Аска. Ты помнишь? Не говори ничего Синдзи.
– Что? Да!
– Пожалуйста. Не говори. Эта ее косичка, вьющаяся из копны спутанных волос, эта маленькая грудь, этот острый подбородок – и мертвая хватка на моей руке. Худая трогательная девчонка – и ледяной захват. /'И это она сейчас балансирует на грани потери сознания'/.
– Хорошо, – прошипела я. Касание ледяных пальцев выкручивало суставы. – Почему?
– Я же тебя попросила.
– Помню, не скажу. Но почему?
– Синдзи расстроится, – тихо сказала Рей, закрывая глаза. Она получила свой ответ и проваливалась в беспамятство удовлетворенная.
Увы, мне ни первое, ни второе не грозило.
– Что здесь?!. Я обернулась. Обормот и Майя стояли у ворот – в скафандрах, напружиненные, готовые подскочить и сразу кинуться помогать. Ну, это уж нет.
– Стойте, где стоите! – крикнула я, помахав искалеченной рукой.
Холод отпускал, но взамен пришла боль.
– Аска, Рей…
– Я же сказала! – прикрикнула я. – Все назад в корабль. Мы заразны, категория «омикрон».
– «Омикрон»? Что это? – прохрипел взволнованный голос Майи.
– Понятия не имею, но мы вместе разберемся, – я показала прикрепленный к предплечью блок данных. – Если ничего не выгорело, конечно. А пока тащите сюда крио-камеру и запечатывайте шлюз. Они отступили назад, а я только сейчас вспомнила кое-что важное.
– Эй, Синдзи!
– Д-да?
– Взрыв зафиксирован?
– М-м… Первый? Конечно.
– Нет. Второй.
– А, д-да. Т-только что.
– Хорошо. Я села на пол, и я правда-правда чувствовала то, что сказала. Мне было хорошо. *** Вторая доза кровеобразующего препарата пошла куда легче, и я прилегла, опираясь на лапу привода луча- захвата. Пользоваться чем-то, кроме толстого инжектора, обмороженные пальцы мне не позволяли, а Майю я послала в таких выражениях, что даже она, кажется, прониклась серьезностью угрозы. Яркий свет шлюзовой камеры нещадно лупил по глазам, но так было даже лучше. Кровавая – нет, даже не кровавая – дерьмовая резня в недрах «Ируила» не так настырно лезла из памяти. Есть мне не хотелось, и я некоторое время думала, считать ли это симптомом. /'Черт, да может цветные пятна от света надо тоже считать симптомом'/. В голове медленно перемешивалось пюре из усталости, тупой боли в десятке мест и понимания, что у меня есть все шансы пополнить ряды мутировавшей нечисти. Вот Аянами хорошо: карантин на несколько дней, жесткое внешнее облучение, и можно гулять смело отсюда. А я смогу свалить, только если в утащенных данных есть информация об этой загадочной заразе. В первую очередь меня интересует инкубационный период. А вообще, это все обидно, подумала я. У меня в крови самовоспроизводящиеся наномашины с программами против всех известных науке безобразий и их гипотетических штаммов. Мой иммунитет выдержит даже обнимашки с больным «серой известью», но, но… Загадочная дрянь, судя по тому, что я видела, нагло игнорировала все прививки, даже аналитические. Высшее руководство «Ируила» было иммуномодифицировано по полной программе, и вот все равно… *** /Вспышка./ /Я уклонилась от хлесткого удара, потому что подставлять скафандр под такие плети – это неординарно и дебильно. Бугристый хлыст отлетел в сторону, пачкая стены липкой слизью, а квантовый нож наконец издох. Если бы мразь не закрывала мне путь к реакторной зоне, я бы с ней вообще не связывалась, а вот теперь приходилось использовать ультима рацио куда раньше времени./ /Плазмакластический удар превратил коридор в оплавленную трубу, с потолка капала бывшая обшивка, а в моем «флоганефе» остался последний выстрел. Повернув в неповрежденную секцию прохода, я обнаружила, откуда вырвался монстр: сорванная дверь – старомодная, на петлях, – какие-то огрызки трупов внутри, и поломанная табличка «Старш… энергетик Макс… Ставропо…»./ *** Я потерла висок. Приступы неприятных воспоминаний – это пройдет.
Подумаешь. Главное, понять, что там у нас за зараза такая и когда мне прыгать наружу. Компьютеры «Сегоки» сейчас бодро потрошили кодировку полученных данных. Синдзи очень искренне сообщил через стекло, что Яуллис разрешил это сделать, а я даже не стала всматриваться в его микровыражения. Какая, в сущности, разница? Тяжелый вздох. Я обернулась: Рей лежала под баком, из которого медленно сочился
