– Мудак, по-моему.
– Аналогично, – пожал плечами Нагиса.
– Заметил, как он говорил о сроках выпуска запчастей?
– Да. Он не врет, просто не знает точно. Я задумалась. Оно, конечно, подтверждений моим навыкам инквизитора мне даром не надо, но, с другой стороны, Каору быстрее въезжает в тонкости товарно- денежного обмена, который в космопортах обычно относится к категории «кидалово». Я сама могу прикрутить на место любую деталь, разбираюсь в стоимости, рынке и производителях, но чтобы выторговывать это… Эхм, я оказывается, на прежней работе привыкла к хорошему. Там для получения запчастей нужно было заполнить тонну бумаги, а не отслеживать взаимосвязи между хитрым блеском в правом глазу и смазанной голографической печатью. На покупке СП-катушек я уже чуть не срезалась, хотя и не успела перечислить деньги. Там сцинтианская морда отделалась тремя тысячами компенсации, но погореть я могла на куда большую сумму. И вот теперь я таскала за собой по рынкам штурмана с фрилансерским прошлым, пока замаскированный под астероидный тральщик «Сегоки» висел на привязи у «Чейдиналя».
– Что будешь делать? Я пожевала губу и покосилась на красноглазого. Тот по-хамски оглядел какого-то не в меру любопытного торговца, сунувшего нос в нишу. Торговец обнаружил в темноте два красных глаза и кривую ухмылку, так что исчез быстро. Я хмыкнула:
– Идем дальше.
– Не прощаясь, – уточнил Каору одобрительно.
– Задаток не оставляли – можно и не прощаться.
– Есть, капитан, – козырнул Каору и нарочито вразвалочку выбрел на улицу. Вот этот Нагиса мне нравился. По большей части он открыто улыбался продавцам и говорил им гадости, если продавцы того заслужили. Он хариугом впивался в горло дельцам, выпытывая все до наименьшей детали, вплоть до номера партии и лицензий. Похоже, в своей среде он забывал о своей маленькой червоточинной детали биографии и вел себя как простой нахрапистый штурман, усланный на закупки. Да что там – он? Даже я забывала об этой маленькой детали. /'Берегись, Аска. Помни о своих снах'/. Я тряхнула головой:
тонкий голосок удивительно благоразумного безумия взял моду одергивать меня. По делу, без дела – главное не дать мозгам ощутить себя мозгами женщины.
– Эй, Аска, ты вообще как, высыпаешься? Я покосилась на идущего рядом Нагису.
– Сплю на ходу? – честно спросила я.
– Да нет вроде. Вид просто какой-то… Ну, странный, что ли. Душевидец чертов, похолодела я и поинтересовалась вслух:
– Нагиса, ты, случаем, не бессмертный?
– Эм?
– В смысле, еще раз используешь на мне свои способности – пришибу. Каору широко ухмыльнулся и медленно произнес, глядя перед собой:
– Да какие способности? Это и так видно.
– Не гони, – предупредила я. – Не люблю, когда мне заливают всякие… Странные и подозрительные люди. Дальше мы шли по пешеходному мостику в полном молчании. В грузовом туннеле под нами все забили тяжелые транспортные платформы, кому-то там отоварили гравиподвеску, и на нерасторопного идиота грязно ругались. На мостике все бежали по своим вопросам, и события внизу бегунам были параллельны: важный торговый центр, люди сплошь занятые. Что ж, это очень и очень в духе. /'Добро пожаловать на станцию «Чейдиналь». Здесь всем похеру'/.
– Куда дальше? – поинтересовался Каору. Я изучила список и вздохнула. У нас по-прежнему было мало запчастей, а интересных поставщиков – и того меньше.
– «Смих'аэль Инк» еще остался. Ты там помалкивай, ага? – предупредила я. – Мне уже даже хоть бы контрафактом загрузиться.
Надоело здесь уже.
– Да не вопрос. С Каору что-то было не так. То ли вся эта волшебная прогулка по жуликоватым торговцам его так прибила, то ли еще что, но его раскачивало, будто маятник: то шутки и присказки сыпал, то хмурился, будто ему это все в тягость и «мама, отпусти меня на корабль». /'И он еще спрашивал, что со мной/», – подумала я. Пешеходный мостик миновал туннель и снова рухнул в недра торгового отсека. Двери, лампы, – почему-то все разные, – рекламы и снова двери. Коридоры лихо меняли цвет по прихоти хозяев лавочек, а мне было неуютно и интересно. Все неуютно и все интересно.
– Подбери сопли, Нагиса, мы прибыли, – сказала я, изучая вывеску.
Торговое представительство сцинитиан снаружи выглядело симпатично, ему не хватало только бубенцов и рюшиков. /'Позорище, вы же деталями космических кораблей, торгуете'/.
– Аска, а что тебе здесь не нравится? Я задержала руку у интеркома и оглянулась.
– Здесь? У этих торговцев детскими цацками или вообще во вселенной?
– На этой станции.
– Хм. А чего это ты вдруг? – спросила я с подозрением. Каору нейтрально пожал плечами: дескать, да просто так.
– Давай потом. Дела сделаем и пообщаемся. Он кивнул и, уже натягивая свою обычную нагловатую рожу, обронил:
– Я просто вырос в таком месте. А, ностальгия. Страшная штука, если разобраться, особенно когда у тебя в брюхе что-то вовсю ведет обратный отсчет, вокруг команда идиотов со смертоубийственными целями в жизни, а в перспективе туманный раздел денег, который тебе, может, уже и не пригодятся. Если б я была хоть чем-то лучше, я бы посочувствовала. Кто-то побывал по ту сторону червоточины, а у кого-то она в голове. Червоточина, которая всегда с тобой. Я ждала ответа интеркома и поражалась сама себе: /'И я еще брезговала с ним общаться. Разговаривать. В кошмар его себе записала…'/ Наверное, это было страшное озарение, и мне полагалось, приоткрыв рот, пялиться на штурмана Нагису, и взгляду полагалось быть туманным – под стать консистенции мозгов.
– Млиихан хлер, досточтимые, – сказал интерком. – Чем можем помочь вам? Я слегка приподняла руку и сложила пальцы в сложный знак, куда более красноречивый для сцинтиан, чем любой ответ голосом: мир, торговля, взаимная выгода, расцелуемся в десны.
– Будьте нашими гостями, досточтимые. Двери распахнулись, и пахнуло изнутри не рюшиками и не детским садом: «Смих'аэль Инк» пах серьезной конторой. Мне захотелось облизнуться в предвкушении добычи.
– Каору, – позвала я, оглядываясь. – Расскажешь мне как-нибудь о своей родной станции? Нагиса нагло улыбнулся и повел плечами. Вот сука. ***
– Данные.
– Три два. Три ноль. Три два. Три пять. Три…
– Хватит, «Сегоки». Я запустила пальцы под узел волос и поскребла голову. Мне не нравилась статистика инжекторов сверхтоплива, но проверить все я не могла: систему слишком тесно повязали с незнакомым мне «дыроколом»
Аустермана. Так что полную калибровку пришлось бы проводить с риском оказаться где-то в далеком и глубоком междумирье. Разглядывая на свет биолитовую плату, я пыталась сосредоточиться:
мозги скрипели престранно, словно обрабатывая впечатления двух-трех людей сразу. Я потянулась за тоником. Пить лежа – это страшно неудобно, чтоб вы знали, даже когда пить хочется и нужно чем-то отвлечься. Впрочем, неудобно – это сам по себе тот еще способ отвлечься, но ровно до тех пор, пока не начинаешь понимать, что ты делаешь что-то именно назло себе и своей кривой голове. /'Ну что ж ты такая умная, а, дура?'/ Я ожесточенно пожевала горлышко бутылки и с хрустом воткнула плату в гнездо. Дурацкие умопомрачения надо как-то убрать – в сто пятьдесят четвертый раз эта мысль не стала убедительнее. Разве что чуть-чуть отчаяннее.
– Работаешь? Обормот, кто же еще. Я оттолкнулась руками и выскользнула из сервисного канала. Синдзи ставил на снятый кожух стаканы, под мышкой у него была зажата весьма подозрительного вида бутылка. Я потерла ладонями о штаны и повела плечами:
– Это что такое?
– В-выпивка. Кафтиан, – ответил Синдзи, сворачивая бутылке шею. /'Вот новости, а?'/
